– Ну вот, – сказала Джулия, снова усаживаясь. Она смотрела, как Урсула быстрым изящным шагом пересекает парк, направляясь в сторону Портленд-Плейс.13
– Да, – тускло ответила Хелен.
– Она забавная, правда?
– Наверное. Конечно, это скорее твой тип, нежели мой.
Засмеявшись, Джулия обернулась:
– В каком смысле?
– Я лишь хотела сказать, что она немного напориста... Когда ты приводила ее в дом?
– На прошлой неделе. Я же говорила, Хелен.
– Разве?
– Ты же не думаешь, что я это делала тайком?
– Нет, – поспешно сказала Хелен. – Не думаю.
– Она заглянула всего на минутку.
– Я представляла ее другой. Ты говорила, она была замужем?
– И сейчас замужем. Муж – адвокат. Они живут порознь.
– Я не знала, что она... – Хелен понизила голос, – ну, такая, как мы.
Джулия пожала плечами:
– По правде, я не знаю, кто она. Да, немного странная. Однако вечеринка может быть потешной.
– Ты что, вправду собралась идти? – уставилась Хелен.
– Да, а почему нет?
– Я думала, ты просто из вежливости... «Девичник». Ты же понимаешь, что это значит. – Чуть покраснев, Хелен опустила взгляд. – Там могут быть всякие люди.
Джулия ответила не сразу. Когда заговорила, в голосе слышалось нетерпеливое раздражение:
– Ну и что, что всякие? Нам какое дело? Это же забавно. Ты только представь!
– Разумеется, это станет забавой для Урсулы Уоринг, – не удержалась Хелен. – Выставит тебя как призовую свинью...
Джулия ее разглядывала.
– Что с тобой? – холодно спросила она. Хелен не ответила. – Ты что... Невероятно! – Джулия засмеялась. – Ты серьезно, Хелен? Все из-за Урсулы!
– Нет.
Хелен отодвинулась и грузно плюхнулась навзничь. Сгибом локтя закрыла глаза, отгораживаясь от солнца и взгляда Джулии. Вот Джулия тоже легла. Наверное, взяла книжку – шуршит страницами, ищет место, где остановилась.
Под веками в мельтешении цветных бликов проступили шаловливые темные глаза Урсулы Уоринг. Вот она и Джулия вместе прикуривают сигареты. Вот она шутливо пожимает Джулии руку. Мысль отмотала события назад. Джулия торопится в парк – Пошли! Давай скорее! – ее пальцы нетерпеливо выскальзывают из ладони Хелен. Она спешила к Урсуле? Да? Все было подстроено?
Сердце забилось быстрее. Еще десять минут назад она вот так же лежала, наслаждаясь знакомой и тайной близостью бедер Джулии. Желала сохранить это мгновенье, превратить его в хрустальную бусину. Теперь бусина раскололась. И потом, кто она Джулии? Нельзя склониться и поцеловать ее. Как заявить миру, что Джулия принадлежит ей? Чем она обладает, чтобы удержать ее от измены? Все, что есть: ляжки, как зельц, и лицо луковкой...
Эти мысли бушевали, как и мрак в душе, а Джулия читала, оркестр сыграл финальное «трам-пам-пам» и убрал инструменты, по небу кралось солнце, на желтой траве удлинялись тени. Наконец жуткая паника стихла. Мрак съежился и свернулся. «Какая же ты идиотка, – сказала себе Хелен. – Джулия тебя любит. Но терпеть не может в тебе стерву, нелепое чудище...»
Она шевельнула рукой, чтобы снова коснуться бедра Джулии. Та не шелохнулась, но через секунду ее рука двинулась навстречу. Потом Джулия отложила книгу и приподнялась. Взяла яблоко и нож. Длинной лентой срезала кожуру, разделила яблоко на четвертинки и две передала Хелен. Они ели и как прежде смотрели на беготню ребятишек с собаками.
Потом их взгляды встретились.
– Ну, все прошло? – В голосе Джулии еще слышалась холодность.
Хелен зарделась.
– Да, – ответила она.
Джулия улыбнулась. Доела яблоко и снова улеглась с книгой; Хелен смотрела, как она читает. Глаза Джулии бегали по строчкам, но лицо оставалось неподвижным, замкнутым и бесстрастным, точно восковое.
*
– Ты прямо кинозвезда, – сказал Реджи, когда Вив села в машину. Он изобразил восторженный взгляд. – Можно автограф?
– Поезжай, а? – ответила Вив.
Дожидаясь его, она полчаса парилась на солнце. Они чмокнули друг друга в губы. Реджи отпустил ручной тормоз, и машина тронулась.
Вив была в легком хлопчатобумажном платье, темно-фиолетовой кофте и солнечных очках в светлой пластиковой оправе; вместо шляпы она надела белую шелковую косынку, которую завязала под подбородком. Косынка и очки контрастировали с темными волосами и красной помадой. Вив расправила подол и уселась удобнее; потом опустила стекло, устроила локоть на дверцу и подставила ветерку лицо – как девушка из американского фильма, заметил Реджи. Притормозив перед светофором, он положил руку ей на бедро и восхищенно пробормотал:
– Видели бы меня сейчас ребята из Хендона!14
Разумеется, от северных районов он держался подальше. Реджи подхватил Вив у вокзала Ватерлоо, пересек Темзу и по Стрэнду двинулся на восток. В часе езды от города у них были свои места: деревеньки Мидлсекса и Кента, где всегда найдутся пивная или кондитерская, а на побережье маленькие пляжи. Сегодня они направились в сторону Челмсфорда и собирались ехать, пока не отыщется симпатичный уголок. Времени вдоволь – вся вторая половина дня. Отцу Вив сказала, что едет с подругой на пикник. Накануне вечером на одном краю стола она готовила сэндвичи, а на другом – отец ставил на башмаки резиновые набойки.
Пропетляв по Сити и Уайтчепелу, машина выехала на более широкую и ровную дорогу; Реджи прибавил скорость и снова положил руку на бедро Вив. Рука нащупала подвязку и по ней двинулась вверх; сквозь тонкое платье Вив ощущала прикосновение ладони и движение пальцев так, словно была голой.
Но почему-то настроение упало.
– Не надо, – сказала Вив, перехватив руку.
Реджи издал мучительный стон, шутливо вырываясь из ее хватки.
– Какая ты недотрога! Остановиться? Выбирай: либо на ходу, либо съезжаем с дороги.
Он не остановился. Добавил газу. Улицы стали просторнее. На обочине появились рекламные щиты, предлагавшие сигареты «Плейерз», жевательную резинку «Ригли», красители «Джиффи», моющие средства «Вим». Вив села свободнее, наблюдая, как город постепенно разоблачается: разбомбленные викторианские улицы уступили место краснокирпичным эдвардианским особнякам, на смену которым пришли аккуратные домики, похожие на клерков в котелках, а тех сменили бунгало и сборные лачуги. Это походило на путешествие назад во времени; правда, после бунгало и лачуг пошли бескрайние зеленые луга, но, если прищуриться и не обращать внимания на телеграфные столбы и самолеты в небе, можно вообразить себя в любом времени или вообще в безвременье.
Проехали пивную, и Реджи почмокал губами, изображая жажду. Он дотянулся до пиджака, который положил на заднее сиденье, и достал из кармана маленькую фляжку с виски. Вив смотрела, как он подносит ее ко рту. Она видела мягкие гладкие губы, свежевыбритые подбородок и горло, на которых темными точками уже проступала щетина. Не отрывая глаз от дороги, Реджи неловко глотнул. Из уголка рта сбежала капля виски, и он отер ее тыльной стороной смуглой ладони.
– Глянь на себя, – шутливо проворчала Вив. – Весь обслюнявился.
– Это я на тебя слюни пускаю, – ответил Реджи.
Вив скорчила рожицу. Дальше ехали почти молча.
С час Реджи гнал по трассе, а потом съехал на никак не обозначенное ответвление, которое вывело на тихий проселок, и они поехали куда глаза глядят. Суровый, чопорный, пропыленный Лондон вдруг стал почти нереальным. Стояла осень, но окаймлявшие дорожку высокие живые изгороди были свежи и полны красок; когда Реджи, пропуская встречную машину, прижимался вбок, через окошко цветы роняли на колени Вив лепестки. Залетела бабочка и уселась рядом на спинку сиденья, расправив бумажные, покрытые пыльцой крылья.
Настроение Вив улучшилось. Они показывали друг другу всякие мелочи – старинные церковки, необычные домишки. Вспомнили давнишний случай, когда заехали в деревеньку, остановились у маленького дома и разговорились с хозяином, который, приняв их за супружескую пару, пригласил к себе и угостил молоком. Сейчас Реджи притормозил у домика, выкрашенного в кремовые тона французского сыра, и сказал:
– Смотри, на задах есть выгон для свиней и кур. Представляю, как ты выплескиваешь помои. Или собираешь в саду яблоки. Пекла бы мне яблочные пироги и огромные пудинги на сале.
– Ты растолстеешь, – заулыбалась Вив, тыча его в живот.
– Это не важно, – увертывался Реджи. – Раз живешь в деревне, полагается быть толстым. – Поглядывая на дорогу, он пригнул голову и посмотрел на верхние окна. – Готов спорить, там чертовски мягкие перины.
– У тебя одно на уме.
– Да, когда ты рядом. Опаньки! – Он вильнул, объезжая изгородь, и снова добавил газу.
Они стали высматривать место, где можно остановиться и перекусить, и выбрали дорожку меж лугами, что уводила к лесу. Вначале дорожка казалась вполне приличной, но чем дальше, тем становилась уже и ухабистей. Машина переваливалась на рытвинах, кусты ежевики стегали ее по бокам, высокая трава скребла по днищу, точно стремительное течение под шлюпкой. Вив подскакивала на сиденье и смеялась. Реджи хмурился, вцепившись в руль.
