вас манеры!
— Да и у вас, я смотрю, не лучше.
— С волками жить, по-волчьи выть.
— Так вы мне не сообщите, где вы были сегодня ночью?
— Вы удивительно догадливы.
— Хорошо. Значит, приступим сразу к делу. Вы не передумали выходить за меня замуж?
— Я еще даже не надумала, как следует.
— Значит, просто так отдать Источник мне вы не хотите?
— Вы странный человек, ей богу. А если бы не Хельмут, а вы женились бы на мне, а ваш брат после вашей смерти явился бы забирать Источник, чтобы вы сказали?
— Ну, во-первых, я никогда не женился бы на вас по доброй воле. Во-вторых, я никогда бы не соединил наши Источники. А кстати, что это за блажь нашла на моего младшего брата? Вы его пытали? Или насиловали? Ну, и если бы, вдруг, женился, то вы сидели бы дома и занимались тем, чем занимаются приличные женщины. Что они там делают? Вышивают? Вяжут? Не знаю, что-то вроде этого. Это в-третьих.
— Вы, прям, матэма-атик, ваше сиятельство. Во-первых, во-вторых, и даже, в-третьих. Вы никогда не любили вашего брата. Вы вообще никогда никого не любили. Я знаю. Мне Хельмут рассказывал.
— Да-а? А что еще вам рассказывал Хельмут?
Я исподлобья посмотрела на Вернера. Жаль, что я не была подготовлена к этой встрече, она получилась внезапной. Ну, вот как мне себя вести? Ладно. Будем брать напором. Выведем его из себя. Может, сболтнет что-нибудь лишнее. Я с вызовом подняла голову и, растягивая слова, процедила:
— Хельмут мне рассказал о вас достаточно, ваше сиятельство. Даже несколько фактов, которые вы хотели бы скрыть.
— Да? И что же это? Что он получал от меня нахлобучки при каждом удобном случае? А когда не видели старшие, я предпринимал более жестокие меры за его нытье и доносительство? Например, в девять лет я привязал его к дереву в лесу и заставил так простоять около трех часов. А «бедный» Хельмут все три часа безбожно ныл и, к концу третьего часа, намочил штанишки?
— Вы были способны на такие бесчеловечные поступки? Значит, я не ошибаюсь в вас, милорд.
— Нет, миледи. Вы изначально ошиблись во мне, ибо те детские забавы, которые я проделывал с Хельмутом, покажутся вам безобидными детскими шалостями, если вы узнаете, что я намерен сделать с вами, в случае отказа отдать мой Источник.
— Милорд, вы глухотой не страдаете? У вас нет ВАШЕГО Источника. Хельмут, как любящий муж, на смертном одре добровольно, подчеркиваю — ДОБРОВОЛЬНО передал свой Источник мне в знак нашей большой любви. И, — тут я решила покривить душой, — зная вашу непорядочность и за то, что вы над ним так издевались в детстве, ЗАПРЕТИЛ мне отдавать НАШ Источник вам.
Я с вызовом посмотрела на графа и опешила. Тот, вдруг, откинул голову назад и громко, во весь голос, расхохотался.
— А, знаете Диана, — вдруг совершенно миролюбиво произнес ле Мор, — я, кажется, начинаю понимать Хельмута.
— Не смейте называть меня по имени, я же не называю вас Вернер.
— А почему? Я не запрещал вам этого. А вас называть по имени, я просто обязан. Вы же моя, как это сказать… жена брата… невестка, если я не путаю. А в свете того, что вы согласились через месяц стать моей женой, то и невеста еще, к тому же. Правда, не знаю, что я с вами буду делать? Вы далеки от моего идеала спутницы жизни.
— Да что вы? Как, впрочем, и вы до моего. И чем же я вам не подхожу?
— Мы так и будем стоя разговаривать? — он нагло уселся в мое любимое кресло и вопросительно поднял на меня взгляд. — Вы еще, к тому же и плохая хозяйка? Почему вы мне не предложили напитки по моему выбору?
Я закусила губу, не зная смеяться мне или плакать. Его напор мне скорее нравился и, если бы это не касалось меня и моих интересов, Ле Мор — старший вызывал бы у меня скорее симпатию. Вот тебе и братья. Совсем не похож на моего покойного нытика-мужа. Я позвонила в колокольчик. Вошел мой дворецкий Хантер.
— Чего же вы желаете, милорд? — с шутовским поклоном спросила я.
Ле Мор ответил таким же шутовским поклоном. Потом выпрямился и, игнорируя меня, четко отдал распоряжение:
— Бренди, двойную порцию. Даме сока, и быстрее.
— А почему даме сок? — обиженно вопросила я.
— Вы пьете алкоголь днем? — он приподнял одну бровь. — Вы еще и пьяница?
— Грешна, милорд. А кто из нас не без греха — пусть первым бросит в меня камень.
— Религиозная пьяница? Занятно. Ты еще здесь? — обернулся он к дворецкому. — Одна нога здесь, вторая там. Мне срочно нужно выпить. Вы меня доконали, миледи.
Хантер ушел и появился буквально через три минуты с подносом, на котором стояли два бокала — один с бренди, а второй — с соком.
— Но я не хочу сок, — возмутилась я. — Хантер, принесите мне, пожалуйста, чая.
Дворецкий снова скрылся за дверью.
— Вы всегда слышите только себя и делаете только то, что хотите? — Зло спросила я у Вернера.
— Всегда. Я мужчина и этим все сказано. — Он пригубил бренди и довольно сощурился. — Хороший бренди. Я тоже люблю этот сорт.
Нет. Не нравится мне этот надутый павлин. Я с ненавистью покосилась на сок. Во мне начал разгораться огонь противоречия. А это феерично. Папенька опасался моих всплесков этого самого противоречия. Я переставала себя контролировать в такие моменты и могла сделать все, что угодно. Ну, абсолютно все. Все еще продолжая стоять напротив развалившегося в моем любимом кресле Вернера, я гордо выпрямилась, представляя себя королевой, не ниже, и свысока глядя на него, холодно произнесла:
— У меня очень мало времени и разговоры с вами не входят в список моих дел, поэтому, милорд, закругляйтесь. Говорите, зачем пришли без ваших разглагольствований и, желательно, в сжатой форме. Я подумаю, смогу ли я вам чем-нибудь помочь.
Он понимающе ухмыльнулся. Еще раз оценивающе посмотрел на меня и спокойно, отхлебнув бренди (моего, между прочим, бренди), тихо сказал:
— А это может быть интересно…
Я нахмурилась. В этот момент вошел Хантер с чаем. Я кивнула ему на маленький столик. Дворецкий поставил чай и вышел, аккуратно притворив за собой дверь. Вернер спокойно продолжил:
— Диана, этот мир — мир мужчин. (Где-то я уже это слышала). У вас Источник нашей семьи, который мне, очень нужен, не буду скрывать. Судебные разбирательства займут много времени и сил. Мне не хотелось бы жертвовать ни тем, ни другим. Я обдумал ваше предложение, которое
