с извиняющимися интонациями произнесла я, — вы не будете против того, если я поеду в своем экипаже, мне так будет удобнее.
Я посмотрела в лицо Родстера. Оно было бесстрастным — ему бы только в карты играть.
— Как пожелаете, — поклонился он. — Я хочу пригласить вас в «Брильянтовую Орхидею». Я поеду впереди. А ваш кучер пускай следует за моей каретой.
«Бриллиантовая Орхидея»? Это огромный дворцовый парк, где практически ежедневно проводятся увеселительные мероприятия. Летний сезон уже начался, и поэтому четыре месяца, до самой осени, ежедневно, здесь проводятся маскарады, пускаются фейерверки и, вообще, высшее общество веселится. Танцуют на огромной площадке, посередине парка, накрытой куполом от дождей, под королевский оркестр. По периметру расставлены кресла, чтобы можно было отдохнуть.
Молоденькие девушки, как правило, не особо скрывают лица. Потому что цель этих маскарадов ясна — мамаши вывозят их для поиска женихов. Люди постарше предпочитают приходить в масках, чтобы веселиться, как можно беззаботнее.
Чуть в стороне, на возвышении под огромным балдахином стоят столики, где дамы и кавалеры могут поужинать и отдохнуть от танцев. Это нововведение в нашем королевстве, которое пользуется большой популярностью. Тетя рассказывала мне, что некоторые посетители этих маскарадов на площадку для танцев даже не выходят, а все время проводят здесь, за столиками. Она была в полном восторге от «Орхидеи», упоминала, что атмосфера здесь очень свободная и располагающая к любви. Звала и меня, но мне до сегодняшнего дня было некогда.
Как графиня ле Мор, я естественно, без труда бы получила приглашение в «Брильянтовую Орхидею». А вот где взял его господин Финк? В театре аристократов не было. Это недостойное занятие для благородных людей, существовали определенные ограничения. И если бы у меня не было Дара Хамелеона и такого знакомого, как Деми, мне не поступить бы в театр никогда.
Финк дождался моего экипажа, подал мне руку и помог выйти.
— Я не одета для танцев, — предупредила я его.
— Не беспокойтесь. Это только ужин. Мне хотелось бы больше узнать о такой очаровательной партнерше.
Я сразу напряглась. Вот оно. Хотя легенда у меня была твердой. Деми сам ее написал и подтвердил всеми документами, какие были нужны.
— Что бы вы хотели узнать?
Он засмеялся низким грудным смехом, восхищенно окинув меня взглядом с ног до головы.
— Мне хотелось бы узнать о вас все.
— Все-все? — протянула я. — А что взамен?
— Что бы вы хотели?
— Я тоже хотела бы узнать о вас все-все.
— Я не против. Узнаете.
Мы вошли на огромную террасу, уставленную столиками. Финк повел меня в сторону тех столиков, которые стояли в стороне от других, под сенью раскидистых вязов. Подскочил слуга, показывая нам дорогу. Мы присели.
— Вы голодны? Или только вино? Я после театра всегда имею зверский аппетит.
— Да, я бы тоже, что-нибудь съела.
Небрежно кивнув слуге, Финк произнес:
— Как обычно и вино сразу.
Я оглядела террасу. Столиков было великое множество, и сидели за ними в основном мужчины с бокалом вина или бренди. Я почувствовала себя дерзкой и бесшабашной. Маменек с дочками здесь не было. Видела пяток пар — мужчины и женщины, но они были в масках.
— Надеюсь, вас не покоробило, что мы сидим с вами здесь без масок, это не подорвет вашу репутацию?
— Как я понимаю, в опасности только девицы — аристократки? Кому придет в голову осуждать актрису-простолюдинку?
— Селена, можно я буду называть вас по имени? У нас в театре все запросто. Вы заметили?
— Ну что ж, я не против. А как мне вас называть?
— Как и все другие — Родстер.
— У вас необычное имя.
— Да. Я выходец с севера. Там любят необычные и мужественные имена. Мы уже начали наше более близкое знакомство?
— Вы полагаете, это необходимо?
— Селена, я актер. Я глубоко вживаюсь в роль, для меня важен каждый штрих, и, естественно, мне интересно, кто в это время разделяет мои переживания.
— Что ж, это похвально. Мне нечего скрывать. Чтобы вы хотели знать обо мне? У директора театра есть моя анкета, вы могли бы ознакомиться, кто ж вам откажет в такой просьбе?
— Нет. Это бездушная бумага. Что она может сказать о человеке? Мне важно видеть ваши глаза, слышать ваш голос. Вы сегодня чудесно играли свою роль. Скажу честно, давно у меня не было такой партнерши. Правильнее даже будет сказать — никогда. Вы лучшая актриса, какую я видел. Поверьте, я понимаю в этом.
— Вы заставляете меня краснеть. Но мне очень приятно.
— Вот потому я и хочу узнать о вас больше. Откуда такой бриллиант?
— Ну, прямо и бриллиант. Сапфир или рубин, не более. Хорошо, спрашивайте, я вам отвечу. Но у меня условие: на тот вопрос, который вы зададите мне, вы ответите первым о себе. Согласны?
— Вы еще и интригуете?
— Как без этого?
— Хорошо, это справедливо. Начали?
Я согласно кивнула и сосредоточилась.
— Где вы родились? В какой семье? О возрасте спрашивать не буду. Женщины не любят подобных вопросов.
— Я не из таких, поэтому отвечу вам. Но сначала — вы. Вы задали вопрос себе.
Он чарующе рассмеялся:
— Я родился в замке Эллой. Мой отец граф. А вот мать — простая служанка. Наследство мне не полагалось, хотя образование мне дали. До шестнадцати лет я воспитывался в отцовском замке, был компаньоном у его законнорожденного сына. На мне отрабатывались удары в фехтовании, я сидел с этим недорослем за партой, вдохновляя его на учебу. Я был партнером в его играх и забавах. Правда, остальные науки я осваивал сам, понимая, что это его светлость может не учиться — у него итак все будет хорошо, а мне все в жизни может пригодиться. Так говорила мне моя мать. Теперь вы ответьте.
— Вызнаете, у нас с вами похожие истории. Только, мой отец — барон, мама родами умерла. Барон взял меня в компаньонки к своей дочери. А родилась я в Лидии.
— И-и-и?
— Что?
— Как проходило ваше детство?
Так подробно мы с Деми мою биографию не прорабатывали, поэтому я не нашла ничего лучшего, как закатить глаза и произнести:
— Ну, точь-в-точь, как и у вас.
— Хорошо. А где вы учились играть?
Эти зеленые глаза проникновенно смотрели мне в душу. В это время слуга принес два бокала вина. Я поспешно схватила свой и сразу сделала большой глоток. Спокойно, Диана, спокойно. Я думаю, что он просто клюнул на прелести Селены. Мой бюст задорно покачивался, глаза горели, румянец румянил. Я вспомнила:
— Сначала вы.
Он опустил свою красивую темную голову, вздохнул и продолжил:
— У отца,
