– Я хотел, чтобы вы помогли мне пообщаться с несколькими людьми, имеющими дело с лошадьми.
– И когда?
– С этими людьми лучше всего встречаться по утрам.
Стивен Люс минуту помолчал, а затем сказал с сомнением в голосе:
– Думаю, я мог бы пропустить завтра одну лекцию...
Совершенно в духе Хьюдж-Беккета, усмехнулся я про себя: предоставить мне переводчика, который мог уделить мне лишь обеденное время да скрепя сердце пропустить лекцию. Поглядев на круглое взволнованное лицо, обрамленное черной шапочкой, я пришел к выводу, что при таком положении вещей вся моя миссия обречена на провал.
– Вы знаете Руперта Хьюдж-Беккета? – спросил я.
– Никогда не слышал о таком.
Я вздохнул.
– В таком случае, кто же попросил вас помочь мне?
– Министерство иностранных дел. Некто по имени Спенсер. Его я знаю.
Они в некотором роде финансируют меня. Еще с колледжа. Подразумевается, что когда-нибудь я буду работать у них, хотя это и не обязательно. Среди дипломатов душно, как в музее восковых фигур.
По набережной мы дошли до моста, и Стивен широким жестом указал на противоположную сторону реки.
– Там находится британское посольство.
Мне было плохо видно из-за снега. Я снял очки и как можно тщательнее протер их носовым платком, чтобы минуту-другую посмотреть на мир.
– На той стороне моста спуститесь по лестнице направо, – пояснил Стивен, – перейдете на другую сторону улицы и через несколько шагов окажетесь около посольства... вон того бледножелтого здания, похожего на Букингемский дворец.
Я сказал ему, что собираюсь сегодня выпить с атташе по культуре. Люс ответил, что мне везет, но что следует еще встретиться с послом, так как из его кабинета лучший в Москве вид на Кремль.
– Не хотите ли вы рассказать, зачем приехали? – спросил Стивен, когда мы проходили по мосту.
– А разве вам не сообщили?
– Нет. Мне сказали только, что вам может понадобиться переводчик.
Я огорченно покачал головой.
– Я гоняюсь за призраком. Ищу мифическую фигуру по имени Алеша. Одни говорят, что он не существует вовсе, а другие – что он не желает быть обнаруженным. А я должен найти его, узнать, кем и чем он является, и решить, представляет ли он угрозу для одного нашего парня, который собирается участвовать в Олимпийских играх. И раз вы спросили, я буду рассказывать об этом, пока у вас уши не завянут.
Стивен слушал очень внимательно, и его уши оставались на месте. Когда я закончил, то заметил, что он весь подобрался и идет пружинистым шагом.
– Включайте меня в игру, – заявил он. – К черту лекции. Я возьму у кого-нибудь конспекты.
Мы дошли до конца моста и повернулись, чтобы идти обратно. Сквозь снег я разглядел его веселые темно-карие глаза.
– Я думал, что вы знакомитесь с подготовкой к играм. Так сказать, в общих чертах и полуофициально. А все куда забавнее.
– Мне так не кажется, – возразил я.
– Мы знаем, как заставить вас подпрыгнуть от радости, – засмеялся он.
– Лучше бы мы знали, как сделать все это потише.
– Ну конечно. Разве вы не согласитесь воспользоваться огромным опытом старожила Москвы?
– И кто же этот старожил? – спросил я. – Я, конечно. Я здесь уже одиннадцать недель. Чем не старожил?
– Очень относительно.
– Никогда не делайте ничего необычного. Никогда не оборачивайтесь, если от вас этого не ожидают, и всегда оборачивайтесь, когда ожидают.
– Не вижу в этом ничего особенного, – сказал я.
Стивен удивленно посмотрел на меня.
– Всем иностранцам здесь необходимы пропуска, чтобы отъехать больше чем на тридцать километров от центра города. Некоторые англичане, путешествующие на автомобилях, иногда решают отложить на ночь выезд в запланированный город и не предупреждают об этом власти. За это их штрафуют.
– Как штрафуют? – Я был поражен.
– Именно штрафуют. Вы можете представить себе, чтобы в Англии оштрафовали иностранного туриста за то, что он поехал в Манчестер вместо Бирмингема? Можете ли вы представить себе, чтобы в английской гостинице подняли панику, если турист не придет ночевать? А здесь все это в порядке вещей.
Множество народа занято только тем, что следит за другими людьми и сообщает обо всем, что видит. Это их работа. Здесь нет безработицы. Вместо того чтобы платить парням пособие по безработице и позволять по-человечески его тратить – например, ходить на футбол, играть в карты или рулетку, шляться по пабам – их берут на работу наблюдать. Убивают одним махом двух зайцев.
– Это они стоят кучками в аэропортах и в холлах гостиниц?
Он усмехнулся:
– Именно. Здесь шутят, что русские всегда общаются с иностранцами по трое. Одного можно подкупить, двое могут сговориться, а уж из троих один всегда окажется доносчиком.
– Звучит весьма цинично.
– Зато верно. Что, выговорили, у вас запланировано на сегодня? Как я понял, к вам приставлены девушки из "Интуриста"?
– Наташа и Анна, – ответил я. – Я сказал им, что вернусь в гостиницу к ленчу, а потом поеду на автобусную экскурсию по городу.
– Тогда вам так и следует поступить, – веско сказал Стивен. – Я уверен, что они забеспокоятся, если потеряют своего подопечного.
Я остановился посреди моста, оперся на парапет и посмотрел на серо-стальную воду. Снег кружился в воздухе, как конфетти. Справа вдоль берега протянулась красивая высокая красная стена Кремля с золотыми башнями, а за ней поднимались в воздух золотые купола. Окруженный стеной город-крепость с недействующими церквями и действующими правительственными учреждениями, через который ежедневно проходят миллионы туристов. А налево, на противоположном берегу, британское посольство.
– Лучше пойдем, – предложил Стивен. – Два человека на мосту, в снег... Это выглядит подозрительно.
– Я не верю.
– Вас еще многое здесь удивит.
Мы пошли дальше и вскоре возвратились на Красную площадь.
– Задание номер один, – сказал я. – Вы сможете сделать для меня телефонный звонок?
Я показал Стивену номер телефона тренера олимпийской сборной, и мы вошли в застекленную телефонную будку. Как выяснилось, телефонные разговоры здесь стоили очень дешево. Стивен отказался от предложенного мной рубля и вынул двухкопеечную монету.
– Что мне нужно сказать? – спросил он.
– Скажите, что я хотел бы встретиться с ним завтра утром, что на меня произвело большое впечатление выступление русской команды на международных соревнованиях и я хотел бы поздравить его и спросить совета. Добавьте, что я важная шишка в скаковом мире, сделайте на этом ударение. Он не знает меня. – Тут я назвал Стивену имена нескольких известных жокеев. – Скажите, что я их коллега.
– Действительно? – спросил он, набирая номер.
– Я знаю их, – подтвердил я. – Именно потому меня и прислали. Потому что я знаю конников.
Кто-то ответил, и Стивен произнес непонятный мне набор звуков. Оказалось, что язык звучит мягче, чем я почему-то ожидал. Это было приятно. Он говорил совсем недолго, замолчал, слушая, опять заговорил, опять выслушал ответ, сказал что-то еще и в конце концов повесил трубку.
– Отлично, – обратился он ко мне. – В одиннадцать часов. Рядом с конюшнями на дальней стороне бегового круга.
– На ипподроме? – уточнил я.
– Именно так. – Его глаза сияли. – Там тренируют лошадей олимпийской сборной.
– Фантастика, – изумленно пробормотал я. – Просто невероятно.
– А в одном вы ошиблись, – заявил Стивен. – Он знает вас. Он сказал, что вы участвовали в скачках в Пардубице, в Чехословакии, и помнит, что вы пришли третьим. Мне показалось, что он доволен тем, что встретится с вами.
– Очень мило с его стороны, – скромно сказал я. Но Стивен все испортил.
– Русские пользуются любой возможностью, чтобы поговорить с людьми с той стороны. Очень уж редко им это удается.
Бодрость Стивена передалась мне. Мы договорились встретиться завтра утром у гостиницы.
– Когда поедете на автобусную экскурсию, – сказал он, прощаясь, остановитесь на площади Дзержинского. В центре памятник Дзержинскому на высоком пьедестале. На этой площади большой детский магазин. А про соседнее здание гид вам наверняка ничего не скажет. Так вот, это Лубянка.
Около гостиницы стояли свободные такси, но ни один из водителей не говорил по-английски, не понимал слов "британское посольство" или не мог разобрать адрес, написанный английскими буквами. Может быть, меня и поняли, но отказались везти. Так или иначе, мне пришлось пойти пешком. Продолжал валить сырой снег, и под ногами была слякоть. Когда я прошел полторы мили, мои ботинки насквозь пропитались ледяной жижей, а настроение стало мерзким.
Следуя инструкциям Стивена, я нашел лестницу и спустился на набережную. Слева от меня возвышались темные тяжелые здания, а справа тянулся высокий – по грудь – парапет. Когда я достигтаки ворот посольства, из сторожевой будки вышел русский солдат, преградивший мне дорогу.
