уговорили все-таки на интервью.
Так то была Нелли?
— Я подожду, когда они закончат.
От волнения, кажется, вспотел. И сердце ухало в груди. С чего бы вдруг? Просто девушка, обычное знакомство. Ну подумаешь, она талантлива, хороша собой и замечательно рисует. Меня это взбудоражило? Если так, то глупо.
— Как знаешь. — Мама заторопилась присоединиться к ушедшей с журналистами Элеонорой. Видимо, задалась целью убедиться, что робкую и стеснительную художницу не обидят и она справится с испытанием публичностью и известностью.
И что? Я проторчал в зале чертовых сорок минут, два раза обошел дрянную и скучную экспозицию, нашел еще пять работ Нелли (убедился, что она заметно выбивается из обоймы одинаковых по стилю коллег какой-то размытостью и живостью изображения), проклял все на свете, в том числе и свое необъяснимое, усиливавшееся с каждой минутой желание немедленно узнать: а какая она, Элеонора Вишневецкая.
Мать вернулась, но одна. Сказала, что девушка так переволновалась, что предпочла отправиться домой.
Облом. Без прикрас.
— И когда тогда я ее увижу? — не стал отступать, взяв мать в оборот.
Она рассмеялась:
— Тебя так зацепила ее картина? Не ожидала. Ты приятно меня удивил.
— Завтра сможешь познакомить?
Что за одержимость? Может, она на этой выставке, как вирус, в воздухе распылена? Я надышался и теперь целиком заражен навязчивым желанием узнать Нелли.
— Можно. Я позову ее пообедать в «Арт-кафе», это здесь, на углу. В два. Приходи. Представим это как случайность.
— Договорились.
Ночь и утро был взбудоражен, сам не свой, и ничем не мог объяснить такое состояние. Будто околдован. Или проклят. Еле удержался от того, чтобы приехать к кафе в полдень и подождать в машине появления матери и Нелли. Прибыл без пятнадцати два, вышел наружу, поправил рукава, галстук, провел рукой по волосам, судорожно вздохнул.
Да что такое со мной происходит?
Заставив себя расслабиться, я повернулся к входу в кафе, начал переходить улицу. Когда практически был у дверей, из заведения торопливым шагом выпорхнула невысокая девушка, точеную фигуру укутывал светлый кардиган, по плечам и спине разметались длинные темные волосы, лицо не смог увидеть, поскольку оно было опущено (незнакомка с кем-то переписывалась в телефоне), оценил лишь восхитительные ножки в легких сандалиях, шнурки которых красиво перехватывали лодыжки.
Вот, ошеломительная же кошечка. Может, как раз за ней последовать мне и надо? Талантливая художница Элеонора, конечно, меня манит, но и одновременно превращает в дерганого подростка.
Ладно, доведем задуманное до конца — с этой мыслью вошел в кафе. Зал был небольшим, пропахшим дразнящим ароматом кофе, чая и выпечки, отделанным в темных, уютных тонах. Быстро нашел взглядом мать. За столиком она сидела одна, а завидев меня, развела руками, скорчив скорбную гримасу.
Бля, неужели опять облом!
— И где она? — спросил, опустившись на стул напротив. У правой руки обнаружил чашку горячего капучино, из которой начали пить, но почему-то бросили процесс.
— Убежала буквально минуту назад. У нее там ЧП в квартире, соседи сверху заливают. Ты разве не столкнулся с ней у двери?
Проклятие! Столкнулся… Только разум глупо победил либидо, поэтому в итоге за ней не пошел.
Глухо выругавшись, потер лицо ладонями. Мама легко рассмеялась.
— Третий раз — алмаз, Гошка. Через неделю мы втроем, я, Аля и Нелли, собираемся на «Щелкунчика», утром еще были места в ложе. Так что покупай билет и пойдем с нами.
— На балет? — Меня передернуло.
В этом мире есть четыре бессмысленные вещи: носить воду в решете, жалеть о прошлом, отказываться от секса без обязательств и смотреть на то, идеи чего не можешь уловить. Балет как раз относился к последней.
— А что не так? — мать округлила глаза. — Что может быть лучше балета?
— Футбол.
— Гош, я же не заставляю. Не хочешь — не надо. Просто предложила.
— Я пойду, — процедил сквозь зубы, скривившись.
Еще неделю ведь ждать знакомства, за это время, глядишь, проникнусь такой любовью к балету, что буду дневать и ночевать в театре, ожидая.
… В день икс, по закону подлости, все начало разваливаться еще с утра. Второй день на новой работе сам по себе чистилище, а если еще твой отдел внезапно решили переместить в другие помещения, то это еще и армагеддон.
Я охрененно опаздывал. Плюс встал в пробке, плюс не сразу нашел вход в театр. Когда опустился в кресло с нужным номером, чувствовал себя убогой, заезженной, перенервничавшей клячей. И как знакомиться с девушкой-мечтой в таком виде?
Так, без паники.
Выдохнул, привел себя в порядок, как мог, и начал искать единственного человека, ради которого, собственно, пришел сюда, похерив свободный вечер и гармонию своего мира без балета.
Сначала взгляд отыскал мать, характерное короткое каре четко выделялось на фоне света, идущего от сцены, рядом с ней сидела Аля, дергая прядку светлых волос, выпущенную из прически у уха. Дальше всех от меня сидела Нелли. Увидел ее и облегченно улыбнулся. Сегодня она от меня не уйдет.
Впился взглядом в профиль девушки, скрытый полумраком: маленький прямой носик, небольшой лоб, улыбающиеся чувственные губы, темные волосы скручены и уложены на затылке. И только тогда понял, почему сам не свой с того момента, как увидел ее картину, ее саму (пусть мельком). Это судьба. Она — моя судьба. Роковое притяжение, результат которого или ад, или рай. Отныне мы с ней две навечно связанные вещи, как, например, «Титаник» и айсберг, Помпеи и Везувий, башни-близнецы в Нью-Йорке и врезающийся в них самолет. Событие, после которого прежней жизни не будет.
От адреналина и возбуждения, забурливших в крови, меня начало потряхивать. Можно ли влюбиться в девушку, которую и не видел толком, не говорил ни разу? Признать ее единственной, навсегда отказавшись от представлений, что вторая половинка есть у таблетки, мозга и задницы, а человек рождается целым?
Только что понял: можно.
На сцене разворачивалось балетное непонятное действие, блестели костюмы, танцоры летали и подпрыгивали, в зале царствовала строгая и волшебная музыка, а я смотрел на Нелли и ждал чертового антракта. Пришел сюда за эстетическим наслаждением, необычными эмоциями? Ну их сполна получал, еще лет цать можно забивать на посещение театра.
Однако все вновь пошло не по плану. Элеонора что-то шепнула Алевтине, неожиданно поднялась с места и, скользнув в проход в противоположной от меня стороне, отправилась на выход.
И куда она? Снова ЧП в квартире? Интервью с журналистами? Или побег с этого праздника танца под предлогом посещения дамской комнаты?
Не на шутку встревожившись, что снова упущу ее, я через минуту вышел следом, подпер стену рядом с дверями в
