— Идет. Только вот повар из меня никакой, так что тебе, наверное, лучше сразу перейти к траху, — предупредила она его.
Джеймсон громко расхохотался.
— Малышка, почему ты просто не признаешь, что тебе не нравится ни с кем меня делить, — мягко произнес он.
— Потому что это неправда. Это ты не любишь делиться своими игрушками, — напомнила ему Тейт.
Джймсон молча кивнул.
— Я не хочу делиться только с определенными людьми, и меня этот факт вполне устраивает, — согласился он.
— А меня нет, — возразила девушка.
— Хочешь спать с другими парнями? Вперёд! Я никогда тебе этого не запрещал, — сказал он ей.
— Неужели? Я, кажется, припоминаю, как острые ножницы говорили мне совсем другое.
После этих слов Джеймсон замолчал, и через пару минут остановил машину на повороте. Они находились у черта на рогах, посреди замерзших полей. В Бостоне заметно похолодало, и температура опустилась ниже двадцати градусов. Когда Джеймсон выключил двигатель, Тейт натянула на кулаки рукава и, повернувшись, уставилась на него.
— Мне плевать, спишь ли ты с другими мужчинами. Мне не плевать, если ты с кем-нибудь трахнешься, а потом будешь тыкать этим мне в лицо, чтобы из-за этого я почувствовал себя дерьмом. Так не прокатит — это просто выводит меня из себя и делает тебя похожей на глупую шлюху, — прямо сказал он.
«Ну и ну, сатана появился при свете дня».
— Давай сыграем в одну игру, — начала Тейт, расстегнув ремень безопасности.
— Что? — прорычал Джеймсон, и, когда она резко отодвинула свое сиденье, настороженно взглянул на нее.
— Как насчет того, чтобы мы оба сказали правду, — предложила она, собирая волосы в хвост.
— Я никогда не лгу, так что для меня это будет довольно легко. А вот ты уже давно позабыла, что такое правда, — с укором заметил он.
Тейт закатила глаза.
— Да, мне было бы неприятно, если бы ты занялся сексом со своей секретаршей, — заявила она.
Джеймсон вскинул брови.
— Я и так это знаю, хотя и удивлен, что ты открыто в этом призналась, — ответил он.
Тейт покосилась на него.
— Одно дело, когда ты занимаешься сексом с какой-нибудь случайной цыпочкой черт знает где. И совсем другое, если ты находишь себе новую фантастическую любовницу прямо у меня под носом. Как ты однажды сказал, я еще не закончила играть с тобой в игры, — объяснила она.
— Я польщен.
— Так. Теперь ты тоже кое в чем признаешься, — заявила девушка.
— В чем, например? — спросил он.
Тейт сняла шарф и бросила его на заднее сиденье.
— Например, в том, что тебя приводит в бешенство, если я занимаюсь сексом с кем-то другим, — закончила за него она.
Джеймсон фыркнул.
— Тейтум, мне все равно…
— Он меня почти поцеловал.
— Прости, что?
— Эндж. В спальне. Он почти меня поцеловал. Я стояла на коленях на твоей кровати. А он меня обнимал, — в красках обрисовала ситуацию Тейт.
На лице Джеймсона отразилась ярость.
— Зачем ты мне это говоришь? — резко спросил он.
— Чтобы показать, как ты рассвирепел, — ответила Тейт.
— Это потому, что мне не нравится Энджер. Незнакомый человек — это совсем другое дело, — рявкнул он.
— Да неужели? Значит, то, что меня облапает незнакомый тебе мужчина, тебя не беспокоит, — уточнила она и не спеша сбросила с себя пальто.
— Ни в коей мере, — ответил Джеймсон.
Она улыбнулась.
— И то, что он меня трахнет, тебя тоже не беспокоит. То есть, ты не станешь возражать, если я поеду в центр города, сниму на выходные номер в отеле и пущусь во все тяжкие? — уточнила она, положив пальто на заднее сиденье.
— Естественно.
— Ооо, тогда я знаю, чем займусь в ближайшие выходные. Я сниму номер, а потом надену свою самую короткую юбку и пойду отрываться в бар. Найду там какого-нибудь убийственно сексуального парня. Черт, может, мне даже не понадобится вести его в номер, — с дрожью в голосе проговорила Тейт.
— Да, ты любишь трахнуться где-нибудь в переулке.
— А что такого? Или в машине. Машины — это так круто. Если у него есть машина, я просто заберусь на заднее сиденье и дам ему нагнуть меня над консолью. Давненько у меня не было хорошего секса в машине, — вздохнула она.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я мог бы тебе это устроить прямо сейчас.
— И разрушить мечту? Нет, я подожду. Я безумно рада, что ты не имеешь ничего против, это так здорово! Если тебя и впрямь это не смущает, тогда, я, наверное, отведу его в гостиничный номер и пусть он коснётся каждой частички моего тела, засунет свой член во все отверстия, какие только захочет. Может, мне повезет, и я вернусь домой с парочкой оставленных им синяков, — сказала Тейт.
Джеймсон зарылся рукой ей в волосы и рванул ее к себе.
— Секс — это одно. Но если я увижу синяк, у нас будут проблемы, — прошипел он.
— Это глупо. То есть, я могу заниматься сексом, но только плохим? — спросила девушка.
Джеймсон свирепо на нее уставился.
— Ты можешь получать удовольствие от секса, и при этом не заявляться домой в синяках. Только я могу оставлять на тебе следы, другие мужчины — нет, — сказал он ей.
— Возможно, это ты можешь так получать удовольствие от секса, но не я. Нет, раз уж я собираюсь сделать вылазку и потрахаться, то пусть меня, бл*дь, вконец измутузит какой-нибудь парень. Так, чтобы я на следующий день ходить не могла, — засмеялась она.
— Думаю, тебе пора заткнуться, — объявил Джеймсон.
Тейт покачала головой.
— Но мы же только начали, к тому же, это вроде как тебя не волнует, верно? Надеюсь, этот парень будет не из стеснительных, потому что я люблю отсасывать мужикам на людях. Прямо там, в каком-нибудь темном ночном клубе. Я просто опущусь на колени — мужчины, кажется, такое любят, да? — и прижму его к стене, а затем заглочу весь его..., — говорила она все тише и тише, а его кулак в это время сжимался все сильнее и сильнее.
— Тейтум, — резко перебил её Джеймсон.
— Хммм? — промурлыкала она, проводя пальцем по его груди.
— В эти выходные ты не снимешь номер в отеле.
— Нет?
— И не будешь тусить по барам.
— Скукота.
— И тебя, естественно, не будет иметь во все «отверстия» какой-то левый парень.
— И почему же? — спросила она.
— Потому что, — ответил Джеймсон, расстегивая свободной рукой пряжку ремня.
— Потому что, что?
— Потому что. Если к тебе когда-нибудь притронется хотя бы один мужчина, я его нахрен убью, — просто ответил он.
Тейт широко улыбнулась.
— Я выиграла, — прошептала она.
— Тебе будет нелегко злорадствовать с членом во рту.
— Я справлюсь.
— Сука.
Девушка собиралась отпустить какое-нибудь остроумное замечание, но тут Джеймсон притянул ее за волосы к своему паху, и ей стало не до этого.
«Если он не хочет, чтобы ты трахалась с кем-то другим, значит, он ревнует. Если он ревнует, значит, ему не все равно. Если ему не все равно, то, возможно, он действительно никогда тебе не лгал. А если он никогда не лгал, тогда тебе не нужно все разрушать. И если тебе не нужно все разрушать, тогда тебе, наверное, стоит признать, что ты совершенно определенно, безусловно, однозначно, абсолютно и бесповоротно продала свою душу Сатане».
4.
Тейт могла справиться с разъяренным Джеймсоном. Со злым Джеймсоном. С забавным, умным, сексуальным, саркастичным, сквернословящим Джеймсоном. Но были две версии, с которыми у нее возникали проблемы: садист Джеймсон и хороший Джеймсон. Садист Джеймсон по-настоящему проявился только дважды — когда обманом заманил ее в гости к родителям, и по-крупному, когда привез домой Петрашку. Он мог ей грубить и поносить на чем свет стоит, но играть с ее разумом или сердцем, это уже ни в какие ворота.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Но хуже всех был хороший Джеймсон. Тейт ему не доверяла. Он не показывался до самого конца игры — девушка даже не догадывалась о его существовании. Уже привыкнув к тому, что он плохой, было шоком увидеть в нем хорошее. Как будто она всегда ждала от него подвоха, очередного неприятного сюрприза. Постоянно находилась в напряжении.
