Можно смело утверждать, что в каждой точке пространства существует свой вариант постановки, например, гоголевской «Женитьбы», точнее, свой вариант сценария и декораций судьбы каждого из нас. Неподготовленного индивидуума такая постановка вопроса — точнее, замах! — может удивить, как удивила она Кису Воробьянинова, привыкшего к классической трактовке «Женитьбы»:
«…Ни дверей, ни синих кисейных окон не было. Под разноцветными прямоугольниками танцевали дамочки в больших, вырезанных из черного картона шляпах. Бутылочные стоны вызвали на сиену Подколесина, который врезался в толпу верхом на Степане. Подколесин был наряжен в камергерский мундир. Разогнав дамочек словами, которые в пьесе не значились, Подколесин возопил:
— Степа-ан!
Одновременно с этим он прыгнул в сторону и замер в трудной позе. Кружки Эсмарха загремели…».
Кульбиты, коленца, изломы и извивы режиссуры (как бы в подтверждение зеландовской теории) позволили Степану оттеснить Подколесина, став главным персонажем осовремененной пьесы. Обновленный Степан попутно изменил сценическую судьбу Агафьи Тихоновны, которая в конце концов вышла за него замуж.
Не вникая в тонкости вещественного и звукового оформления, Остап Бендер по этому поводу заметил:
«…Я доволен спектаклем — стулья в целости. Но нам медлить нечего. Если Агафья Тихоновна будет ежедневно на них гукаться, то они недолго проживут…».
Если взять за исходный постулат постоянное гуканье на стулья Агафьи Тихоновны (постепенное расшатывание оных и приход в полную негодность), то поломка любого реквизита имеет безусловное право на существование в бесконечном сюжетном пространстве. В реальности, описанной И. Ильфом и Е. Петровым, останки стульев вступили бы в серьезное противоречие с основной сюжетной линией романа, точнее, коренным образом изменили бы весь ход повествования.
Не исключено, что в другой театральной реальности (в Параллельном мире, на Соседней странице…) так и произошло. Агафья Тихоновна в конце концов переломала весь театральный реквизит, но этот отдельный аспект не оказал сколько-нибудь серьезного влияния на целостность сюжета и ход повествования.
Дело в том, что в той, «параллельной», постановке интрига закручивалась не вокруг замужества Агафьи Тихоновны, а была связана с разводом ее внучатого племянника — Тихона Агафоновича. Понятно, что и герои там были совершенно другие, и речь в ней шла совершенно о другом…
Запах мысли
…В наше время уже не подлежит сомнению тот факт, что мысли материальны. Реальность показывает нам себя в двух формах: с одной стороны, бытие определяет сознание, а с другой, имеются неоспоримые подтверждения обратного. Мысли являются не только мотивом к действиям человека, но и оказывают прямое воздействие на окружающую реальность…
В. Зеланд
…Народу не нужны нездоровые сенсации.
Народу нужны здоровые сенсации…
А. и Б. Стругацкие
В декабрьском номере Journal of Scientific Exploration за 1992 год, издаваемом в Стэнфорде, опубликованы результаты эксперимента, проведенного сотрудниками лаборатории аномальных исследований при Принстонском университете. Ученые исследовали возможность человека оказывать мысленно-волевое воздействие на работу лабораторной электроники.
Декан Принстонской школы прикладных исследований, профессор Роберт Жан и его ассистент Бренда Дюнн исходили из того, что в многовековой истории азартных игр сохранилось немало имен профессионалов ломберного стола, объяснять фантастическое везение которых одним только игрецким счастьем попросту невозможно.
Испытуемым было предложено мысленно воздействовать на работу генератора случайных чисел, выдающего цифровые последовательности, аналогичные тем, что выпадают при игре в кости. В ходе более чем полумиллиона испытаний моделировались ситуации, когда электроника «должна» была выдавать числа больше или меньше среднего значения.
Компьютерная обработка результатов эксперимента показала, что мысленное «подталкивание» электронных «костей» в желательном направлении будто бы место имеет. Экспериментально подтверждено, что вмешательство в работу генератора случайных чисел может осуществляться с огромной дистанции и быть как бы отложенным во времени.
Так, один из добровольцев-испытуемых, находящийся в Европе, «заказывал» определенный результат, заранее известный экспериментаторам, который им только предстояло измерить в Принстоне примерно через неделю! Сознание, бросающее вызов пространству и времени, бросает его современному научному знанию и нашим представлениям об окружающем нас физическом мире.
Исследование странного вида физической реальности, располагающейся на границе возможного и действительного, началось с трудов Бора, Крамерса и Слэтера и введения в теоретическую физику понятия волны вероятности. Если в математике с помощью этого понятия обозначается степень знания фактической ситуации, то в теоретической физике оно означало своего рода стремление к определенному протеканию и развитию событий.
С философской точки зрения, волна вероятности представляла собой количественное выражение аристотелевской потенции — то есть возможности и обладания достаточной силой для проявления определенных действий.
Швыряя, меча, катя или выбрасывая кубики из ладони (или из специального стаканчика), мы добиваемся случайного выпадения костей. Разумеется, и техника броска играет свою роль, но ее, как вы понимаете, мы касаться не будем! Во время принстонского эксперимента ученые, по большому счету, пытались доказать, что принципиально возможно мысленное «подталкивание» кубика и «укладывание» его нужной гранью кверху.
О чем это говорит? О том, что принципиальная возможность мысленного воздействия на игральные кубики возможна. И не более того. Господь Бог не играет в кости, говорил Альберт Эйнштейн, правда, по другому поводу. Добавим, что и все остальные «практические» следствия вмешательства сознания — от мысленного сканирования жестких дисков ПК и считывания сверхсекретных пентагоновских файлов до вмешательства в работу бортовых компьютеров сверхдальних бомбардировщиков или атомных подводных лодок — остаются уделом фантастики.
«Непосредственное влияние мыслей на окружающую (или удаленную, добавим мы от себя) действительность» — один из узловых моментов трансерфинга и хлеб насущный для любого писателяфантаста. Вот, почитайте!
«Подняв морду кверху, пантера мерным шагом затрусила к нему.
Вот оно что! Животное, лишенное глаз и ушей, может обнаружить присутствие Кливи только одним способом.
Способом телепатическим!
Чтобы проверить свою теорию, Кливи мысленно произнес слово «пантера», отождествляя его с приближающимся зверем. Пантера взревела и заметно сократила разделяющее их расстояние.
В какую-то ничтожную долю секунды Кливи постиг многое. Волк преследовал белку при помощи телепатии. Белка замерла — быть может, отключила свой крохотный мозг. Волк сбился со следа и не находил его, пока белке удавалось тормозить деятельность мозга.
Если так, то почему волк не напал на Кливи, когда тот лежал без сознания? Быть может, Кливи перестал думать — по крайней мере перестал думать на той длине волн, какую улавливает волк? Но не исключено, что дело обстоит гораздо сложнее.
Сейчас основная задача — это пантера.
Зверь снова взвыл. Он находился всего лишь в тридцати футах от Кливи, и расстояние быстро уменьшалось. Главное — не думать, решил Кливи, не думать о… думать о чем-нибудь другом. Тогда, может быть, пан… ну, может быть, она потеряет след. Он принялся перебирать в уме всех девушек, которых когда-либо знал, старательно припоминая мельчайшие подробности.
Пантера остановилась и в сомнении заскребла лапами.
Кливи продолжал думать: о девушках, о космолетах, о планетах, и опять о девушках, и о космолетах, и обо всем, кроме пантеры.
Пантера придвинулась еще на пять футов.
Черт, возьми, подумал он, как можно не думать о чем-то? Ты лихорадочно думаешь о камнях, скалах, людях, пейзажах и вещах, а твой ум неизменно возвращается к… но ты отмахиваешься от нее и сосредоточиваешься на своей покойной бабке (святая женщина!), старом пьянчуге отце, синяках на правой ноге. (Сосчитай их. Восемь. Сосчитай еще раз. По-прежнему восемь.) А теперь ты поднимаешь глаза, небрежно, видя, но не призывая п… Как бы там ни было, она все же приближается.
Пытаться о чем-то не думать — все равно что пытаться остановить лавину голыми руками. Кливи понял, что человеческий ум не так-то просто поддается бесцеремонному сознательному торможению. Для этого нужны время и практика».
