Поэтому Макар был на разрыв. Он даже хотел позвонить своему риелтору, чтобы узнать у нее Юлин телефон. И ругал себя: «Ну почему я его не взял у самой Юли?! Столько часов проторчали в банке! Как мне это в голову-то не пришло?!»
Но не пришло. Потому что деньги. А деньги для Макара Верещагина были всегда на первом месте, потому и не женился до сих пор, как правильно говорила мать.
В то же время Верещагин понимал, что звонить своей риелторше, чтобы спросить у нее Юлин телефон, нельзя. Та, чего доброго заподозрит, что ее хотят кинуть. А она и мысли такой допускать не должна. Иначе все сорвется.
И что тогда будет с этими, мягко скажем, не очень-то белыми миллионами? Куда-то их срочно необходимо пристроить. И быстро. По слухам, город скоро закроют. И будет Макар Верещагин сидеть на своих пачках с деньгами в полной неопределенности. Уже пошли слухи, что наличные деньги запретят, потому что вместе с ними передается проклятая зараза. Коронавирус этот.
Макар понимал, что под шумок вполне могут провернуть изъятие денег у населения. Ему не хотелось попасть под раздачу. Конечно, он, как московский чиновник, обладал инсайдерской информацией, но штука была в том, что толком никто ничего не знал. Решение не было принято, и принять его могли в любой момент сообразно сложившейся ситуации. Решалось это на самом верху, в Кремле. И соваться куда-то со своими миллионами было бессмысленно и опасно.
Макар, волнуясь, ждал звонка. От осведомленного источника в Кремле. От этого зависело, как он будет вести себя в день, когда закроет сделку. Все было на мази.
Первая неделя пролетела незаметно, а вот вторая… Поневоле Верещагин начал психовать. А не поторопился ли он с покупкой? Цена на вторичку скоро упадет. Надо было дураку доллары покупать! Но официально он это сделать не мог, а комиссионные за черный нал сейчас зашкаливали.
Вон и мать, места себе не находит. Себя накручивает и сына заводит. Надо у нее мобильник отобрать. Чтобы не звонила этой своей подруге. У которой дочь в Китае. Мать как поговорит с ней – сама не своя. Тут же давление поднимается. Надо все это прекращать…
…А ну, как и в самом деле наличные отменят? А счета заморозят. Разные слухи ходят. Вон, в 98-м, сколько денег у людей пропало!
Макар леденел при одной этой мысли. Ему нужна была эта квартира. Потому что он по-прежнему свято верил в золотые московские квадратные метры. И вера эта, даже несмотря на пандемию, была в Верещагине непоколебима.
Если только ему не предложат и другой вариант, проверенный. Всего один звонок – и настроение Макара Верещагина может измениться…
Маврушкины
Таисия была далеко не так проста, как думал Кит. Может, в делах она ничего и не смыслила, но житейский ум у нее был, и у мужа Таисия многому научилась. Последнее время Кит загадочным образом частенько куда-то исчезал. Бывало, что и ночевать домой не приходил. На все вопросы Таисии отговаривался бизнесом:
– Кручусь как могу. Ты же видишь, Тася, что сейчас происходит.
Бизнес у мужа всегда был один: купить-продать. На марже он всю жизнь и процветал, потому что продавать умел. Что врал, что продавал Китай Маврушкин удивительно легко, к этому у него был природный талант. Но сейчас весь мужнин бизнес встал, потому что никто ничего не покупал. Все со страхом ждали: что же будет дальше?
У Кита было несколько торговых точек, и Таисия прошлась по всем. Везде продавцы скучали. Товара, как сказали Таисии, давно не привозили. И о каком таком бизнесе твердит муж? Какие фуры? Какие грузчики?
Таисия наведалась в офис, квартирку на первом этаже, которую арендовал супруг, и еще больше насторожилась.
– А их нет, – буркнула уборщица.
– Кого это их? – удивилась Таисия.
– Директора с его … – уборщица смачно употребила непечатное слово.
Таисия похолодела. Кита она и раньше подозревала в неверности, но верила, что удержит его. Любовницы – это любовницы, пришли и ушли, а жена – она на всю жизнь. Дети у них. Две лапочки-дочки. Старшая, Мария, школу в этом году оканчивает. В институт ее надо устраивать, и о выпускном подумать. Чтобы была Мария Китаевна Маврушкина не хуже других. Какие такие любовницы?!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Таисия прошлась по офису и отметила запустение. Такое чувство, что отсюда собрались съезжать. На секретарском столе было пусто. Таисия выдвинула один их ящиков. Странно. Ей всегда казалось, что стол секретарши должен быть набит папками с документами. Дырокол, канцелярские скрепки, степлер… Всего этого не было.
Таисия, поразмыслив, включила компьютер.
– Вы чего? – сунулась было уборщица.
– Ты тут закончила? На-ко, в магазин сходи. Чайку попьем, – и Таисия сунула женщине пятьсот рублей. – Накладную мне надо распечатать, чего тут непонятного? Муж попросил. Занят он.
Пожилая женщина с испитым тонкогубым и одутловатым лицом проворно схватила деньги. «Небось, не вернется», – мысленно усмехнулась Таисия. Но ей необходимо было остаться здесь одной.
Как она и думала, в компьютере кроме документов и складской программы была и папка с личным. Секретарша на рабочем месте не скучала, постила фотки в Инсту, вела активную переписку.
Таисия, волнуясь, щелкнула мышкой.
Когда вернулась уборщица с тортиком, Таисия Маврушкина неподвижно сидела перед черным монитором. Компьютер работал, но перешел в режим ожидания. У Таисии было такое чувство, будто она шла по широкой ровной дороге, светило солнце, пели птицы, и шла она в светлое будущее, спокойное и безмятежное. И вдруг опустилась туча. Оказалось, что это все – обман. И птицы, и цветы, и уютный домик с садиком, в котором стоит любимая беседка. И ровная дорога. Асфальт под Таисией мог в любой момент провалиться, а сама она ухнуть в глубокую яму. Ибо Таисия не представляла себе жизнь без мужа, с двумя детьми на шее. Старшую еще на ноги надо поставить, а чего уж о младшей говорить!
Уборщица кашлянула:
– Мы чай-то пить будем?
– Чай? – Таисия посмотрела на нее пустыми глазами. Мысли ее были далеко. Она перевела взгляд на торт. Прозрачная коробка, малиновое желе, а поверх – розочки. «На сладкое потянуло, сволочь!», – зло подумала она и посмотрела на уборщицу уже совсем другим, осмысленным взглядом: – Садись. Рассказывай…
Мужу она ничего говорить не стала. Сделка прошла, тут уж ничего не изменишь. Таисии первой из всей компании пришла эсэмэска о том, что она больше не является собственницей однокомнатной московской квартиры. А восемь миллионов, лежащие в банковской ячейке, Таисия должна была отдать мужу.
Она теперь понимала, почему Кит затеял продажу этой квартиры. И куда он собрался потратить эти деньги. На какой такой «бизнес».
«Ага, сейчас», – думала Таисия, ставя на стол тарелку ароматного огненного борща. С салом, с чесночком и перчиком, все как любил супруг. Несмотря на нежные отношения на стороне столоваться он по-прежнему предпочитал дома.
Обычно Кит замечал, когда жена не в настроении. Но, видать, роман с секретаршей из букетно-конфетной стадии перешел в постельную. И Кит был похож на кота, оприходовавшего миску жирной сметаны, что не мешало ему со вкусом есть женин борщ, в который Таисии хотелось сыпануть крысиного яду. Но она вовремя вспомнила о дочках и свекрови. Да-да, и о свекрови тоже. Потому что жили они много лет душа в душу. О Машином выпускном вспомнила Таисия, о бальном платье, которое они так и не купили. О даче с любимой беседкой. Лето не за горами, розы пора открывать. И вспомнив об этом, Таисия остыла. А так хотелось засветить мужу половником в лоб, раз яду в доме нет. И размазать по наглому лицу Кита этот жирный оранжевый борщ. Вот же сволочь! Врушкин-Маврушкин!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
«Не получишь ты этих денег», – подумала Таисия, доставая банку с маринованными огурчиками собственного посола. «И лярва твоя не получит. Шиш вам».
Трухины
Неделя пролетела, как одно мгновение. Наталья Трухина с упоением выбирала мебель, сначала по Интернету, потом ехала в магазин, смотрела, щупала, садилась, ложилась. В основном обставить надо было квартиру дочери, выкинув из нее старухино старье, но и себя хотелось побаловать. Для чего и уговорила Наталья мужа взять ипотеку, а себе оставить наличные, почти полтора миллиона.
