Клео принудила себя к сдержанности и слегка поклонилась:
— На все твоя воля, отец.
— Отлично, — сказал он. — Я знал, что ты можешь быть такой же милой, как твоя сестра. Если как следует постараешься…
Похоже, Эмилия за годы общения с отцом отлично усвоила искусство держать язык за зубами. Наверное, она была безупречной принцессой. Клео оставалась далека от подобного идеала, да и не стремилась к нему.
Она знала, как поступить. Когда Теон по всей форме представится ей в новой должности, Клео его освободит. Пусть занимается чем угодно… пока она делает то же. Король ее видел-то в основном за обедами и ужинами. Он ничего и не заметит.
Вот как все просто.
Отделаться от помолвки с Эроном будет гораздо труднее. После происшествия в Пелсии тот потряс ее своим поведением во время обратной дороги. Его лишь заботило, что пришлось оставить в горле у сына виноторговца драгоценный кинжал. И еще то, что после стольких трудов он так и не купил ни бутылки вина. Клео решила тогда, что вообще никогда больше не будет иметь с ним дела. А уж замуж выходить…
Фраза «это не обсуждается» была здесь очень даже применима. Не силой же, действительно, собирался отец ее принуждать?
Хотя… Нет, о чем только она думает! Конечно, он был вполне способен заставить ее выйти замуж против желания. Он ведь король, а королю никто не говорит «нет». Даже принцесса.
Она почти выбежала из зала советов, миновала внутренний дворик, быстро поднялась по лестнице, вышла в коридор… И только тут у нее вырвался пронзительный крик отчаяния.
— Ох, принцесса! Не щадишь ты моих перепонок…
Клео оглянулась с колотящимся сердцем. Она-то думала, здесь никого не было!.. Увидев, кто перед ней, испустила долгий вздох облегчения. А потом залилась слезами.
Прислонившись к мраморной стене и сложив на груди руки, перед ней стоял Николо Кассиан. При виде слез принцессы с его худого лица сползло выражение любопытства, он свел брови.
— Нет, нет, только не плачь. Не выношу слез…
— Мой… мой отец жесток и несправедлив, — всхлипнула она, после чего рухнула ему на грудь. Он обнял ее, ласково похлопывая по спине.
— Ужасно жестокий, — раздалось над головой. — Не бывало на свете отца хуже, чем король Корвин. Не будь он королем и не будь я его оруженосцем, обязанным повиноваться приказам, я бы сей же час сразил его за твою обиду.
Ник доводился старшим братом Мире. Их с сестрой разделял всего год; Нику было семнадцать. Однако внешнего сходства между ними имелось не много. У Миры были темные волосы с рыжеватым солнечным отблеском, а у него — редкие среди оранийцев ярко-рыжие, морковного цвета, к тому же торчащие во все стороны. Мира принадлежала к тем, кого называют фигуристыми, она обещала расцвести в пышную красавицу. У ее брата была простоватая физиономия с резкими чертами, носом, чуть скошенным влево, и сплошь в веснушках, которые от солнца делались только ярче. Клео с легкостью обхватила худощавого парня руками. Она зарылась лицом в шерстяную куртку у него на груди, и слезы начали впитываться в ткань.
Ник и Мира были детьми рыцаря Рогера Кассиана, близкого друга короля. Семь лет назад он погиб вместе с женой, катаясь на лодке. Король взял сирот ко двору; оба имели официальные должности, жили во дворце, обучались у придворных наставников и садились за стол вместе с Корвином и его дочерьми. Мира вошла в свиту Эмилии, Ник же доказал свою полезность, став оруженосцем самого короля. Многие считали эту должность очень завидной.
Мира была теперь ближайшей подругой Клео. А Ник — ближайшим другом. В его обществе она чувствовала себя свободнее, чем в чьем-либо еще, за исключением сестры. Если честно, она не была так близка даже с Мирой. При всем том, что он был мальчишкой, она далеко не первый раз рыдала у него на груди. И, видит богиня, — далеко не последний.
— Все королевство отдал бы за носовой платок, — пробормотал он. — Ну-ну, Клео… Что стряслось-то?
— Мой отец намерен в самом скором времени объявить о моей помолвке с Эроном… — Ее голос прервался. — Официально…
Ник поморщился:
— Ясно теперь, отчего ты раскисла. Помолвка с красавцем-вельможей! Жутко даже подумать…
Она шлепнула его по плечу, едва не рассмеявшись сквозь слезы.
— Перестань… Ты же отлично знаешь, что я не хочу за него выходить!
— Знаю, конечно. Но ведь помолвка — это далеко еще не свадьба.
— Да, но…
Он пожал плечами:
— Кажется, я могу предложить очень простое решение. Если это тебя в самом деле расстраивает…
Клео жадно вскинула глаза:
— Какое?
Ник поднял бровь:
— Скажи отцу, что влюблена в меня по уши. И что ни под каким видом не пойдешь за другого. А если он начнет давить на тебя, пригрози, что тайно удерешь со мной, вот и все.
Это наконец-то заставило Клео по-настоящему улыбнуться, и она крепче прижалась к нему.
— Ох, Ник… Кто лучше тебя способен меня развеселить!
— Это значит «да»?
Клео с улыбкой смотрела в его веснушчатую физиономию, такую знакомую и родную.
— Да ладно, — сказала она. — Нужна я тебе, как же. Мы для этого слишком давние друзья.
Он пожал костлявыми плечами:
— Я должен был попытаться.
Она прерывисто вздохнула:
— А кроме того, отца при малейшем намеке на подобное удар хватит. Ты же… все-таки не совсем королевских кровей.
— Ага, я такой, — усмехаясь углом рта, ответствовал Ник. — Весь из себя простонародный, чем и горжусь. Вы, царственные, такие все надутые! Мира, правда, только и делает, что мечтает оказаться королевной…
— Твоя сестричка — крепкий орешек.
— Надо будет проследить, чтобы она вышла за кого-нибудь, способного с ней справиться.
Клео спросила:
— А есть такой человек?
— Если честно, сомневаюсь.
Она услышала шаги: эхо отражалось от мраморных стен.
— Вот вы где, ваше высочество. — К ним подошел Теон, как обычно затянутый в жесткий синий мундир. Выражение лица у него было самое суровое. — Король велел мне вас разыскать.
У нее вырвался долгий судорожный вздох. Ну вот. Началось…
Ник посмотрел на него, потом на нее:
— Что не так?
— Это Теон Ранус, — сказала она и обратила внимание, каким непроницаемым было его лицо. Ни следа той самоуверенности, которую она видела в Пелсии. — Похоже, ты не рад, Теон. Мой отец велел сделать что-то, что делать не хочется?
Темные глаза молодого стражника смотрели прямо.
— Я выполню любой приказ, отданный королем.
— Понятно. Так чего же он потребовал от тебя на сей раз? — спросила она, заранее зная ответ.
Лицо Теона напряглось еще больше.
— Он назначил меня вашим личным телохранителем.
— Ммм… И что скажешь?
Теон буквально проскрипел зубами:
— Я… счел это за честь.
Брови Ника поползли вверх.
— Телохранителем?.. Но зачем он тебе?
— Отец полагает, что неприятности обойдут меня стороной, если при мне день-деньской будет охранник. Видно, хочет, чтобы я вообще белого света не видела…
Теон заметил:
— Брат того крестьянина вправду грозился убить.
От этого воспоминания желудок Клео свела судорога, но она лишь отмахнулась:
— Теперь я дома, и мне незачем бояться его. Не полезет же он через дворцовую стену!
Ник сказал:
— Вот забавно. Телохранитель! Здесь, во дворце!
— Это не забавно, а смехотворно и совершенно не нужно! — воскликнула Клео. — Кроме того, Теон говорил, что цель его карьеры — стать телохранителем моего отца. А его вместо этого приставили охранять меня! Какое жестокое разочарование для честолюбивого юноши, верно, Ник?
— Ужасное разочарование, — тотчас подтвердил Ник, сочувственно поглядывая на Теона.
Лицо Теона дрогнуло, но он промолчал.
Клео продолжала:
— Только представь, ему придется смотреть за мной, когда я, скажем, выберусь погреться на солнышке. Или когда мне будут платье подгонять по фигуре. Когда я буду брать урок рисования… когда служанка меня причесывать станет… Интересно просто до невозможности, верно?
Ник весело добавил:
— Чего доброго, вскоре начнет волосы тебе заплетать.
Судя по всему, каждое слово было для Теона острым ножом в спину. Как и предвидела Клео, он вступал в новую должность без малейшего удовольствия.
— Веселья прямо через край, правда, Теон? — еще поддразнила она. — Сопровождать меня во всех моих поездках и маленьких приключениях… до конца дней моих, а?
Он посмотрел ей в глаза, и почему-то она замерла от этого взгляда. Принцесса думала увидеть на его лице недовольство, но в глазах было нечто другое. Более темное. Некий интерес…
Вслух он проговорил ровным голосом:
— Желания короля — закон для меня.
— А меня слушаться ты намерен?
— В разумных пределах.
Ник поинтересовался:
