class="p1">Непосредственно по демонстрации.
Двадцать три демонстранта погибли примерно сразу. На другой день полиция привела дополнительные аргументы в виде вертолетов и бронемашин. Прежде чем улеглась пыль, оборвались жизни еще нескольких сот человек. В результате городской департамент образования Йоханнесбурга смог сократить бюджетные расходы на Соуэто – ввиду нехватки учащихся.
Всего этого Номбеко удалось счастливо избежать. Государство обратило ее в рабство, и теперь она ехала в дом своего нового хозяина.
– Далеко еще, инженер? – спросила она, главным образом чтобы сказать хоть что-то.
– Да не очень, – ответил инженер ван дер Вестхёйзен. – Только незачем болтать почем зря. Когда тебя спросят – тогда и говори.
Инженер Вестхёйзен оказался личностью многогранной. Что он лгун, Номбеко поняла еще в зале суда. Что он алкоголик, стало ясно в машине по дороге оттуда. Но и в профессии он оказался пустым местом – не смыслил в своем деле ни бельмеса и держался на руководящей должности лишь благодаря умению врать и манипулировать теми, кто смыслит в нем хоть что-то.
Что было бы мелочью, не работай инженер над одним из самых сенсационных и секретных проектов. Именно ван дер Вестхёйзену предстояло сделать ЮАР ядерной державой. Затевалось все в исследовательском центре Пелиндаба, в часе езды на север от Йоханнесбурга.
Знать этого Номбеко, разумеется, не могла, но по мере приближения к рабочему месту инженера у нее появилось ощущение, что все не так просто, как ей показалось поначалу.
Как раз когда «Клипдрифт» в бутылке закончился, они с инженером подъехали к первому КПП. Предъявив пропуск, они въехали через ворота внутрь ограждения трехметровой высоты, по которому шел ток в двенадцать тысяч вольт. За оградой лежала пятнадцатиметровая контрольная полоса, охраняемая парными патрулями с собаками, следом за которой находились другие ворота в ограждении той же высоты и с тем же количеством вольт. Вдобавок вокруг всего заведения, в пространстве между двумя трехметровыми оградами, кто-то додумался заложить минное поле.
– Вот тут ты и будешь искупать свою вину, – сказал инженер. – И жить будешь тут, чтобы не сбежала.
Таких параметров, как ограда под напряжением, патрули с собаками и минное поле, Номбеко в свои расчеты, сделанные пару часов назад, не включила.
– А тут уютно, – заметила она.
– Опять болтаешь, когда не спрашивают, – сказал инженер.
• • •
Южноафриканская ядерная программа стартовала в 1975-м – за год до того, как инженер ван дер Вестхёйзен в пьяном виде сбил некую чернокожую. Тот факт, что он сидел и накачивался коньяком в баре отеля «Хилтон», пока его оттуда мягко не попросили, объяснялся двумя обстоятельствами. Во-первых, алкоголизмом. Организму инженера для нормального функционирования требовалось не меньше бутылки «Клипдрифта» в день. Во-вторых, дурным настроением. Просто отвратительным. Инженеру только что влетело от премьер-министра Форстера, возмущенного, что за целый год ничего так и не сделано.
Инженер пытался утверждать обратное. Налажен рабочий обмен с деловыми кругами Израиля. По инициативе премьера, конечно, но тем не менее: уран отныне поставляется в Иерусалим, а оттуда приходит тритий. В научном центре на военной базе Пелиндаба даже неотлучно находятся два израильских агента, наблюдающие за процессом.
Нет, по поводу сотрудничества с Израилем, Тайванем и другими премьер-министр никаких нареканий не имел. Дело хромало с самим производственным процессом. Или, как выразился сам премьер: «Нам не нужна от вас очередная куча объяснений. Нам не нужны очередные кооперации незнамо с кем. От вас, господин ван дер Вестхёйзен, черт вас побери, нам нужна только атомная бомба. А затем еще пять».
• • •
Покуда Номбеко жила за двумя контурами ограждения в ядерном центре Пелиндаба, премьер-министр Балтазар Йоханнес Форстер только вздыхал, сидя у себя во дворце. Дел было невпроворот, с раннего утра до позднего вечера. И самое срочное из них – пресловутые шесть атомных бомб. Что, если этот втируша Вестхёйзен – вовсе не тот, кому по плечу такая задача? Говорить он мастак, а результатов пока ноль.
Форстер костерил себе под нос и гребаную ООН, и ангольских коммунистов, и Советы с Кубой, которые засылают орды революционеров на юг Африки, и марксистов, которые уже захватили власть в Мозамбике. И сволочное ЦРУ, которое вечно ухитряется пронюхать, что, где и как, а потом не в состоянии держать язык за зубами.
«Нет уж, в задницу», – подумал Б. Й. Форстер о мире в целом.
Опасность угрожает стране прямо сейчас, а не когда инженер соблаговолит перестать пинать балду.
Путь премьера к власти был долог и тернист. Юношей, в конце тридцатых, он заинтересовался нацизмом. У нацистов, на взгляд Форстера, имелась любопытная методика сортировки представителей разных народностей. О чем он сообщал каждому, кто был готов его слушать.
Тут началась Вторая мировая война. Южная Африка, к несчастью для Форстера, выступила на стороне союзников (как-никак она входила в состав Британской империи) и отправила нацистов вроде Форстера за решетку вплоть до самой победы. Выйдя на волю, он стал осторожнее: открыто выступать с нацистскими идеями ни до, ни после этого никому не шло впрок.
А в пятидесятые властям показалось, что Форстер, пожалуй, к лотку приучен. Весной 1961-го – того же года, когда в одной из лачуг Соуэто родилась Номбеко, – ему предложили пост министра юстиции. Год спустя он и его полиция сумели изловить главного преступника – террориста и члена АНК по имени Нельсон Холилала Мандела.
Манделе, разумеется, дали пожизненный срок и отправили на остров-тюрьму близ Капстада, чтобы он сгнил там заживо. Форстер полагал, что это произойдет довольно скоро.
Пока Мандела приступал к предполагаемому гниению заживо, Форстер продолжал восхождение по карьерной лестнице. На ее последней и решающей ступеньке ему сильно помогло то, что у некоего африканца со специфическими проблемами окончательно сорвало крышу. В рамках системы апартеида он считался белым, но, видимо, ошибочно, поскольку выглядел скорее цветным и оттого повсюду чувствовал себя чужим. Для разрешения своих внутренних противоречий он отыскал предшественника Б. Й. Форстера на посту премьер-министра и всадил тому в живот нож – пятнадцать раз кряду.
Этого не то белого, не то не белого закрыли в психушке, где тот просидел тридцать три года, так и не уяснив, какой он расы.
И только потом умер. В отличие от премьера с пятнадцатью ранами в животе, который, во-первых, был, несомненно, белым, а во-вторых, умер сразу.
Так что стране понадобился новый премьер-министр. Желательно с рукой потверже. Каковым и стал бывший нацист Форстер.
Достижения страны, да и собственные, на ниве внутренней политики Форстера вполне устраивали. Новое антитеррористическое законодательство позволяло объявить террористом кого угодно и посадить на сколь угодно длительный срок на каком угодно основании. Или без.
