А Сизиков и Даманов оставались здесь, под одной крышей, у кормила одного дела. Очень важного дела, к которому причастны не только десятки людей, но интересы государственного масштаба.
Хватит ли у обоих мужества, великодушия, доброты, наконец, просто ума, чтобы реально оценить остроту и необычность ситуации?
Хабалов просидел в кабинете Сизикова около часа, они поговорили о многом, но так и не обмолвились ни словом об итогах хабаловской командировки, которая подходила к концу. Оба старательно и осторожно обходили малейшие намеки на это. Хабалов прекрасно понимал, что за внешней сдержанностью Дмитрия Ивановича скрыта вполне определенная отчужденность. Вряд ли Сизиков обижался: он просто понял, что официальность — самое подходящее и разумное в их отношениях вообще. Надо полагать, Сизиков о многом успел подумать после их вчерашнего разговора и особенно вечернего чаепития, прошедшего принужденно, натянуто-чопорно, несмотря на все старания Анны Никитичны.
Майор Сизиков вызвал из гаража машину, и они вышли на крыльцо, хотя до отъезда еще оставалось десять минут. Было пасмурно, моросил холодный дождь, но все равно на крыльце Хабалов чувствовал себя как-то легче, уютнее, чем в прокуренном полутемном кабинете.
— Будешь возвращаться на катере? — спросил Сизяков.
— Да. Больше ведь не на чем.
— Мне сообщили, что с завтрашнего утра начнется движение по железной дороге. Может, переночуешь?
— Нет, — сказал Хабалов. — Надо ехать. У меня много срочных дел. А здесь все закончено. Осталось лишь написать итоговый рапорт.
— Ну и какие ты делаешь выводы? — осторожно спросил Дмитрий Иванович, и Хабалов внутренне усмехнулся: осмелился-таки заговорить об этом, спросить первым…
— Выводы? Думаю, ты о них догадываешься. Первое: в случившемся виноваты оба. Второе: отношения у вас с Ламановым ненормальные. Ты согласен с этим?
— В принципе, — Сизиков неловко улыбнулся. — Но ведь все дело в том, как эти выводы преподнести.
— Объективно или субъективно? — Хабалов помолчал, поглядывая на шершавую асфальтовую площадку, медленно чернеющую под дождем. — Наверное, в чем-то выводы будут не в твою пользу…
— Спасибо за откровенность.
— Видишь ли, Дмитрий Иванович… Конечно, проще было бы безоговорочно подтвердить содержание твоего рапорта, тем более что формально во всем виноват капитан Даманов. Но ведь так называемая «предыстория», о которой ты говорил, начинается с тебя?
— Что ты имеешь в виду?
— Как тебе сказать… Вот в штабе все считают, что вы с Ламановым давние боевые друзья. Не так ли?
— Да, друзья, — кивнул Сизиков. — Были…
— Существенное добавление. Но не это сейчас важно. Я хочу тебе напомнить тривиальную вещь: дружба — это прежде всего взаимная ответственность. Говорят же: «друг за друга в ответе». Не кажется ли тебе, что ты всегда забывал об этом?
— Ого! Это уже похоже на поучения! — усмехнулся Сизиков. — Теперь, надо полагать, очередь за раскаянием?
— До раскаяния дело еще не дошло… А вот иногда посмотреть на себя со стороны надо, Дмитрий Иванович, полезно.
— Согласен. Но при чем тут Ламанов?
— При том, что очень часто ты сам, как в зеркале, — в делах твоих друзей.
— Ну, если следовать этой странной логике, то можно зайти слишком далеко. Например, доказать, что во всей истории с пусковой установкой виноват я.
— А что тут странного? Ты же сам признал, что разделяешь эту вину.
— Но совсем по другой причине.
— И еще плюс — по этой. Я так считаю.
Они начали заметно горячиться, и вывернувшийся из-за угла «газик» подоспел кстати. Хабалов искренне обрадовался, увидав знакомое лицо шофера. Сизиков достал сигареты, нервно порылся в пачке, но закуривать не стал, видимо вспомнив самим же установленные строгие правила насчет курения.
Хабалов поднял портфель, помедлил, потом сказал:
— Извини, Дмитрий Иванович, за прямоту. Хотелось, чтобы ты меня правильно понял.
— Я подумаю, — сухо сказал Сизиков, провожая его к машине. — До свидания, Андрей Андреевич. Счастливого пути!
Минуту спустя «газик» затормозил у проходной, и Хабалов поежился, встретив синевато-стеклянный блеск нацеленного телеобъектива: майор Сизиков, очевидно, поглядывает сейчас на экран, жестко трет подбородок, прежде чем произнести короткое «пропустить».
Из кирпичного домика КПП вышел незнакомый дежурный сержант, за ним вразвалку, не спеша по ступенькам спускался… капитан Ламанов. Подошел к машине, протянул руку в распахнутую дверцу, и они поздоровались-попрощались одновременно.
— Так на чье имя писать, Андреич? — спросил Ламанов.
— Пиши прямо на имя генерала. Но так, чтобы рапорт шел по инстанции.
— Соответственно…
Слово это еще долго звучало в ушах Хабалова, и, уже когда машина бежала сумрачным коридором пихтового леса, он опять вспомнил лицо Ламанова и усмехнулся: значит, нашел-таки во всем этом истинное «соответствие»!
Ну что ж, ни пуха ему ни пера.
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
