— Да я и не собираюсь.
— Вот и хорошо. Приготовь машину.
Авдоев вышел.
Сиренев. Ошибаюсь я или нет? Мысли о другой группировке пришли неожиданно. Если это так, то шайка Авдоева в большом дерьме. Их раздавят. А вот меня, Татьяну Иванову, ожидают настоящие неприятности.
Я достала кости. Выпало 14 + 25 + 6, что означало: «Ваши надежды потерпят крах. Злые силы будут препятствовать каждому действию».
Глава 5
Кофе, как я и ожидала, попить не удалось. Авдоев отпустил собравшихся, и они дружно из конторы убрались.
Мы вышли следом. Бросилось в глаза, что осталась машина Сиренева. Все остальные быстро разъехались. Сам Сиренев стоял на противоположной стороне улицы у киоска и что-то покупал. Поза была мирная, домашняя. Ну, и покупает примерный муж бутылку газировки. Авдоев в это сразу поверил и растерянно остановился в дверях подъезда, но меня не проведешь. Я мягко взяла его за руку.
— Пошли к твоей машине, — тихо сказала я.
Меня раздражало, что из-за такого пустяка — тупого партнера — может рухнуть все дело.
Мы без приключений, чеканя шаг, дошли до машины. Авдоев открыл мне дверь, обошел машину и плюхнулся на свое место. Вставляя ключ в зажигание, он произнес:
— Я надеюсь, что ты мне все объяснишь.
— Он в стекло за нами смотрел, а ты, болван, варежку открыл и стоишь, — я руками показала, какой величины он открыл варежку. — Теперь следить за ним не имеет смысла.
— Да брось ты, сигареты он покупал, — сказал Авдоев неуверенно.
Я махнула на него рукой.
Сиренев подошел к своей машине.
— Есть другая тачка? — спросила я.
— Вон, — Авдоев вытянул руку, указывая на белую «шестерку».
— И как же тебя шефом выбрали? — недоуменно спросила я.
— Ты что?
— А ничего. Ты почему плакат не повесил: «Машина для слежки за профессиональным убийцей Сиреневым. Слежку ведут детектив Татьяна Иванова и дебил-уголовник Авдоев!»
Авдоев вздохнул и стал оправдываться:
— Да та моего друга, он в этом доме живет.
— Тогда быстро в ту машину, — приказала я.
Мы пулей пролетели расстояние до «шестерки». Авдоев завел машину, я грохнулась на пол сзади.
— Поехали. Только осторожно.
— Ладно.
Машина тронулась. Я, не имея возможности следить за Сиреневым, потребовала, чтобы Авдоев держался не очень близко к нему.
— Перед нами «Жигули» и «Волга», — докладывал он.
— Умница. Выгонят из банды, иди опером в уголовный розыск, — порадовала его я.
— Очень смешно.
— Еще бы.
Мы ползли в сплошном потоке. Сиренев двигался осторожно, словно новичок, и каких-то особых проблем в слежке у нас не возникало.
— Повернул направо, — сказал Авдоев.
— Осторожно. Смотри, чтобы мы прямо за ним не оказались, — предупредила я.
— Понял, не дурак.
Я решила подняться.
— Увидит.
— Кого? Меня? Пускай, — я беспечно махнула рукой.
— Как знаешь.
Мы ехали вперед. Я оглянулась, чтобы посмотреть, кто у нас в хвосте. Машин было немного. Прямо за нами шел «Москвич». Видимо, семья ехала на дачу. В машине спереди сидели мужчина и женщина, сзади орава детей. Эти не опасны. Следом — «Газель». Один водитель. Больше никого не видно.
— Он поворачивает.
Оценив обстановку, я сказала:
— Прямо.
За Сиреневым не последовала ни одна машина.
— Остановись у ларька.
— Хорошо.
Сиренев зашел в кафе. Я тут же почувствовала, что очень голодна. Авдоев, конечно, тоже.
— Сбегай, купи что-нибудь поесть, — предложила я.
— А он меня не увидит? — иронично спросил Авдоев.
— Ой, господи! Вон гамбургерами торгуют.
Авдоев поморщился. Перспектива питаться гамбургерами его не прельщала. Но он стойко промолчал.
— Мне два, — предупредила я.
Он кивнул.
Заметил нас Сиренев или нет? С одной стороны, если да, то у него было два варианта. Первый: дать понять нам, что номер прошел, и показать всему миру, что он невиновен. Значит, все сегодняшнее представление, выполняемое нами, годится лишь для второсортного театра, и не более.
Второй: он мог запросто от нас оторваться, если очень уж ему это было нужно. Встал на светофоре первый, и жди ветра в поле.
Может, он из кафе позвонит по телефону? Хотя вряд ли. Никто ведь не мог прогнозировать моего участия в этом деле. Значит, телефоном Сиренев не воспользуется, нужна личная встреча. В кафе? Может быть, но уж больно прямолинейно он нас к нему привел. Мог бы и покружить по городу. Ведь не придурок же.
Авдоев решил перекусить основательно и еле допер все то, что нашел в лотках. Я взяла свой гамбургер и сказала:
— Сиди, я сейчас.
Изображая прогуливающуюся особу, я проплыла перед окнами кафе достаточно близко, чтобы рассмотреть, что Сиренев сидит один, и достаточно далеко, чтобы не быть увиденной.
Один. Ест или изображает? Скорее всего ест. Если бы изображал, то сел бы к окну лицом. Предосторожность — предосторожностью, но так перебирать не стоит. Не заметил. Это хорошо. Теперь надо подумать, будет встречаться или звонить. Хотя со звонком вроде бы ясно. А если встречаться, то где? Самое подходящее место — кино или театр. Ну еще зайти на базар и изобразить случайную встречу. Если он сделает что-то похожее…
И что тогда? Взять этого человека. Добровольно он ничего не расскажет, пытать — это без меня. Остальное уже не мое дело. Мне главное — установить перевертыша, а там пускай с ним Авдоев разбирается.
Сиренев через плечо оглянулся на улицу.
Я стояла в большой группе людей, ожидавших автобус. Так как Сиренев продолжал пялиться, пришлось мне в него сесть.
Скотина. Смотрит все-таки по сторонам, подозревает. Интересно, хватит у Авдоева ума ехать за ним одному или будет ждать меня до последнего, если Сиренев выйдет?
— Пассажиры, оплачиваем проезд! — заорал над ухом кондуктор.
Я достала рубль.
«Быстрей, быстрей, что ты как черепаха тащишься», — подгоняла я водителя.
Но мы двигались очень неторопливо. Словно нехотя автобус вывернул на конечную остановку и распахнул переднюю дверь.
Вот гад, скалымить захотел!
Так подумала, видимо, не только я, но и часть пассажиров, находящаяся в некотором отдалении от двери. Кто-то просто торопился, у кого-то отходил автобус. Послышались тихие проклятья. Возможно, так бы все и закончилось, если бы не одна бабулька.
С сумками, навешанными на груди, как ленты от «максима», с клюкой, она настолько медленно спускалась со ступенек, что кто-то очень нетерпеливый сзади вежливо поторопил ее:
— Ты, карга старая, виляй быстрее своим задом!
Я про себя ругнулась.
Но было поздно. Бабулька остановилась, повернулась в сторону шума и, отчаянно жестикулируя руками, в одной из которых была клюка, стала что-то объяснять еще одной бабульке. Движение в автобусе остановилось.
Начался невообразимый шум. Люди уже вокруг себя обидчиков не замечали, винили правительство, президента. Я проклинала ту злополучную минуту, когда Сиренев обернулся, и то, что мне пришла в голову мысль встать на остановке.
Бабку из автобуса практически вынесли, движение возобновилось. Выбралась и я.
Добираться назад пришлось бегом, особенного выбора у меня не было. Джинсы и рубашка, в которые я оделась утром, и кроссовки способствовали пробежке. Я с удовольствием отдалась этому занятию. Во время бега я вспоминала номер телефона моего шофера-шефа.
И абсолютно напрасно. Когда я, изображая любителя-спортсмена, пробежала мимо кафе, Сиренев все еще сидел за своим столом.
— Ты где была? — набросился на меня Авдоев.
— Все-то тебе расскажи, — отмахнулась я.
Но Авдоева это не успокоило:
— И все-таки?
— На транспорте каталась, — честно призналась я. — Надеюсь, ты не ходил в разведку, выяснить, куда это я подевалась?
— Нет, я сидел здесь. Слушай, если он выйдет на связь, как мы это узнаем? — спросил Авдоев.
— Не выйдет.
— Почему?
— Потому! — Я рассердилась. — Ты после еды всегда такой любопытный, а?
— Нет. Мне просто кажется, что это все ерунда.
— Неужто? Пусть не кажется, можешь меня рассчитать.
Авдоев замолчал. Я к общению тоже не очень-то стремилась, тем более что пришлось возобновить слежку — Сиренев наконец-то вышел из кафе и сел в машину. Минут десять мы проехали молча. Сиренев вел себя абсолютно спокойно. Машина шла ровно, без каких-либо резких ускорений и торможений. Вести его было легко.
Мы доехали до его дома. Сиренев спокойно вышел из машины, посмотрел по сторонам и вошел в подъезд.
Благодаря моему умению и сноровке нашу машину и соответственно нас он не заметил.
— Сидеть, — приказала я Авдоеву и пошла за Сиреневым.
Квартиру его я знала. Воспользовавшись лестницей, я тихо поднималась.
Он вышел из лифта один. Видеть его я не могла, но определила это по звуку шагов. Довольно долго возился с ключами, затем некоторое время постоял, прислушиваясь, после чего зашел в квартиру.
