Марина Серова
Охотник на знаменитостей
Глава 1
Я вертела в руках приглашение, в котором компьютерным способом были напечатаны следующие слова:
…
«Юбилей заслуженного артиста России Александра Пономаренко. Праздничное мероприятие состоится 20 октября в 17.00 в здании оперного театра».
Внизу была приписка собственной рукой юбиляра: «Таня, приходи пораньше, поболтаем».
Я не возражала насчет того, чтобы поболтать. С Александром Ивановичем мы не виделись уже почти год, даже странно, что он вспомнил обо мне и пригласил на праздник.
Если быть скрупулезной, как дятел, то день рождения великого тенора выпадал на пятнадцатое сентября (надеюсь, память мне не изменяет). Однако торжества по этому поводу продолжались, и как раз сегодня представители городских учреждений культуры и общественности чествуют юбиляра. Вечер будет состоять из двух частей: торжественной и развлекательной. В течение первого часа чиновники разных рангов будут заверять Александра Ивановича в том, что он гениальный артист и гордость России, что культурная жизнь города невозможна без звучания его голоса и что пятьдесят лет — это не возраст и жизнь только начинается. Затем состоится премьера нового музыкального спектакля с известным названием — «Ромео и Джульетта», где Пономаренко будет исполнять партию брата Лоренцо. Для тех, кто уже забыл, в чем суть, напомню: брат Лоренцо был монахом, который покровительствовал двум влюбленным и стремился помочь им воссоединиться для вечной любви. Только организовано это было не слишком тщательно, в результате чего Ромео отравился, а Джульетта покончила с собой при помощи холодного оружия. В общем, уже несколько столетий народ льет слезы по двум несчастным, которые погибли так глупо.
С Пономаренко я познакомилась года три назад на презентации, которую устроил супермаркет «Золотое руно», где Александр Иванович должен был тешить гостей исполнением арий из опер. Я так и не оценила бзик, втемяшившийся в серое вещество устроителей вечеринки. Обычно на подобные мероприятия приглашают какую-нибудь поп-команду, девушек из кабаре с голыми лоснящимися ногами, растущими прямо из-под мышек, или местного Жванецкого, но не человека, который всю свою сознательную жизнь академическим голосом пел арии из опер. Получилось так, как и должно было быть: народ скучал, взирая на сияющее лицо человека, который был уверен в том, что доставляет несравненную радость господам, которые не могли отличить ноту ля от выражения про «твою мать». Все облегченно вздохнули, когда Пономаренко закончил свое выступление под жиденькие поносные аплодисменты, и с оживлением беглых гладиаторов под предводительством Спартака ринулись к столу. Александра Ивановича сие отношение совершенно не смутило, он с радостью опустил во внутренний карман черного фрака конверт со стодолларовой бумажкой и присоединился к участникам банкета. Мы очутились рядом за столом, и вскоре завязался самый непринужденный разговор. Пономаренко оказался жизнерадостным и словоохотливым мужичком, который тут же признался в том, что не устоял перед моими совершенными формами и благородным профилем принцессы Дианы. Честно говоря, я не думаю, что чем-то похожа на ее высочество, но сравнение мне польстило. Артист предложил продлить наши дружеские отношения на этой же неделе, что заставило меня рассмеяться на весь зал, и это немедленно приковало к нам внимание. Лица манекенов в дорогих вечерних костюмах словно по команде повернулись в нашу сторону, заставив виновников инцидента краснеть и хлопать глазами. Это продолжалось недолго. Александр Иванович вскоре продолжил упражнения в своих шуточках, и, надо признаться, мне было весело.
Мы много танцевали и пили шампанское. Вернее, пила я, потому что Пономаренко сослался на слабое сердце и старательно воздерживался от спиртного. К концу вечера актер и детектив обменялись телефонами и пообещали радовать иногда друг друга своим присутствием.
— Здравствуйте, — услышала я голос, прозвучавший совсем близко.
Ко мне подскочил кругленький человечек с заметным брюшком и в очках, похожих на иллюминаторы морского лайнера. Представительская карточка доверительно сообщала, что со мной разговаривает не кто иной, как администратор театра Федор Иванович Федоров. Интересно получилось — Федор Федоров. Бывает же такое!
— Как мне пройти к Александру Ивановичу? — спросила я. — Он должен меня ждать.
— Пономаренко у себя! Готовится к мероприятию… Если вы хотите пройти к нему в гримуборную…
Комната, принадлежащая Пономаренко, находилась по правой лестнице, в глубине коридора, заставленного элементами декораций к различным спектаклям. Среди многочисленных нагромождений можно было потеряться и блуждать много дней, как Гензель и Гретель в колдовском лесу.
В последнее время директор предлагал Александру Ивановичу занять другую комнату, но тот отказывался, уверяя, что за долгие годы работы в театре привык к этой гримуборной. Тяжело расставаться со старыми друзьями.
Я с трудом дефилировала по темному тесному коридору, задевая плечами фанерные заготовки для декораций, рискуя безнадежно испортить светло-коричневый костюм, надетый специально по случаю большого праздника. Если сюда нагрянут пожарники с инспекцией, то администрации не избежать крупного штрафа.
Я постучалась.
— Входите!
Александр Иванович сидел перед старинным дубовым столом и рассматривал себя в зеркале. Полное лицо со слегка отвисшими щеками, гладко выбритое. Серые глаза с набухшими веками серьезно оценивали собственную внешность. Гримерная была небольшого размера, примерно два с половиной на два метра. У дальней стены примостился стол с трехстворчатым зеркалом, над которым, словно хищная птица, нависала лампа подобие настольной. Еще выше висела старая истрепанная афиша, на которой Пономаренко был изображен в роли короля Лира. Рядом на гвоздике поместилась когда-то белоснежно-белая маска смеющегося паяца с грязноватыми пятнами по краям.
— Танечка! — обрадованно воскликнул тенор, излишне торопливо вскакивая со стула и бросаясь ко мне с воодушевлением пятилетнего ребенка. — Как я рад тебя видеть, ты даже не представляешь!
Мы чмокнули друг друга в губы. Пахнуло одеколоном «Спартак» и губной помадой.
— Проходи… Вот моя святая святых — гримерная, в которой я готовлюсь к спектаклям в течение почти двадцати лет. Сколько грима я наложил на свои щеки — ты даже не представляешь, — несколько бочек! Как ты думаешь, мне загримироваться сейчас или непосредственно перед спектаклем?
Я пожала плечами.
— А как положено?
— Так черт его знает, как быть сегодня. Думаю, в первом отделении мне еще можно побыть самим собой. Затем будет перерыв минут двадцать или тридцать, и, мне кажется, я успею наложить грим.
— Да, пожалуй, так будет лучше, — сказала я. — Кого будете развлекать сегодня?
Пономаренко махнул пухлой рукой.
— Директор решил собрать весь город. Отдел культуры будет в полном составе. Новый мэр, губернатор. Хорошо, что из Москвы никто не приехал, с ними хлопот не оберешься. Потом будет банкет. Не забудь, ты сидишь рядом со мной.
Вот жук. При живой-то жене!
— Что по этому поводу скажет ваша супруга? — усмехнулась я.
Александр Иванович игриво подмигнул мне.
— Ничего не скажет. Она немного приболела и прийти не сможет, я же не собираюсь устраивать откровенный флирт на публике. Просто мне приятно твое общество, к тому же увереннее себя чувствуешь, когда рядом настоящий частный детектив.
Снаружи послышался какой-то грохот, словно при съемках фильма «Назад в будущее» рухнуло фанерное здание городского суда. Проходящий по коридору человек задел плечом кусок декорации. В дверь гримерной осторожно постучали.
— Можно! — крикнул Пономаренко.
Снаружи молчали.
— Танечка, миленькая, посмотрите, кого там ангелы принесли на своих крыльях.
Я подошла к двери, откинула тяжелую бязевую портьеру, прикрывавшую дверной проем, и взялась за массивную ручку времен Екатерины Великой.
В полутемном коридоре виднелась фигура Федора Ивановича Федорова. Он держал в руке букет цветов.
— Заходи, Федор! — кивнул Пономаренко.
Администратор шагнул через порог.
— Букет от губернатора. Извиняется, что не может быть на празднике — срочные дела.
Цветы легли на стол.
— Слава богу, одним меньше! — весело провозгласил тенор. — Однако не ожидал от первого мужика в губернии такой галантности.
— Как ваше самочувствие? — осведомился Федор Иванович.
— Ты что имеешь в виду, старый жук? Я запасся всем необходимым: валидолом, корвалолом, нитроглицерином — всего вдоволь. Пономаренко еще споет для вас! Два инфаркта — это ерунда. Это еще не показатель!
