Привычно ухватив задержанного за шею, Копаев уже почти дошел до двери, как вдруг остановился и развернулся. Молодой человек, удерживаемый мертвой хваткой, тоже был вынужден развернуться, как марионетка.
— Свистун!
Продолжающий сидеть в позе эмбриона кожаный тип поднял из-за колен голову.
— Свистун, когда зашел сюда, я что спросил?
— Где Перец… — пробормотал тот.
Копаев провел рукой по окровавленному, искореженному пространству подвала.
— А нельзя было просто его позвать?
— Так это не он…
Копаев от удивления едва не присел.
— Ты кто, чудовище? — спросил он удерживаемого за тонкую шею пленника.
— Я Витя.
— Какой Витя?..
— Тимофеев…
— А где Перец?
— Он десять минут назад ушел…
— Куда?
— На Выставочную…
— А мы где сейчас находимся, ненормальный?
— Так это другой дом. Они в пятый пошли…
Обыскав Тимофеева и найдя в кармане паспорт, Копаев удостоверился, что ему не лгут. Перец, насколько он помнил, только что освободился. Это означало, что он не мог иметь паспорт. Перед ним был не Перец.
Глава 8
Семенихин, известный в своем ближнем кругу как Синий, и Витя Перец вылезли из машины и зашли в подъезд пятого дома по улице Выставочная. В последнее время каждый из них много нервничал, оттого они стали напоминать две шаровые молнии, крутящиеся друг подле друга в ожидании столкновения. Семенихин чудом избежал очередной отсидки, и лишь благодаря случаю все обошлось.
Три месяца назад он был задержан патрулем вневедомственной охраны. Это было глупо, как и любое недоразумение. Менты выехали, отреагировав на сообщение своего оператора на сработавшую сигнализацию в одной из квартир. Не зная о том, что соседнюю квартиру «обносят» двое воров, не подозревающих, что та оборудована сигнализацией, Олежек Семенихин сидел в другой, напротив, и пил пиво с бывшим зоновским товарищем. Оба загремели на общий режим по одной, «наркотической», статье. Каких-то пятнадцать граммов беспонтовой марихуаны, что они не успели сбросить в момент задержания, определили их дальнейшую судьбу на два года. Эти же самые два года оказались неплохим санаторием для восстановления подорванного наркотиками здоровья. В зоне с отравой было туго, более того, зона была «сучьей», поэтому особо разгуляться и поднакопить авторитета не получилось. Оба освободились и полностью избавились от наркотической зависимости. Это тот случай, когда тюрьма исправляет. В дальнейшем, уже оказавшись на свободе, Семенихин занимался не потреблением, а распространением. Уже через месяц после занятия этим делом он понял, что продавать и наживать скромный капитал гораздо выгоднее и приятнее, нежели тратить деньги на уничтожение собственного здоровья.
Синий занимался исключительно оборотом мелких партий героина и гашиша, в то время как его лагерный друг не брезговал и другими способами улучшения своего материального положения. Однако и Перец не избежал преследования коварной судьбы. О своих побочных похождениях он Семенихину рассказывал мало, а потому тот не знал, что буквально через неделю после того, как Олежку выгребли из подъезда его дома, он сам оказался в опальном положении. Очень удачный вход в квартиру, где живет богатая армянка, принес долю в пять тысяч долларов, но отправил несчастного Перченкова скитаться. Двоих подельников арестовали, потом одного выпустили. Скорее всего, того, кто и назвал имя Перца как третьего участника махновского налета на квартиру армянки.
А в тот злополучный для Олежки вечер он спокойно пил пиво с Перцем, подсчитывал прибыль, а друг вскользь рассуждал о том, как бы однажды правильно обнести квартиру, которая расположена напротив.
— Там море баксов и «рыжья», — вздыхая, как от неисполненного новогоднего желания, говорил Олежке зоновский друг. — Хозяин — соучредитель банка «Акцент». Пять минут работы — и мы на Коморских островах.
— Почему на Коморских? — попытался уточнить Семенихин.
— Я вчера в журнале «ГЕО» читал, — пояснил Перец. — Стащил с лотка на улице. Там, Синий, солнце размером с тарелку…
— Дурак, это фотомонтаж, — усмехнулся Семенихин. — Где ты видел солнце размером с тарелку?
— В журнале «ГЕО».
Вскоре Перец поведал, что квартира на сигнализации, поэтому если уж рисковать, то лучше лезть в сам банк.
Время шло, наркотики продавались, капитал множился, а мечта овладеть квартирой соучредителя банка была столь же немыслима, как и природное явление — солнце размером с тарелку.
Все было хорошо до тех пор, пока Олежку не задержал этот проклятый патруль. Допив вторую бутылку пива, Семенихин попрощался с приятелем и решил отвезти «под заказ» два грамма героина. День заканчивался хорошей прибылью и, в связи с этим, отличным настроением. В тот момент, когда он выходил из подъезда дома, его по лестнице уже догоняли те двое, что, очевидно, читали тот же журнал, что и Перец. Их отличие от семенихинского друга состояло лишь в том, что тот знал о сигнализации в квартире, которая предвещала скорый перелет на острова.
Судьба распорядилась так, что мечтатель Семенихин выходил из подъезда одновременно с реалистами, обчистившими квартиру банкира. Одновременно к подъезду подъехал и «патруль времени». В течение двух часов, что вполне объяснимо, Олежке Семенихину пришлось объяснять доблестным сотрудникам полиции, что он и эти двое — не «организованная банда», а две совершенно самостоятельные. Главная же неприятность заключалась в том, что при задержании у Олежека изъяли те самые два грамма. Собственно, изъяли не при задержании, а лишь в дежурной части отдела полиции. В ужасе происходящих событий Семенихин вспомнил о двух маленьких кружочках целлофана лишь тогда, когда помощник дежурного вывернул его карманы.
И тут Олежка проявил чудеса сообразительности, заявив, что это не что иное, как гнусная инсинуация сотрудников правоохранительных органов. Что, собственно, и доказал в процессе, проводимом над Семенихиным, адвокат.
И уже через неделю после того, как довольный Синий вышел из зала суда в свободном состоянии, старинный друг Перец предложил ему рискованное, но заманчивое дело. В соседнем с Центральным районе уже давно застоялся, отсвечивая девственной чистотой и непорочностью, меховой салон «Женни». Ночью там дежурил вечно пьяный охранник из числа подрабатывающих в свободные дни ментов, а сигнализация, типа той, на которой слотошились любители солнца размером с тарелку, отсутствует как таковая… Если устранить причину, мешающую проникновению, в лице охранника, то поход «за зипунами» может стабилизировать финансовое положение обоих концессионеров на долгое время. «Если дело выгорит, — говорил Перец, — то уедем к солнцу». Семенихин дал свое согласие, и двое зоновских дружков посетили салон «Женни». Посещение закончилось выстрелом жаканом в лицо охранника и выносом на улицу сорока норковых шубок. На следующее утро из телевизионных новостей Синий узнал, что они, оказывается, вынесли не сорок, а пятьдесят шуб.
Олежка точно помнил, что сорок, а не пятьдесят, так как на следующий день, приехав в одиночку на квартиру, где хранился предмет разбоя, лично пересчитал наживу. Их было по-прежнему сорок. Он позвонил по мобильному Перцу, который незамедлительно приехал. Перец, в отличие от Семенихина, во время «чистки» салона товар не пересчитывал, поэтому такое несоответствие в десять единиц он воспринял с известной долей недоверия. Менты по телеку сообщают, что неизвестные завладели пятьюдесятью шубами, а Синий звонит ему с квартиры, где хранится добро, и сообщает, что шуб сорок.
Такую нестыковку Перец отнес за счет ловкости подельника, однако, обладая зоновскими понятиями о доказательствах, предъявлять другу «косяк» пока воздерживался.
В ту ночь они явились в притон на Выставочной. Тюрьма исправила, но ненадолго. Приняв наркотик, Перец вышел на улицу и увидел у соседнего дома странную картину. В машину, пряча под полу пиджака что-то очень похожее на пистолет, усаживался мужчина лет тридцати — тридцати пяти на вид. Дверь подъезда медленно закрывалась при помощи доводчика, из чего Перец сделал вывод, что мужчина выбежал из подъезда.
Решив не светиться и не становиться свидетелем того, объявление о чем скоро появится по телевизору, он спрятался в тени дерева и вышел из нее только тогда, когда машина, разрезав темный двор светом фар, исчезла в арке.
«Валить отсюда нужно, пока менты не нагрянули!» — решил Перец и вспомнил, что в притоне у Незнайки остался Семенихин, — нужно было поскорее выводить его из квартиры. Очень скоро двор стали заполнять машины следственного комитета и полиции. Перец редко ошибался и теперь был уверен, что мужчина, лицо которого хорошо запомнил, только что отправил кого-то на тот свет. Витя бросился в квартиру, из которой недавно вышел, и, растолкав осовевшего от дозы Семенихина, выволок его на улицу…
