— Нет, — произнес второй мужчина. — Вымышленные не в счет. — Человеческая маскировка была именно на нем, и я, прищурившись, почти различила очертания его крыльев.
— Питер, это нечестно, — запротестовал первый. — Мы же разрешили эльфийский.
— Эльфийский — это действительно язык!
— Только для тех, кто живет в романах Толкиена, — сказала брюнетка и поправила очки. Я еще ни разу не видела донья ши в очках.
— Да ну вас, — возмутился Питер. — Колин, что скажешь?
Мужчина, стоявший возле кулера, поднял голову.
— Что?
Волосы у него были зеленые, лохматые, почти всю видимую поверхность кожи покрывали выполненные хной татуировки. На талии небрежно повязана тюленья шкура. Селки? Их редко встретишь так далеко от моря.
— Эльфийский считается за язык?
Колин подумал, затем сказал:
— Ну, Гордан же на нем говорит.
— Это «да» или «нет»? — требовательно поинтересовалась брюнетка. Я понимала ее раздражение.
— Эльфийский — нет, а клингонский — да, и она только что переключилась на итальянский, так что в сумме шесть. Так сойдет?
Из одного из проходов вышел еще один человек, держа руки в карманах безупречного строгого костюма. Волосы и бородка у него были тщательно подстрижены, каждый волосок на месте.
— Привет, Эллиот. Да, сойдет, — сказала брюнетка.
Это было хуже, чем смотреть оперу без программки. Я откашлялась. Квентин посмотрел на меня в ужасе, но компания, даже глазом не моргнув, продолжала обсуждение иностранных ругательств. Я снова откашлялась: меня либо не слышали, либо намеренно игнорировали.
— Извините? — сказала я наконец.
Эллиот взглянул на нас, улыбнулся и вынул руки из карманов. Квентин попятился. Эллиот наверняка хотел нас просто ободрить, но на свете мало вещей менее ободряющих, чем улыбающийся банник: зубы у них острые, желто-зеленые и словно идеально предназначены, чтобы пообедать юным донья ши. На самом-то деле, зубы просто вводят в заблуждение — банники очень дружелюбный народ. Они любят жить в банях и на морском побережье, но, в отличие от келпи, не убивают путешественников. Ну, то есть, не часто.
— Прошу прощения, вы потерялись? — спросил он.
— Нет, я ищу графиню Торквиль, — ответила я. — Она здесь?
— К сожалению, нет, — откликнулась брюнетка, не поднимая взгляда от планшета. — Чем мы можем вам помочь?
Я подавила вздох.
— Мне очень нужно поговорить с Дженэри. Она скоро вернется? — Внутри я постепенно закипала. Не ее вина, что Сильвестр не предупредил ее о нашем приезде, но я все-таки надеялась, что она окажется на месте. В логичности меня никто никогда не упрекал.
Женщина взглянула на меня и улыбнулась.
— Возможно, нескоро.
— Проклятье.
Многоязычная ругань так и продолжалась. Я посмотрела в ту сторону.
— А там что такое?
— Там Гордан, — ответил Колин.
— А почему она так кричит? — спросил Квентин.
— Потому что нашла в своем коде изъян, или ошибку, или, страшно подумать, настоящий глюк, — с заметным удовольствием объяснил блондин. — Как бы ей с такой зацикленностью сердечный приступ не схлопотать.
Я озадаченно моргнула.
— И часто она так?
— Каждый раз. — Он подмигнул. Я почувствовала, что у меня краснеют щеки. Квентин насупился.
— По ней можно часы проверять, — добавил Колин.
— Можно подумать, ты их когда-нибудь проверяешь, — сказала брюнетка. Крики прекратились, и она взглянула на наручные часы. — Двадцать одна минута, восемь языков. Точно по графику.
От разговора со всей компанией разом голова у меня разболелась еще сильнее.
— Мы можем где-нибудь подождать графиню?
— Конечно. Вы голодны? Можете подождать в столовой. — Эллиот взглянул на пожавшую плечами брюнетку и снова ослепительно улыбнулся. — Скушайте чего-нибудь, пока Дженэри не подойдет.
— Отлично, — сказала я искренне. При головной боли мне обычно хочется есть. Квентин тоже оживился. Мальчики-подростки всегда готовы лишний раз перекусить. — Мы с удовольствием пообедаем.
— Ну вот и прекрасно. Идите за мной. — Эллиот направился по одному из проходов, жестом пригласив нас следовать за ним. Я так и поступила, на ходу кивнув остальным. Других занятий у меня не было, а Квентин был почти доволен — впервые с того времени, как мы сюда приехали. Может, когда он поест, перестанет так свирепо на все смотреть.
— Пока, Эллиот, — крикнул блондин, присоединяясь к Колину у кулера. Брюнетка снова уткнулась в свои заметки, а Питер куда-то неторопливо направился. Кажется, в их понимании это и был обычный рабочий день.
— Увидимся. — Эллиот снова помахал и, понизив голос, посоветовал: — Не останавливайтесь. Они чувствуют запах страха, и если узнают, что вы нервничаете, набросятся на вас как ястребы.
— Вы это… разыгрываете нас, да ведь? — Квентин кинул на меня встревоженный взгляд.
— Он шутит, — сказала я. Те, кто делает заметки, когда их друзья орут, обычно не опасны ни для кого кроме себя.
— Верно, я вас разыгрываю, — сказал Эллиот. — Вы оба такие серьезные.
— Я здесь по официальному делу, — сообщил Квентин, переключившись на натянуто-формальный тон.
Я пожала плечами.
— А у меня просто голова болит.
— Еда и чашечка кофе это уладят.
Эллиот остановился у двери из вороненой стали и толкнул ее. Пространство залил солнечный свет. Где-то за стенкой тот же женский голос, что раньше ругался, прокричал:
— Выключи это чертово солнце!
— Извини, Гордан! — крикнул в ответ Эллиот и вывел нас на улицу. Дверь за нами захлопнулась и слилась с кирпичной стеной, словно никогда не существовала. Эллиот заметил выражение на моем лице и улыбнулся.
— Мы тут любим, чтобы все было прибрано.
— Понятно, — ответила я. Квентин жался поближе ко мне, почти касаясь моего локтя. Я тряхнула головой, повернулась оглядеть окрестности — и замерла.
Ландшафт был красивее внутренних помещений — возможно, потому, что не существовал в реальном мире. Небо было мягкого оттенка синевы, а сочную зеленую траву усеивала пена крошечных белых цветочков, какие росли и в поместье моей матери. Только кошки были прежние. Они были повсюду — смотрели на нас с легких столиков и с аккуратно подстриженных деревьев. В какой-то точке между тем, как мы вошли в здание и как вышли из него, мы пересекли границу Летних Земель. Это отчасти объясняло, почему это место показалось нам таким пустынным: те, кто находятся внутри холма фейри, невидимы для тех, кто снаружи, и наоборот. Следовательно, кошек здесь в два раза больше, чем я изначально прикинула. Если половина их внутри холма фейри, а половина снаружи… это просто множество кошек. Зданий они избегают, наверное, чтобы снова не попасть в переход между мирами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
