— Бензин? — лаконично спросил он.
— Да, — Я кивнул. — Стандартный. Залейте полный бак.
— Поставьте машину к этой колонке. — Толстяк махнул рукой.
Я повернулся к Рэндому.
— Послушай, а наши деньги здесь примут?
— А ты взгляни на них. — Я открыл бумажник и увидел, что он туго набит оранжевыми и желтыми купюрами с римскими цифрами по углам и буквами Д. Р. Рэндом ухмыльнулся. — Не беспокойся, я ничего не забыл.
— Прекрасно. Между прочим, я проголодался.
Мы стали оглядываться по сторонам, и почти сразу же я увидел рекламный щит с изображением человека, продающего жареного цыпленка, и указателем, как проехать в кафе. Реклама горела неоном.
Земляничный нос вынул шланг из бака, демонстративно подождав, пока немного бензина плеснет на землю, подошел к нам и сообщил:
— Восемь Драхм Регумз.
Я покопался в бумажнике и протянул ему одну бумажку в V Д. Р. и три по I Д. Р.
— Спасибо. — Он сунул деньги в карман. — Проверить масло и воду?
— Да.
Он долил в радиатор немного воды, сказал, что уровень масла в норме, протер лобовое стекло грязной тряпкой и ушел в свой домик.
Мы отправились в кафе под названием «Кенни Руа», где нам подали «Тонкее часьте жариных ципляч» и большой кувшин пива. Затем мы помылись прямо на улице и, вновь усевшиеь в машину, поехали к воротам, которые открыл человек с алебардой через левое плечо.
Силиконовая дорога уходила вдаль, и, проехав несколько миль, мы увидели динозавра. Он неодобрительно на нас посмотрел, остановился в нерешительности и свернул налево. Над машиной пролетели еще три птеродактиля.
— Мне больно отказываться от неба Эмбера, — произнес Рэндом, и я утвердительно кивнул, хотя понятия не имел, о чем он говорит. — Но я боюсь рисковать. Нас может разнести в клочья.
— Ты прав, — согласился я.
— С другой стороны, здесь мне тоже не нравится.
Я опять кивнул, и мы продолжали ехать вперед, а силиконовая дорога кончилась, уступив место мощеной.
— Что ты собираешься предпринять? — рискнул спросить я.
— Небо у нас есть, теперь попробую изменить местность.
И мощеная дорогая исчезла. Под каменистой равниной изредка проглядывала черная земля. Еще через несколько минут на нашем пути стали попадаться островки зелени. Их было совсем немного, но такую ярко-зеленую траву я видел первый раз в жизни.
Островков становилось все больше и больше, и вскоре появились первые деревья, а затем показался лес.
Но какой лес!
Я и представить себе не мог, что на свете существуют деревья такие могучие и величавые, изумрудно-зеленого цвета с вкраплениями золота. Они подавляли своим присутствием, царили над окружающим миром. Я увидел огромные сосны, дубы, клены и множество деревьев, названий которых не знал. В их ветвях шелестел ветерок, и, чуть приоткрыв окно, я почувствовал фантастически нежный, приятный аромат, который хотелось вдыхать, не переставая. Я опустил стекло до конца.
— Арденнский лес, — сказал человек, который был моим братом, и я знал, что он говорит правду, и по-доброму завидовал его знаниям, не имея возможности пользоваться своими.
— Брат, ты все делаешь правильно, — невольно вырвалось у меня. — Даже лучше, чем я ожидал. Спасибо тебе.
Мои слова привели его в некоторое замешательство, и мне показалось, что для него в диковинку слышать слова благодарности от кого-либо из родственников.
— Я делаю все, что в моих силах, — ответил он, — и обещаю всегда помогать тебе, чем могу. Пока что нам неслыханно везет, даже не верится! У нас есть и небо, и лес! Осталось меньше половины пути, а мы не встретили ни одного серьезного препятствия. Ты дашь мне регентство?
— Да, — твердо сказал я, не понимая, о чем идет речь, но чувствуя внутреннюю потребность удовлетворить любую его просьбу, если это будет в моей власти.
Он кивнул.
— С тобой можно иметь дело.
Рэндом всегда был хитер, маниакально подозрителен и вечно против чего-нибудь восставал, вспомнил я. В свое время ему здорово влетало от родителей, но и они не могли с ним справиться. И внезапно я понял, что у нас были одни и те же родители, другие, чем у меня и Эрика, или у Блейза и Фионы. Об остальных я ничего не помнил.
Мы ехали по неровной лесной дороге, которой, казалось, не было ни конца ни края. Величественные деревья окружали нас со всех сторон, и я чувствовал себя на удивление хорошо и спокойно. Изредка из придорожных кустов выбегали вспугнутый олень или изумленная лиса. Лучи солнца пробивались сквозь листву, напоминая струны восточного музыкального инструмента. Влажный ветерок был напоен животворными ароматами. И я понял, что неоднократно скакал по Арденнскому лесу верхом, гулял в нем, охотился, лежал на спине под деревьями, закинув руки за голову и глядя в небо, взбирался по стволам великанов, перебираясь с ветки на ветку, и смотрел на вечно меняющийся зеленый мир внизу.
— Как здесь хорошо! — невольно воскликнул я, не понимая, что произнес эти слова вслух, пока Рэндом не ответил:
— Ты всегда любил Арденнский лес.
Мне показалось, что в его голосе проскользнула нотка удивления, но я не был в этом уверен.
Издалека до нас донесся звук охотничьего рога.
— Увеличь скорость, — внезапно сказал Рэндом.
— Это охотничий рог Джулиана.
Я надавил на педаль газа.
Звук рога раздался еще раз, значительно ближе.
— Его проклятые гончие раздерут автомобиль на куски, а птицы выклюют нам глаза! — воскликнул Рэндом. — Надо же было повстречаться с ним, когда он охотится! Не сомневаюсь, Джулиан с наслаждением бросит травлю любого зверя, лишь бы не упустить такой добычи, как два родных брата!
— Живи сам и не мешай жить другим — вот мой девиз, — заметил я.
Рэндом ухмыльнулся.
— Какая идиллия! Могу поспорить, ты изменишь свой девиз ровно через пять минут. — Звук рога раздался еще ближе, и мой невежливый брат выругался. — Черт!
Стрелка на спидометре застыла на отметке 75 (означающей мили в час), а ехать быстрее по лесной дороге я не решался.
Рог пропел три раза, совсем неподалеку, и я услышал слева от себя собачий лай.
— До Эмбера далеко, но практически мы находимся в реальном мире, так что в соседних отражениях не скроешься, — сказал Рэндом. — К тому же, если Джулиан действительно охотится за нами, он или его отражение настигнут нас где угодно.
— Что будем делать?
— Надеяться, что он охотится не за нами. Прибавь газу.
Звук рога раздался совсем рядом.
— Никак он едет на электричке? — иронически спросил я.
— Джулиан скачет на Моргенштерне, самом могучем и быстром коне, которого он когда-либо создал.
И, задумавшись над последней фразой Рэндома, я понял, что Джулиан действительно создал Моргенштерна, оперируя отражениями, и что непревзойденный скакун обладал силой и скоростью урагана.
Я вспомнил, что всегда боялся этого коня, и в ту же секунду его увидел.
Моргенштерн был метра на полтора выше в холке, чем любой из скакунов, мне известных; мертвый взгляд его глаз пронизывал насквозь; седая грива развевалась по ветру; копыта блестели, как полированная сталь. Он несся за нашей машиной быстрее ветра, и ноги его мелькали с такой скоростью, что их не было видно, а в седле, пригнувшись, скакал Джулиан, совсем такой, как на игральной карте: с длинной гривой черных волос, ослепительно голубыми глазами, одетый в белые доспехи.
Он улыбнулся нам и помахал рукой, а Моргенштерн вскинул голову и заржал.
Я вспомнил, что Джулиан однажды заставил своего подручного нацепить мою старую куртку и мучить коня. Вот почему он чуть не убил меня в тот день, когда мы охотились, и я спешился, чтобы освежевать оленя.
Я снова поднял стекло, надеясь, что Моргенштерн не успел учуять мой запах. Но Джулиан меня заметил, и я подумал, что теперь он наверняка не отстанет. Рядом с ним бежали штурмгончие, неслыханно живучие твари с клыками тверже стали. Они тоже были пришельцами из других отражений, потому что ни один нормальный пес не смог бы выдержать такой убийственной гонки. Правда, слово «нормальный» никак не подходило к миру, в котором я оказался.
Джулиан сделал нам знак остановиться, и я посмотрел на Рэндома, который пожал плечами и ответил на мой безмолвный вопрос:
— Если мы не остановимся, он нас уничтожит.
Я нажал на тормоз, сбросил газ и остановился посередине дороги.
Моргенштерн присел на задние ноги, перемахнул через машину одним прыжком и ударил копытами о землю. Собаки кружили неподалеку, высунув языки и тяжело дыша. Бока лошади тоже вздымались и блестели от пота.
— Какой сюрприз! — медленно, с ленцой в голосе, произнес Джулиан, и большой орел с черно-зеленым оперением, круживший в небе, опустился и уселся ему на плечо.
— Вот именно, — согласился я. — Как дела?
