– Спокойно, спокойно. Это мамина.
Обалдеть комедия. Обнять и плакать. Он машину своей мамы поставил в наш подземный паркинг.
– Потрудись, пожалуйста, освободить моё место, – твёрдым голосом приказываю ему.
– Лапа, – он подходит ближе и поднимает удивлённо брови, – у тебя есть машина?
– Освободи место, – цежу сквозь зубы от нетерпения.
Моя голова раскалывается. К тому же, я так понимаю, снова рушатся все мои вечерние планы. Как только появляется он, всё идёт наперекосяк.
Виктор оглядывается по сторонам. На мою недалеко припаркованную Авоську он не обращает никакого внимания. Проходится по рядам и возвращается с удивлённым видом.
– Ты купила машину? Хочешь сегодня вечером её сюда пригнать? Могу тебе помочь, Аня. Я как раз вечером полностью свободен.
– Освободи. Моё. Место.
– Ну ты ж маленькая гадючка, – он весело смеётся. – Машины пока нет, а тебе жалко людям куска асфальта.
– Эй, парень, угомонись, – хлопает его по плечу сторож и даёт ему несколько купюр. – Вот твои деньги. Давай, быстро убирай машину.
– Вот, Аня, возьми. За беспокойство, - он суёт мне в руки деньги Фёдорыча. – Через три часа приедет мой папа и заберёт машину. Родители ездили отдыхать, а у них нет подземного гаража. Район старый, неблагополучный. Сама понимаешь, могли колёса снять с нового авто.
Блин, я мечтаю о тёплой ванне и мягкой кровати, а не вот это вот всё.
По моим глазам он всё понимает. Разворачивается и быстро уходит в сторону своей машины.
– Стой! – несусь вслед за ним.
Но он прыгает в свою машину и блокирует замки. Я дёргаю ручку и луплю ногой по колесам. А он прижимается лбом к стеклу и улыбается невинным взглядом. Мол, это я истеричка. И мне жалко несколько квадратных метров для доброго дела. Для его мамы.
– Анна, – зовёт меня сторож. – Есть до завтра свободное место в первом ряду.
– До завтра? До обеда? Или как? – мои нервы полностью сдают. – Вы предлагаете мне подняться в выходной день ни свет ни заря. И это при том, что я специально покупала место в гараже, чтобы не тратить драгоценное время на поиски парковки.
Я запихиваю сторожу за куртку деньги, которые всунул мне Виктор. Краем глаза вижу, как сохнет от смеха этот недобросовестный человек в своём шикарном внедорожнике. Подхожу к своей машине и открываю дверцу. В это время звонит мой телефон.
– Да, Трофим. Уже дома, спасибо. Нет, всё в порядке. Голос не грустный, тебе показалось, – успокаиваю я друга. – Машину забрала. Нет, я думала, будет дороже. Я тебе позвоню завтра. Спокойной ночи, Трофим.
– Швеи катаются на таких дорогих машинах? – слышу за спиной ледяной голос, пробирающий до костей. – Или это напрокат?
Хочу соврать, что это напрокат. Но потом за всех девочек, которые шьют красивую одежду вот таким вот гавнюкам, становится обидно.
– Швея тоже умеет зарабатывать.
– Серьёзно? – он нервно смеётся. – Никогда о таком не слышал. Это ж сколько трусов надо продать, чтобы купить…
– Заткнись.
Ненавижу гада. Высокомерный и мерзкий эгоист.
– Или это машина твоего Трофимушки? – он прижимает меня к моей Авоське и медленно проводит рукой по крыше, словно проверяет, пыльная ли она. – Неужели подарил?
– Это моя машина, – выкрикиваю в его губы, которые почти соприкасаются с моими.
– Считай, что я поверил тебе, лапа.
Он резко отпускает меня и идёт к моему парковочному месту.
– Ты что себе позволяешь? - я догоняю его и на эмоциях бью по плечу.
– Что хочу, то и позволяю.
– Ты судишь о людях по себе.
– Может быть. Я - идеальный мужчина. Такого ещё поискать надо.
Я стою и не знаю, что думать. Вот он сейчас серьёзно или придуривается?
– Что застыла? Отойди, буду выезжать.
– Нарцисс.
– На себя посмотри.
– Своим бабам указывай.
Он хватает меня за плечи и тянет на себя. В его глазах разгорается огонь, губы вздрагивают, а ноздри раздуваются от бешенства.
– Не играй со мной, девочка. И не читай мне нотаций. Я уже взрослый.
Тысячи иголок впиваются в мой позвоночник от его внезапной реакции. Одной рукой он крепко, я бы сказала жёстко, обнимает меня за талию, а второй обхватывает затылок, опасно приближая моё лицо к себе. И произносит хриплым голосом:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Я знаю, как зарабатываются такие деньги, Анна.
– Не суди обо мне по своим бабам, – что есть силы толкаю его и… плюю в его лицо.
Но он ловко уворачивается от моего худого плевка и разражается раскатистым зловещим смехом, которому самое место здесь – под землёй.
– Вот зачем, Федька, мы это сделали?
– Федька, будь другом, – просит соседа как ни в чём не бывало этот дикарь, – подержи дамочек. Мне выехать надо.
Он делает это так быстро, что я не успеваю опомниться. Прихожу в себя только тогда, когда слышится грохот ливневой решётки от колёс на выезде из паркинга.
Глава 14
Что это такое было сейчас? Он сделал мне одолжение: убрал машину своей мамы с моего законного места. И теперь я должна перед ним отчитываться?
Я быстро паркуюсь и исчезаю в лифте, чтобы избежать бессмысленного разговора с академиками. Дома закрываюсь на все замки. Это уже своеобразный ритуал. Хочу отгородиться от нового соседа воображаемой стеной. Его стало слишком много в моей жизни. Воображала несчастный…
Какая, однако, длинная и насыщенная суббота. Стараюсь по-быстрому исправить ситуацию.
По дороге к холодильнику сбрасываю с себя всю одежду. Труселя, кажется, виснут на крючке в прихожей, а остальное… Остальное сегодня не важно.
Иду за красным сухим вином. Дальше по хорошо отработанной программе: насыпаю корм коту, отключаю телефон, выключаю повсюду свет, гашу подсветку, зажигаю ароматные свечи, наполняю ванну водой, добавляю душистое масло. Прикрывая от блаженства глаза, погружаюсь в воздушную пену.
И стараюсь забыть. Как на секунду мой нос ткнулся в его шею… Как, вдохнув запах, доводящий до безумия, захлебнулась… От его энергии, силы и давления.
До сих пор чувствую жёсткие пальцы на своей талии. Уверена, он старался сделать мне больно. Словно хотел оградиться от чего-то, что мешает ему спокойно существовать. И в то же время второй рукой так осторожно и нежно перебирал волосы на затылке, проводя мягко большим пальцем по моей шее.
Что я делаю? Я должна немедленно забыть о случившемся на парковке, о пальцах там всяких, о мускатных запахах и ароматах брутального мужчины. Обо всём, что может о нём напоминать и гвоздить моё тело. Плюнуть и растереть.
Плюнуть-то – плюнула, а вот с «растереть» как-то всё сложнее.
Мне уже не двадцать пять, и даже далеко не тридцать. Я взрослая разведённая девушка. А он грубиян, бабник, тот, к кому нельзя подходить даже на пушечный выстрел.
Ыыы… Я всё умом понимаю. Я знаю, чем обычно заканчиваются такие отношения. Я знаю, как тяжело потом «мочить» свою подушку слезами и горечью разлуки.
Знаю, знаю… Всё знаю. Но его тёплый карий взгляд скрашивает все глупые обвинения с его стороны и даже маленькую гадючку. Я ныряю с головой. Чтобы утопить все эти пустяковые воспоминания и одёрнуть саму себя от этого соседского наваждения. А когда выныриваю, слышу, как разрывается мой дверной звонок, который я забыла отключить, когда прятала себя ото всех.
Не спеша покидаю тёплую водичку, одним полотенцем заматываю голову, а вторым – большим пушистым – укутываю тело. Топаю в прихожую и прислушиваюсь. Дымок тревожится и вертится под ногами, а я развожу руками – ты же хочешь, чтобы я сегодня была только твоей.
Надеюсь, что не придётся открывать. Возможно, это разборки, которые меня не касаются. Может, Василина вернулась из деревни на день раньше и отчитывает своего Антона. Или их собака снова штаны выпачкала Ирине Эрастовне.
Но в этот момент в мою дверь начинают колотить кулаками.
– Аня, ты дома? Аня, открывай.
