Во время этих тайных свиданий с Тео у Моники были всегда завязаны глаза. И все же она знала, чей рот доводил ее до экстаза, и она любила его за это, поскольку его ласки — пусть грубые и неумелые — чем-то напоминали ей Андре. Когда Тео принимал щедрую дозу того, что он именовал своим «аперитивом», Моника вновь становилась общей рабыней, достоянием всей компании, однако никто из товарищей Тео не мог сравниться с ним в изобретательности, ограничиваясь вторжением в анус и влагалище пленницы, уже увлажненные языком предводителя.
Моника ни разу не пожаловалась ни на то, что ей приходилось ежедневно обслуживать такое количество молодых пенисов, ни на условия, в которых ее содержали. В этой примитивной, грубой среде она наконец-то обрела то, о чем мечтала всю жизнь.
***Огненноволосая Карла была единственной женщиной, ради которой Андре поступился своими принципами. До конца своих дней он сохранил воспоминание о первой встрече и благоговейном трепете, объявшем его от прикосновения к нежному краю ее девственного ануса. В тот незабываемый момент, когда руки разъединили упругие бугорки ее ягодиц, что-то навсегда изменилось в его душе. Взгляду открылось миниатюрное отверстие изумительной красоты — красоты, созерцания которой был не достоин простой смертный. Оттенка, отличного от бледно-розового бутона Моники, это драгоценное сокровище казалось едва ли не соблазнительнее. Складки эластичной плоти, обрамлявшие отверстие влагалища, были цвета молотой корицы; шелковистые волоски сияли в лучах солнца, словно тончайшая медная проволока.
Андре с удовлетворением отметил, что локоны Карлы были натурального цвета, в то время как многие леди, побывавшие в санатории, красили волосы, считая позволительной роскошью за деньги приобретать то, чем были обделены от рождения. При этом, в отличие от большинства обладателей того же огненно-рыжего оттенка волос, на коже Карлы не было ни единой веснушки, помимо бледных точечек на гладкой ложбинке меж ягодиц — да и то нужно было долго присматривать, чтобы разглядеть их. Наметанный глаз массажиста сразу же определил, что Карла прежде не имела опыта анального секса. Сначала он осторожно опробовал почву, на дюйм приблизив пальцы к заветной цели. Тело девушки заметно напряглось, но она не выказала никакого протеста. Хотя немного обескураженная прикосновением темных пальцев массажиста к этой зоне, Карла тем не менее нашла это вполне приятным. От интимных ласк влагалище обильно увлажнилось, и на белом полотенце образовалось мокрое пятно. Опытные пальцы нежно щекотали трепещущий край ануса — девушка хихикнула от удовольствия, и Андре решил, что можно сделать следующий шаг. Как и с другими клиентками, он, не прекращая массажа, вставил смоченный маслом палец в анус Карлы, на несколько секунд задержав его внутри, чтобы девушка освоилась с непривычными ощущениями. Гипнотические движения его второй руки, массирующей шею и плечи, продлевали иллюзию, что это всего лишь часть терапии — причем весьма важная, по крайней мере для Андре и его работодателя-коммерсанта. Обычно эта первая стадия посвящения растягивалась на два-три дня, однако Андре чувствовал, что Карла уже готова к более интенсивным процедурам. Он доверял своему многолетнему опыту и интуиции, иначе не стал бы рисковать во время первого же сеанса. Но, судя по всему, юная леди действительно имела предрасположенность к анальному сексу — понять это было не сложно, стоило лишь ощутить, сколь жадно горячие стенки прямой кишки сжали вставленный в нее палец. Андре, предварительно смазав свое орудие нагретым на солнце маслом, ввел его заостренный наконечник в тугой анус.
Карла затрепетала, почувствовав внутри тепло его скользкой тверди, и у нее слегка закружилась голова от внезапно разлившейся по телу слабости, пронизавшей самые глубины ее естества странным ощущением — как будто знакомым и вместе с тем совершенно непривычным. Дрожь усилилась, когда массажист начал очень медленно вводить заостренную головку пениса в расширенное эластичное кольцо. После первых осторожных проб Андре понял, что еще никто не проникал в тело Карлы настолько глубоко, и едва не задохнулся от восторга, ибо более всего на свете любил девственный анус молодой женщины, к тому же такого калибра. Взяв девушку за щиколотки, он подтянул ее к себе — теперь ее ноги свободно висели в воздухе, а губы ткнулись прямо в теплую ароматную лужицу, оставленную гениталиями на мягком ворсе полотенца. Пылающие щечки ее ягодиц разомкнулись, открывая беззащитную ямочку ануса. Придав послушному телу Карлы нужную позу, Андре слегка подался вперед, терпеливо расширяя неразработанный проход и медленно погружая в него свой эбонитовый корень. Обилие душистого фруктового масла делало проникновение почти безболезненным, и Карла, хотя и испытывала легкий дискомфорт, велела себе расслабиться и получать наслаждение. Действительно, с каждым движением пениса возбуждение ее лишь возрастало, и она стала по-кошачьи тереться грудью о махровое полотенце, а через несколько минут приподнялась на локтях и, отводя ягодицы назад, уже сама потягивалась навстречу Андре; разверзнутое в сладкой истоме влагалище роняло пахучие капли на белый ворс полотенца и бедра темнокожего массажиста.
Андре испытал столь мощный оргазм, что ему пришлось схватиться за край стола, чтобы без чувств не рухнуть на землю. Он не знал такого экстаза с того рокового дня, когда назначил Монике последнее свидание на пляже. Карла достигла кульминации одновременно с ним, хотя излияния ее были не такими обильными, как у темнокожего любовника. Плотный корень ее клитора был возбужден до предела, так что даже легкое прикосновение могло привести к развязке. И когда Андре вынул свой пенис из увлажненного семенем ануса, набухший кончик скользнул по поверхности стола, и тело девушки вновь сотрясла волна оргазма.
Андре питал к Карле столь искренние чувства, что даже отказывался от стодолларовых купюр, которые она каждый раз норовила сунуть ему в руку после завершения сеанса. Он охотно принимал чаевые от других клиенток, но никогда бы не взял денег с Карлы, ибо считал ее особенной.
Карла тоже была неравнодушна к Андре. Вскоре она стала вечерами приглашать его в свое бунгало. Отправляясь на свидание, он всегда предусмотрительно брал с собой свой массажный столик, прекрасно зная, что он не пригодится, и все же желая сохранить видимость чисто профессиональных отношений на случай, если после наступления темноты его вдруг увидят разгуливающим в районе гостевых апартаментов. И еще он не мог допустить, чтобы другие пациентки санатория ревновали его к Карле, поскольку это определенно сказалось бы на размере его чаевых и, вполне вероятно, подорвало его репутацию в глазах работодателя. Согласно политике санатория «Элизиум», каждая женщина должна была ощущать особое к себе отношение, а это означало, что гостьи не должны были даже подозревать о том, что подобные услуги предоставляются также и другим клиенткам. Поэтому Андре был вынужден проявлять осторожность — по крайней мере, пока не оказывался за закрытыми дверями бунгало, где он мог осуществлять любые эротические фантазии со своей избранницей.
И на этот раз его избранницей была Карла.
***После заката солнца появляться на территории бунгало, не навлекая на себя подозрений, дозволялось, как правило, лишь горничным, которые должны были всегда находиться поблизости на случай, если гостьям вдруг понадобятся их услуги. По известным причинам руководство лишь поощряло вечернее общение пациенток с сотрудницами санатория, ибо дамам было полезно расслабиться после утомительных дневных процедур в компании миловидных девушек в коротких, облегающих тело униформах и, что самое важное, без своего ведома пополнить архив компрометирующих документальных съемок.
Самую красивую горничную в санатории «Элизиум» приставили к бунгало Карлы. Миниатюрная, но пропорциональна сложенная, с миндалевидным разрезом карих глаз и роскошной копной черных волос, Франсуаза успела вскружить голову многим мужчинам и женщинам. Благодаря природному очарованию она вела в санатории привольную жизнь и практически ни в чем не встречала отказа. Франсуаза приехала на остров из Парижа, оставив тщетные юношеские мечты стать топ-моделью одного из французских домов моды после того, как окончательно убедилась, что осуществить их ей не суждено из-за невысокого роста. Очевидно, одного смазливого личика было недостаточно для избранной Франсуазой карьеры. Отчаявшись, она решила кардинально изменить свою жизнь, и очень кстати именно в тот момент ей на глаза попалось объявление в «Пари матч». Идея работать на экзотическом греческом острове казалась весьма романтичной по сравнению с грубой прозой Парижа. И Франсуаза, уложив свои небогатые пожитки в старый потертый чемодан, шагнула за порог прошлого с твердым намерением больше никогда не возвращаться в жестокую реальность французской столицы.
