за ворот футболки. Тату явно большое и плавно переходит на правую руку до самого запястья, нет, пальцев, точнее, ногтей. На левой руке рисунка не видно. Думаю, что с этой стороны он заканчивается где-то на уровне груди. Взглянуть бы на этот кельтский узор или что-то очень напоминающее его, я не сильна в их обозначениях, так как сама не имею подобного. Мне достаточно огромного шрама на ноге, который находится на задней части бедра и длится почти до колена. Детская травма лазания по деревьям, которая так эпично дала мне понять, что я вовсе не обезьяна, и держаться за ветки ногами не умею.
Боже мой, что со мной? Я стою, будто загипнотизированная, и глаз не могу отвести от этого Ярослава. Ему около тридцати или около того, не больше. Нос его прямо аристократический, как в любовных романах: длинный и прямой, а кончик немного вздернут вверх. Невероятно чувственные губы, сейчас чуть скривлённые на бок на подобии ухмылки, и волевой подбородок завершают образ этого мачо. А я стою и чуть не плачу, чтоб его! Само совершенство! Это ж надо, уродиться таким сексуальным и привлекательным?! Скотина такая! Я аж рот разявила, не в силах даже что-то сказать, да и стОит ли привлекать к себе лишнее внимание остальных собравшихся мужиков ко мне, учитывая, как хорошо они отвлеклись на Аркадича? А Ярик смотрит на меня своими глубокими серыми глазами, напоминающие грозовые тучи в небе, будто изучая в ответ. Пусть сейчас уже совсем стемнело, но он стоит настолько близко ко мне, что я вижу в его взгляде прорезывающие радужку желтые грозовые полосочки. Очень необычно! Мощно. Хищно. Его рот немного приоткрывается в молчаливом удивлении, когда его взгляд останавливается на моем лице.
— Не может быть! — неожиданно громогласит он, и его губы растягиваются шире, обнажая белые клыки. Я чуть отшатываюсь назад, удивленная не меньше, чем он. У людей таких зубов не бывает! Вампир? Как в кино? Или всё же нарастил? Сейчас такие процедуры модные.
— Что там у неё, Яр? — спрашивает тот самый Дым, который хотел меня отобрать.
— Ты видел её глаза? — задает вопрос Ярослав, держа меня за плечи.
— А что с ними не так? — вопросом на вопрос отвечает тот, беспардонно разворачивая меня к себе, поднимая мою голову вверх прямо к лунному свету, держа пальцами за подбородок. Смотрю прямо на небо, в котором уже зажглись миллиарды звёзд. Ночь кажется довольно светлой из-за полнолуния, и светило будто висит прямо над нами. Очень красиво надо признать.
— А, еба-ать, — тянет тот, выкатывая свои черные глазюки практически наружу. Я морщусь, чуть задрав свой носик. Ну, да… Глаза. Подумаешь?! Моя маленькая особенность, и даже не заметная с первого взгляда, если не всматриваться в них. Гетерохромия у меня. Радужка одного глаза серого цвета, другого — голубого. И что такого?! Не одна я такая, тем более разница не так очевидна, как бывает у некоторых. Макс мой, например, только через полгода заметил эту мою индивидуальность. — Прости, брат! — басит Дым, отпуская меня и наклоняя свою голову вниз в почтенном жесте, будто извиняясь. — Не заметил даже! И что это значит? Она твоя или Кира?
— Ничья! — недовольно цедит Ярослав, или как там его. — Я же сказал, у неё уже есть самец.
— Жир что ли? — хмыкает мужик с квадратной челюстью, глядя на пыхтящего рядом с нами Аркадича. — Не чую его на ней. Разве что совсем немного, поверхностно, будто просто щупал её.
— И не щупал он меня вовсе! Мы подрались немного в кафе! — встреваю я в разговор, который напрямую касается моей скромной персоны.
— Что-о? — взревел Яр, что даже у меня колени подкосились. — Он тебя ударил? — вопрос, направленный на меня. Я молчу, инстинктивно облизав лопнувшую губу от удара пощечины. Все мужчины не сводят с меня своего любопытного взгляда, и моя губа с капелькой запекшейся крови на ней говорит сама за себя. Ярослав утробно зарычал, требуя ответа. А что мне ответить? Врать я не люблю, да и крысятничать тоже. Лучше красноречиво промолчу, чуть потупив взор.
После этого даже Дым насупился на бедного Борьку и стал рычать в унисон со своим другом. Рычать, мать их! Как самый настоящий зверь!
— Димон, потише! Ты пугаешь её! — произносит невесть откуда взявшийся точно такой же парень, как и мой Ярослав. В смысле, не мой! Просто парень. Яр. И он вовсе не мой! Абсолютно такой же внешности, как и Ярослав в общем-то. Как две капли воды. Только одежда на нём другая: светлая футболка с известным лейблом на левой груди, которая уже была испорчена алыми капельками крови. Близнецы. Сексуальные, сногсшибательные красавцы-близнецы. Ай, блин! Этот — как зеркальное отражение Ярослава. Даже тату такое же, только идёт по другой руке. Я уже готова взвыть, честное слово! — Яр, всё в порядке?
— Да, — недовольно щурит глаза Ярослав. — На неё заявляют права.
— Чернов, не пыжься так, она моя! Даже есть подписанные ею бумаги об этом! — открывает свой рот Аркадич, обращаясь к вновь прибывшему. — Покажу, если надо!
— Правда? — спрашивает у меня тот другой. Как же там их называл Бориска? Раз того, что меня придерживает за талию, и ладонь которого обдает жаром моё тело — Ярослав, значит, этот, что стоит напротив — Кирилл, кажется. Да, точно, Кир! Так говорил и этот черноглазый Дым. А я тушуюсь, не зная, что ответить. Я действительно подписала что-то, что подсунул мне Макс.
— Я… Я не знала, что подписываю! Правда! Меня ввели в заблуждение! И, клянусь, завтра тот козлина будет ходить в евнухах! — гневно шиплю я, вспоминая своего благоверного.
— Плевать! — встревает Борис. — Бумаги подписаны! Всё законно! Анна моя! Отведите её в дом! — приказывает он.
— В смысле, законно! А я разве была чей-то собственностью, чтобы переходить в твою? — спрашиваю я у Аркадича.
— Ты сама согласилась, сладенькая, быть со мной до тех пор, пока я не посчитаю долг твоего мужа полностью уплаченным, — гаденько улыбается этот противный хер, протягивая ко мне свои ручонки. Я шугаюсь назад от его действий, прижимаясь спиной к Яру. Тот снова начинает рычать.
— Ты говоришь, что она — твоя, — начинает говорить тот, что с квадратной челюстью, а Борис кивает головой, соглашаясь, — по каким законам ты её считаешь присвоенной?
— По человеческим! — отвечает Аркадич. — Она добровольно подписала все бумаги.
— Тогда подотри ими себе свою вонючую жопу, Жир! Нет такого закона у людей, чтобы ты мог считать её своей собственностью! — хмыкает Дым.
— Тогда… Тогда… — начинает быстро мыслить он, бегая своими мышиными
