Елизавета воспринимает мои чувства с некоторым любопытством, но симпатизирует мне. Я ощущаю, как она становится немного теплее.
- Знаешь, Василий, они ведь уже были не те, что прежде. Наши дети изменились так же, как мы с тобой. А этот ты… тебя держали, как бабочку в коллекции. Как жаль.
Она тянется ко мне и принимает плотскую форму. Фигура не такая, как у Елизаветы, которую я знал. Когда-то она построила биомеханическую машину для транспортировки своих мыслей. Такой образ она и принимает: становится пауком с телом женщины.
- Что с нами было? - спрашиваю я, и всем видна моя боль.
- Для тебя это важно?
- Можешь мне объяснить?
Я хочу обнять ее, уткнуться лицом в грудь, прижать к себе. Чувствую себя ребенком. Только гордость не дает мне разрыдаться.
- Я была твоей студенткой, Василий. Помнишь? Ты заставил меня выйти за тебя замуж. День и ночь жужжал мне в ухо, учил меня, даже когда мы занимались любовью. Ты был весь полон знаний. Говорил на девяти языках. Знал все, что только можно, о Шопенгауэре и Гегеле, о Марксе и Виттгенштейне [1]. А меня не слушал.
Я хочу оттолкнуть ее, но некуда. Знаю. Помню. Немая Елизавета принимала меня со всеми недостатками, с желанием постоянно ее поучать, радовалась, любила мою открытость. Я много ей дал.
- Ты абсолютно не давал мне простора для роста. Хочется в голос расхохотаться: какая тривиальная беседа на краю времен. Не получается. Я смотрю на Елизавету-чудовище, такую страшную, незнакомую… и безразличную ко мне.
- Мне кажется, будто я был дюжиной мужчин, и все двенадцать тебя жутко любили, - говорю я, желая ееуколоть.
- Нет. Всего один. Когда я перестала с тобой соглашаться, ты кошмарно разозлился. Я попросила, чтобы ты дал мне свободу исследований… А ты сказал, что исследовать уже почти нечего. Даже во второй половине двадцать первого века, Василий, ты говорил, что все, что можно было открыть, уже открыто, осталось лишь уточнить детали. Все началось, когда я забеременела во второй раз. Я смотрела на тебя глазами своей маленькой дочки, видела, что ты с ней сделаешь, и тогда начала от тебя отдаляться. Мы разъехались, потом развелись, и это было к лучшему. Во всяком случае, для меня. А ты - не знаю, много ли ты понял.
Кажется, будто мы стоим в этой серой каморке - простой и уютной я создал ее после пробуждения. Елизавета сделалась сильнее и выше, старше, по взгляду видно, насколько она опытнее меня. Я подавлен.
Выражение ее лица смягчается.
- Но ты этого не заслужил, Василий. Не вини себя в том, что сделал выросший из тебя придаток.
- Я - не он… Это не я. А ты - не та Елизавета, которую я знал!
- Ты хотел навсегда оставить меня студенткой, какой впервые увидел в аудитории. Видишь, что получилось?
- Раз так, кого нам любить? Что нам осталось? Она пожимает плечами:
- Ведь это не важно, правда? Нам уже некогда любить или не любить. А любовь очень сильно изменилась.
- Мы достигли этой вершины… вершины разума, полноты, бессмертия…
- Подожди. - Елизавета хмурится и склоняет голову набок, как будто слушает кого-то. Поднимает палец, желая задать вопрос, и опять слушает голоса, которых я не различаю. - Я начала понимать твое смущение.
- Что?
- Это не вершина, Василий. Это тупик. Нам предстоит лишь долгое, страшное затухание. Более крупные и утонченные галактики Библиотек покончили с собой сто миллионов лет назад.
- Совершили самоубийство?
- Они предвидели конец, который мы наблюдаем сейчас. И решили, что если наш способ жизни безнадежен и нельзя избежать верности Вывода - Вывода, который учителя вбили нам всем в головы, - то лучше не давать нашей частице перейти в будущую вселенную. Мы - остатки тех, кто не согласился с ними…
- Моя производная об этом не рассказывала.
- Ты и сейчас прячешься от правды.
«Пожалей меня», - вот чего я хочу, протягивая к ней руки, но Елизавета давно уже отреклась от жалости. Мне отчаянно нужно возродить в ней хоть какой-нибудь сегмент любви.
- Я так одинок…
- Мы все одиноки, Василий. Есть лишь одна надежда. Она поворачивается к стене и открывает дверь там, где изначально я расположил окно наружу.
- Если нас ждет успех, значит, мы лучше, чем великие души. Если провал - они были правы… и лучше, чтобы ничто из нашей реальности не пересекло Междубытие.
Ее мудрость меня восхищает. Но горько, что Елизавета пройдет мимо меня, что я ей не нужен. Придатки с интересом наблюдают за нами.
Возможно, у нас есть шанс, - говорит так, чтобы никто не слышал, я-будущий.
- Теперь я понимаю, почему ты меня бросила, - мрачно произношу я.
- Ты был жестоким тираном. Когда тебя записали - я теперь вспомнила, это сделали перед операцией по замене сердца… Когда тебя записали, мы просто еще не очень далеко разошлись. Но все уже началось. Это было неизбежно.
Я спрашиваю у своей производной, правда ли это.
Подобный взгляд на то, что произошло, имеет право на существование, - отвечает я-будущий. - Вывод еще не опровергнут. Мы рекомендовали не предпринимать никаких попыток в этом направлении. Мы полагаем их заведомо тщетными.
- Вы так учили?
Мы создавали мыслительные шаблоны, после чего расщепляли их с целью создания новых придатков. Наших последних учеников. Однако, возможно, шанс есть. Коснись ее. Ты знаешь, как до нее дотянуться.
- Доказательство Вывода весьма убедительно, - говорю я Елизавете. - Возможно, эксперимент действительно бесполезен.
- Твое мнение не учитывается, Василий. Попытка предпринимается.
Я притрагиваюсь к ней, но теперь не с болью и не с любовью - вот уж нет, теперь - с отвращением.
Сквозь окно мы с Елизаветой видим участок равнины. Порождения эксперимента слиплись в сотню, тысячу гладких, слегка пульсирующих тел. Над всеми ними нависает тень координатора.
Я ощущаю, как наводится мост, протягиваются связующие нити. Чувствую панический страх своей производной, не видящей, что делают остальные придатки. Мне задают вопрос:
Станешь ли ты частью эксперимента?
- Я не понимаю.
Ты - судебная машина.
- Мне пора, - говорит Елизавета. - Скоро мы все умрем. Ни ты, ни я не включены в финальную личность. Ни одна часть учителей или координатора не пересечет Междубытие.
- Значит, все было зря.
- Почему, Василий? Когда я была молода, ты сказал, что эволюция - злая сила и что ты хотел бы жить в вечном университете, где проверку знаний можно осуществлять легко, без насилия. Твоя мечта осуществилась. Твоя производная личность провела миллиарды лет за изучением неизменных истин. И за навязыванием их новым придаткам. Ты был в своем раю, а я - в своем. Без тебя, среди тех, кто меня уважал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
