Глава четвертая БОЛЕЗНИ РОСТА
Будущий король Георг VI родился 14 декабря 1895 года в домике Йорк-коттедж, в поместье Сандрингем на южном берегу залива Уош. Он был сыном будущего короля Георга V и правнуком королевы Виктории. В Гайд-парке и в Тауэре прогремели пушечные залпы. «Мальчик. Весит 8 фунтов. Родился в 3.30 (С. В.). Все вполне благополучно. Оба чувствуют себя хорошо, — записал его отец. — Отправил множество телеграмм, немного поел. Лег в 6.45, очень усталый»[26]. «С. В.» означало «сандрингемское время» и было данью своеобразной традиции, установленной его отцом Эдуардом VII, страстным охотником, переводившим часы на полчаса назад: такой у него был способ продлевать световой день, чтобы подольше поохотиться.
Дата была не самой благоприятной в королевском календаре: именно в этот день 1861 года умер в возрасте всего сорока двух лет горячо любимый супруг королевы Виктории, принц Альберт. 14 декабря 1878 года умерла ее вторая дочь, тридцатипятилетняя принцесса Алиса. Появление младенца на свет в день, который в семье почитался днем траура и печали, вызывало у родителей некоторую тревогу.
Ко всеобщему облегчению, Виктория, ставшая к этому времени почтенной старой дамой семидесяти шести лет, сочла событие добрым знаком. «Первым чувством Джорджи было сожаление, что это милое дитя родилось в такой печальный день, — записала она в свой дневник. — А у меня такое чувство, что это может быть благословением свыше для дорогого малютки и на это можно смотреть как на дар Господа!» Ей было приятно, что правнук получил при крещении имя Альберт, хотя для близких друзей и семьи он всегда будет Берти.
У принца Георга и его жены Марии, или Мэй, как ее называли в семье, уже был один сын, Эдуард (известный как Дэвид), родившийся полтора года назад, и ни для кого не было секретом, что супруги хотели бы дочь.
Некоторые считали рождение «запасного» сына хорошей страховкой в престолонаследовании. Как-никак, сам Георг, второй сын будущего Эдуарда VII, обязан был своим положением наследника престола внезапной смерти, три года назад, своего беспутного старшего брата Эдди. Тот умер менее чем через неделю после своего двадцать девятого дня рождения от инфлюэнцы, перешедшей в пневмонию.
Ранние годы Берти прошли в спартанской обстановке, что было типичным для жизни в загородном доме того периода. Сандрингемское поместье, занимающее 20 000 акров, было куплено для будущего Эдуарда VII в 1866 году как охотничьи угодья. Прежний здешний дом он счел недостаточно импозантным, распорядился снести и начиная с 1870 года строил новый (все увеличивая на протяжении последующих двух десятилетий) в «умеренно-елизаветинском» стиле, как определил это местный историк. Не особенно безобразный и не особенно красивый, дом этот напомнил одному королевскому биографу шотландскую гостиницу для игроков в гольф[27].
Йорк-коттедж, подаренный Георгу и Марии к свадьбе в 1893 году, был гораздо скромнее. Расположенный в нескольких сотнях метров от главного дома, на травянистом холме, он был построен Эдуардом для дополнительного расселения гостей, приезжающих на охоту. «Первое, что поражало посетителя в этом доме, были его малый размер и безобразие, — писала Сара Брэдфорд, королевский биограф[28]. — В архитектурном отношении это было сумбурное строение без каких бы то ни было достоинств — с маленькими помещениями, эркерами, башенками и балконами, из красновато-коричневого камня, найденного на территории поместья, и цемента с галькой, с деревянными балками, выкрашенными в черный цвет». Он был к тому же чрезвычайно тесен, поскольку в нем жили не только супруги и, со временем, шестеро детей, но и адъютанты, фрейлины, личные секретари, четыре взрослых пажа, шеф-повар, лакей, камердинеры, десять ливрейных лакеев, трое дворецких при винном погребе, няньки, кормилицы, горничные и различные работники.
Два мальчика и принцесса Мария, которая родилась в 1897 году, а затем и последовавшие за нею принц Генри, родившийся в 1900 году, принц Георг — в 1902 году, и принц Джон — в 1905-м, проводили большую часть времени в одной из двух комнат наверху — в дневной детской и в чуть более просторной детской спальне, окна которых выходили на пруд и на парк за ним, где бродили олени.
Подобно другим детям в семьях высшей английской аристократии того времени, Берти, его братья и сестра в первые годы жизни воспитывались няньками и гувернанткой, правившей за вращающейся дверью на втором этаже, где они главным образом и обитали. Раз в день, во время чаепития, их, одетых в лучшее платье и аккуратно причесанных, сводили вниз и они представали перед родителями. Все остальное время они оставались на попечении нянек, одна из которых, как позднее выяснилось, имела едва ли не садистские наклонности. Она ревниво относилась даже к тому недолгому времени, которое Дэвид ежедневно проводил с родителями, и (как впоследствии утверждал герцог Виндзорский в автобиографии) больно щипала его и выкручивала ему руку в коридоре перед дверью в гостиную, чтобы он появился перед отцом и матерью в слезах и его поскорее отправили назад.
При этом она почти не уделяла внимания Берти и полагающееся ему днем молоко из рожка давала во время выезда на прогулку в виктории — экипаже, известном своей неровной и тряской ездой. Именно это ее обыкновение стало (по мнению его официального биографа Джона Уилер-Беннетта) причиной хронических желудочных заболеваний, от которых он страдал в молодости. Позже у этой женщины случился тяжелый нервный срыв.
Неудивительно, что отношения между детьми и родителями не были близкими. Не способствовал тому и подход их отца к вопросам воспитания, хотя сам будущий король Георг V воспитывался в сравнительно, для той эпохи, нестрогих правилах, благодаря своему отцу Эдуарду VII, у которого снисходительность к детям была реакцией на неукоснительную строгость в обращении с ним его родителей, Виктории и Альберта. В результате всякий раз, встречаясь с внуками, королева Виктория выражала ужас по поводу их необузданного поведения.
Георг отнюдь не намеревался воспитывать собственных детей в столь же либеральном духе: по словам его биографа Кеннета Роуза, он «был любящим родителем и при этом несгибаемым викторианцем». Так, безусловно любя своих детей, он считал необходимым с малых лет развивать в них чувство дисциплины — отчасти под влиянием привычки неукоснительного повиновения старшим, привитой ему в ранней юности, когда они с братом служили в военно-морском флоте. К пятому дню рождения Георг написал своему сыну очень показательное письмо: «Теперь, когда тебе исполнилось пять лет, я надеюсь, что ты всегда будешь послушным и станешь по первому слову делать то, что тебе сказано; ты сам увидишь, что это тем легче, чем раньше ты начнешь. В твоем возрасте я всегда старался так поступать и быстро понял, что так жить гораздо лучше»[29].
Наказание за проступки совершалось в библиотеке, в которой, вопреки названию, книг не было: полки занимала внушительная коллекция марок, которой Георг посвящал свободное время, если не охотился или не ходил под парусом. Иногда мальчики получали лишь словесную взбучку, за более серьезные проступки отец шлепал их. Неудивительно, что комната мальчикам запомнилась главным образом как «место увещевания и порицания».
Жизнь детей разительно изменилась после смерти королевы Виктории в 1901 году. Принц Уэльский, ставший королем Эдуардом VII, вступил во владение Букингемским дворцом, Виндзорским замком и замком Балморал, а его сын получил Мальборо-хаус как свою лондонскую резиденцию, Фрогмор-хаус в Виндзоре, а также Абергелди, небольшой замок на реке Ди около Балморала. Как наследник престола (и с ноября того же года — принц Уэльский), Георг начал исполнять более многочисленные обязанности, часть которых была связана с отъездами из дому. В марте он и Мария отправились в восьмимесячную поездку по Империи, оставив детей на более снисходительное попечение Эдуарда и Александры. Занятия были заброшены, дети вслед за королевским двором кочевали между Лондоном, Сандрингемом, Балморалом и Осборном, а добродушный дед только снисходительно смотрел на их шумное буйство.
Мальчикам пора было давать образование. Сам Георг не получил систематического официального образования и не считал его делом первостепенной важности для своих детей. Дэвида и Берти не отдавали в школу. Вместо этого они занимались с Генри Ханселлом, высоким, тощим бакалавром в твидовом пиджаке и с большими усами, который в Оксфорде, похоже, больше времени проводил на футбольном и крикетном полях, чем в аудиториях и лекционных залах. Этот отнюдь не вдохновляющий на усердные занятия учитель полагал, что мальчиков было бы разумнее отправить в приготовительную школу, как и их ровесников. Мать, по-видимому, разделяла такое мнение. Но Георг и слышать об этом не хотел и в отсутствии академических успехов винил их тупость. (Примечательно, однако, что впоследствии он пошел на уступку: двух младших сыновей послали в частную школу.)
