3–5. И не сим только, но хвалимся и скорбями, зная, что от скорби происходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда, а надежда не постыжает, потому что любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам.
Не только, говорит, хвалимся благами будущими, но, что еще более, даже настоящими скорбями своими. Не смущайтесь же, говорит, тем, что мы в скорбях: это самое есть похвала для христианина. Каким образом? Ибо скорбь производит терпение, терпение же делает искушаемого опытным, а опытный человек, успокаивая себя в доброй совести тою мыслию, что подвержен скорбям для Бога, уповает на воздаяние за эти скорби. А такое упование не бесплодно, не постыжает надеющегося. Человеческие надежды, не сбываясь, постыжают надеющихся, а Божественные надежды не таковы. Ибо Подающий блага бессмертен и благ, а при том, и мы, хотя и умрем, оживем, а затем ничто уже не воспрепятствует надеждам нашим сбыться.
Потому что любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам. О будущем уверяет тою любовью, которую показал уже к нам Бог. Говорит как бы так: не теряй веры; упование на Божественные блага не тщетно: ибо Кто столько возлюбил нас, что сделал нас чадами Божиими, без всякого труда нашего, посредством Духа Святого, Тот как не даст венцов после трудов? Излилась, говорит, любовь Божия в сердца наши, то есть является обильною и богатою в нас, имеющих в сердцах Самого Духа, Которого дал нам Бог.
6–9. Ибо Христос, когда мы еще были немощны, в определенное время умер за нечестивых. Ибо едва ли кто умрет за праведника; разве за благодетеля, может быть, кто и решится умереть. Но Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками. Посему тем более ныне, будучи оправданы Кровию Его, спасемся Им от гнева.
Сказав, что любовь Божия оказывается излитою в нас чрез Духа, которого мы имеем в себе, как дар от Бога, показывает еще и величие этой любви из того, что Христос умер за нас, немощных, то есть грешников, но, что еще хуже, за нечестивых, хотя едва кто и за праведника умрет. Итак, это преизбыток любви – умереть за грешников и нечестивых. Когда же Он умер по любви и смертью оправдал нас, тем паче теперь спасет от гнева нас, которых уже оправдал. Даровал нам большее оправдание: как не спасет от гнева? А спасенным от гнева дарует и блага – по великой любви Своей.
10. Ибо если, будучи врагами, мы примирились с Богом смертью Сына Его, то тем более, примирившись, спасемся жизнью Его.
Хотя, казалось бы, говорит здесь то же, но умозаключения через сравнение различны. Выше полагает нашу греховность и потом, прилагая, что мы оправданы, через сравнение заключает: Кто оправдал нас, грешников, своею смертию, Тот тем более спасет оправданных. А теперь, упоминая о смерти и жизни Христовой, опять сравнительно умозаключает: когда мы примирены кровию и смертию Господа, то как теперь не спасемся в Его жизни? Ибо Кто не пощадил Сына Своего, но дал Его на смерть для нашего примирения, Тот не тем ли паче теперь спасет нас Его жизнью?
11. И не довольно сего, но и хвалимся Богом через Господа нашего Иисуса Христа, посредством Которого мы получили ныне примирение.
Не только, говорит, спасены мы, но и хвалимся Богом, потому что спасены тогда, когда были нечестивыми, и спасены Кровию Единородного. Хвалимся же Господом Иисусом Христом, ибо Он, виновник нашего примирения, есть виновник и нашего хваления.
12. Посему, как одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеков, потому что в нем все согрешили.
Сказав, что Господь Иисус оправдал нас, обращается к корню зла, к греху и смерти, и показывает, что тот и другая, то есть грех и смерть, вошли в мир через одного человека, Адама, и опять одним же человеком, Христом, устранены. Что же значит: в нем все согрешили? То, что все согрешили в Адаме. Как скоро он пал, то через него сделались смертными и не вкусившие от запрещенного древа, как будто они и сами пали, потому что он пал.
13–14. Ибо и до закона грех был в мире; но грех не вменяется, когда нет закона. Однако же смерть царствовала от Адама до Моисея и над несогрешившими подобно преступлению Адама, который есть образ будущего.
Апостол хочет доказать, что и не вкусившие от запрещенного древа и не грешившие, подобно Адаму, по причине греха его также сочтены согрешившими и умерли. Доказывает же это так: грех царствовал до издания закона, то есть и прежде закона. Какой же это был грех? Грех ли от преступления закона? Но как мог быть такой грех, когда не было закона? Грех тогда вменяется, когда есть закон, и люди, преступающие закон, по необходимости называются грешащими. Однако же смерть царствовала даже до Моисея, то есть до закона. Значит, был грех, через который смерть царствовала: если бы не было какого-либо греха, который удержал бы смерть, она не царствовала бы. Поскольку же доказано, что греха от преступления закона еще не было, то остается, что то был грех Адамов, через который смерть царствовала и над теми, которые не согрешили непосредственно (ибо не получившие закона и не преступившие его не называются согрешившими), но согрешили в подобии преступления Адама и сделались причастны падению его, как праотца, который есть образ Христа. Ибо как древний Адам сделал всех повинными в его падении, хотя они не пали, так и Христос оправдал всех, хотя они не сделали ничего, за что следовало бы оправдать их. Вот почему он есть образ будущего, то есть Христа.
15–16. Но дар благодати не как преступление. Ибо если преступлением одного подверглись смерти многие, то тем более благодать Божия и дар по благодати одного Человека, Иисуса Христа, преизбыточествуют для многих. И дар не как суд за одного согрешившего; ибо суд за одно преступление – к осуждению; а дар благодати – к оправданию от многих преступлений. Христос, говорит, доставил пользу не в такой лишь мере, в какой причинил вред Адам. Если грех столько был силен, что вследствие падения одного осуждены все потомки его, хотя они не пали, то гораздо большее и обильнейшее действие произведет на многих благодать Бога Отца, и не только Его, но и Сына Его. И дар Божий не может быть равномерен осуждению через одного согрешившего. Ибо преступление, то есть грех, подлежащий осуждению, проистекающий от одного Адама, к осуждению, то есть к смерти, и множество грехов всегда существовали в потомстве его, так что люди находились во власти многих грехов и смерти. А дар благодати – к оправданию от многих преступлений, то есть благодать не только изгладила этот единый грех, но и другие грехи, за ним следовавшие; ибо стала для нас в оправдание, подавая нам отпущение всех преступлений, совершенных после падения.
17–18. Ибо если преступлением одного смерть царствовала посредством одного, то тем более приемлющие обилие благодати и дар праведности будут царствовать в жизни посредством единого Иисуса Христа. Посему, как преступлением одного всем человекам осуждение, так правдою одного всем человекам оправдание к жизни.
Если вкушение одного человека от запрещенного древа произвело то, что стала царствовать смерть, то тем более мы, получившие обилие и избыток благодати и оправданные будем жить и царствовать посредством единого Иисуса Христа, Которого мы братия, с Которым совокупились мы в одно тело, с Которым соединились мы так, как тело с главою. Ибо мы получили не простое и не единообразное благо, чтобы оставалась еще для нас возможность сомневаться относительно будущего: наши блага плод обильной благодати. Представь, что кто-нибудь много задолжал и ввергнут в темницу вместе с женою и детьми, а потом не только освобождается от темницы и долга, но и получает десять тысяч талантов, вводится в царский дворец, удостаивается высокой чести и становится сыном царя. Так точно случилось с нами. Итак, – говорит апостол, заканчивая мысль, – как через преступление одного (что выше назвал он грехом, то теперь называет преступлением, разумея грех Адама) все люди подверглись проклятию, так и через оправдание единого Христа на всех людей излилась благодать, дающая им и оправдание, вместо греха, и жизнь, вместо смерти.
19. Ибо, как непослушанием одного человека сделались многие грешными, так послушанием одного сделаются праведными многие.
Здесь, казалось бы, повторение, но на самом деле его нет. Выше сказал (ст. 18): как преступлением одного всем человекам осуждение, так правдою одного всем человекам оправдание, а теперь объясняет, в чем состояло прегрешение единого, и говорит, что оно было ослушание, через которое многие соделались грешными, то есть повинными наказанию и осужденными на смерть; объясняет также, в чем состоит оправдание Единого, то есть Христа, и говорит, что оно есть послушание даже до смерти, и смерти крестной, через каковое послушание сокрушена смерть и мы освобождены от осуждения на нее.
