Вот так и рушится все мировосприятие. Одним махом, в один день.
— Приехали. — Послышался голос водителя.
— Не хочу оставаться одна. — Посмотрела на меня с надеждой Алена.
Кивнул понимающе. Еще бы, мне самому было не по себе, что ж тогда говорить о девчонке.
Достал несколько купюр, протягивая парню.
— Спасибо, выручил.
— Не за что. — Ответил тот, но денежку взял.
Как только поднялись в квартиру, Алена, ни слова и говоря, прошла на кухню. Скинул обувь и проследовал за ней.
Девушка достала початую бутылку Мартини и открутив крышку, сделала глоток прямо из бутылки.
— Жаль, крепче ничего нет.
Согласился с ее словами. Я бы сейчас тоже не отказался от граммов ста беленькой, но на нет и суда нет.
— Что будем делать? — Вопросительно посмотрела на меня девушка. — Ведь нельзя же все оставлять как есть.
— Не знаю. Можно, конечно, позвонить в полицию, но что мы им скажем?
— Что видели, как парень занимается вандализмом на кладбище.
— А как объясним, что сами там делали ночью? Нас же потом выжмут, как лимон, чтобы докопаться до истины, а затем затаскают по психиатрам.
— Но как же так?
— А вот так. Ты, Алена, в ближайшее время одна никуда не ходи и по сторонам поглядывай. Сама понимаешь. Хоть я и считаю, что этот урод теперь в твое кафе больше ни ногой, но на всякий случай, будь начеку. Вечерами не гуляй. Вряд ли, конечно, он нападет, но подстраховаться стоит.
— Понимаю, не дура.
— И газовый баллончик приобрети для защиты, а я попробую придумать, как прищучить эту нежить.
Алена согласно кивнула.
Так мы и стояли напротив друг друга: я — облокотившись на стену, Алена — на кухонный гарнитур, делая по очереди глотки из бутылки.
Мне Мартини, что слону — дробина, а вот девчонка захмелела почти сразу, к тому же, усталость и пережитый страх сделали свое дело. Глаза Алены начали закрываться, а зевки становиться все чаще.
— Я в душ и спать. Если хочешь — присоединяйся.
Почему бы и нет. Самое то, для снятия стресса.
Девочка оказалась страстная и податливая. Выгибалась, подставлялась под ладони и губы, целовала в ответ, желая доставить удовольствие. Жаль, хватило нас только на один раунд. Бессонная ночь дала о себе знать.
Проснулся ближе к вечеру, один. На столе обнаружил тарелку с остывшей яичницей, холодную чашку кофе и записку.
Стас.
Не принимай на свой счет, но я бы предпочла больше не видеться. Предыдущей встречи оказалось достаточно. Ты действительно мне нравишься, но то, что происходит вокруг тебя — приводит в ужас. Хочу забыть сегодняшнюю ночь, как страшный сон. Пожалуйста, не звони мне, и не приходи на работу. Будешь уходить, захлопни посильнее дверь.
P. S. Если бы не обстоятельства, с удовольствием провела с тобой следующие выходные не вылезая из постели.
Алена.
Последние слова явно предназначались для того, чтобы подсластить пилюлю.
Ну и пес с ним! Я примерно чего-то подобного и ожидал.
Яичницу съел, не побрезговал, жаль хлеба в доме не оказалось. Видимо Алена сидела на диете, или же, он просто закончился. Кофе тоже выпил, хоть и поморщился от противного вкуса. Дешевый, растворимый, но в данный момент сойдет. После дневного сна чувствовал себя как сонная муха дрозофила после спаривания.
Домой добрался только к семи вечера. Решил прошерстить интернет на предмет синелицого знакомого, но передумал. Нет уж. Там понапишут такого, черт ногу сломит, а до правды все равно не докопаешься. Нужны достоверные данные. Визит в городскую больницу больше откладывать не имело смысла. Может Лебедева и не знала всего, что творилось на этом свете, но я был уверен — что ей многое известно.
Уже завалился в постель, когда послышался звонок мобильного.
— Кому я еще понадобился? — Простонал недовольно.
Как оказалось — маме.
Родительница, как всегда, не ходя вокруг да около, сразу перешла к главному. Она у меня вообще лаконичная женщина и энергичная сверх меры для своих шестидесяти пяти. Это я к тому, что, если ей что-то понадобиться, она мертвого из могилы поднимет, а своего добьется.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ой, нет, вот про мертвых пока не надо.
— Стас. Ты дома?
— Да, мама.
— Сейчас к тебе дядя Толя зайдет, занесет косилку.
— Зачем? У нас же своя есть.
— Так сломалась, окаянная. Отец пытался починить, да все без толку.
Ухмыльнулся. Этого стоило ожидать. Батя у нас всем хорош: юрист от Бога, профессионал своего дела, отличный семьянин, да вот только беда, руки не из того места растут. Мастер-ломастер местного разлива. Помню, в прошлом году полку пытался прибить, так стену до дырки просверлил, во как старался. Это же как нужно было углубиться в кладку, чтобы до соседей добраться? Светка из сто второй Т-А-А-К визжала! Ее голосу мантикора бы позавидовала.
Пришлось самому исправлять батин косяк.
— Сынок, ты меня слышишь?
— Да, мама, слышу.
— Завтра суббота, так что днем ждем на даче с косилкой.
Простонал от досады, понимая, что спорить с родительницей бесполезно. Не соглашусь, будет звонить до тех пор, пока не уступлю, а если вырублю телефон, подключит своих подружек-старушек, и те будут каждый день не по одному разу приходить ко мне на квартиру, трепать нервы. Для них это развлечение, а мне куда деваться? Одной Клавдии Степановны за глаза — за уши хватит, чтобы за голову схватиться. Проще сразу дать матери согласие и избежать карательных мер в лице грозных соседок.
— Ладно, привезу. Только сразу говорю, на ночь не останусь, даже не проси. У меня дела в городе.
— Да какие у тебя дела? Аня с Катюшкой уехали, ты один, бобыль — бобылем сидишь. Поди все выходные в кровати валяться будешь, да в потолок плевать. Хоть бы женщину себе нашел.
— Все, мама, отстань. Сказал же, приеду, а там посмотрим. Отцу привет. Вешаю трубку.
Одно сплошное огорчение. Придется отложить визит к Лебедевой на неопределенное время.
Глава 6
Дядя Толя, папин армейский друг, приехал примерно через час после звонка родительницы.
— Ты уж съезди на дачу, уважь стариков. Они по тебе соскучились, особенно мать. Заодно воздухом чистым подыши, а не выхлопными газами.
— А вы чего сами не поехали?
— Так, я это… — начал вилять приятель отца.
— Понятно, сговорились за моей спиной. Может и косилка не ломалась?
— Нет. Тут все по-честному.
— Ну, раз по-честному, значит поеду, какой разговор.
— Передай бате, что я к нему на недельке нагряну. Пусть чачу готовит.
— Еще не всю выпили? Смотрите, мать узнает, задаст жару. Потом оба от нее прятаться будите.
— Мы потихоньку, она даже не заметит.
— Ага, ага. — Покивал, усмехаясь. — Чтобы мама, да не заметила? У нее глаз, как у орла, а про нюх и вовсе говорить не стоит.
На следующее утро, закинув косилку на заднее сидение своей старенькой Audi, покатил в сторону дачного поселка «Сосенки». Доехал на удивление быстро, всего лишь раз постояв в пробке на выезде из города.
Отец, собирающий упавшие яблоки, издали увидел мою машину и поспешил навстречу.
— Здорово сын. — Расплылся в улыбке и хлопнул ладонью по плечу.
— Привет, батя. Опять испортил дачное имущество? — Не удержался от подколки.
— А-а-а, пустое. Раньше обычными косами косили и ничего никогда не ломалось, а эта только и делает, что бензин жрет.
— Да ладно тебя, не ворчи. Мама где?
— В доме, варенье варит. На какой леший нам его столько? Уже весь подпол банками заставила и все мало.
— Зато зимой будет что покушать.
— Ты как медведь, тебе или спать, или сладкое лопать. Толян косилку передал? — Перешел к насущному батя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ага. В машине валяется.
— Хорошо. Пойду тогда, достану. Докосить участник надо, а ты с матерью поздоровайся, балбес великовозрастный.
Зашел внутрь, и в нос сразу ворвался запах тепла и уюта. Хорошо-то как! Огляделся, словно впервые попал в дачный домик. Я и забыл, насколько здесь здорово. Ощущение, словно попал в детство.
