Прогулявшись по садовой аллее, она почувствовала себя значительно бодрее. Ветерок приятно холодил ее разгоряченные вином и танцами лицо, тишина успокаивала нервы, вид ухоженного парка с каменными фонтанами и зелеными газонами ласкал ее взор. Она впервые очутилась в столь богатом и обширном поместье, превосходившем своими размерами самые шикарные усадьбы, которые она посещала в Луизиане. Отец сказал ей, что ранчо занимает площадь более восьмидесяти квадратных миль и простирается от гор до побережья океана. Обладая таким богатством, подумала Лора, дон Бенито наверняка обзавелся покровителями в высших сферах власти. Но тогда почему же он не положил конец хищнической деятельности алькальда? Или ему совершенно безразличны страдания бедных людей? Он ведь должен ощущать ответственность за тех, кто возделывает его угодья!
По лицу Лоры пробежала легкая тень. Она закусила от досады нижнюю губу и ускорила шаг, направляясь к каменному мостику, ведущему в маленький дворик, окруженный пальмами. Сумерки быстро сгущались, зажглись фонари. Откуда-то издалека слышались тихие звуки гитары. В памяти ее вдруг возник разговор, состоявшийся между нею и Карлоттой во время выбора платья для предстоящего праздника. Лора хотела надеть красный наряд, чтобы выделяться среди приглашенных. Мачеха возражала, опасаясь, что он опасным образом воздействует на мужчин.
— В Париже такие платья считаются вполне приличными для молодых дам! — парировала Лора. — Я не хочу походить на серую ворону! Ведь мы едем не на поминки, а на праздник!
Однако в конце концов она смирила свой упрямый норов и накинула на голову и плечи мантию, все-таки оставшись в красном платье. Тем не менее золотистые локоны ее волос кокетливо выбивались из-под накидки, вызывая легкое волнение у молодых кавалеров, а кружева не могли полностью скрыть округлые полные груди, угадывавшиеся под тканью.
Она остановилась на мостике, чтобы полюбоваться симпатичным прудом, устроенным под ним, и насладиться журчанием струй изящного фонтана. В пруду плескалась рыба и отражались яркие звезды. Переполняемая радостными чувствами, Лора тихонько рассмеялась. Внезапно она ощутила чьи-то крепкие объятия и испуганно охнула. Незнакомый мужчина запечатал ей уста жарким настойчивым поцелуем и стал умело расстегивать пуговицы на ее платье. Оцепенев от столь дерзкого и решительного натиска, Лора затрепетала, чувствуя, как его рука бесцеремонно ощупывает ее тело. Ей доводилось целоваться и раньше, но впервые она почувствовала, что не в силах сопротивляться: столь дико и страстно впивался своим ртом этот наглец в ее нежные губы, столь крепко сжимал ее в своих стальных объятиях, столь явственно ощущала она его мужественную мощь. И все вдруг завертелось у нее перед глазами.
Она непроизвольно запрокинула голову и сделала судорожный вздох. Его язык проник ей в рот, и незнакомая дрожь пробежала по ее слабеющему телу. Сладострастный стон вырвался у нее из груди, она затрепетала еще сильнее, с ужасом сознавая, что делает нечто возмутительно непристойное.
В темных влажных глазах незнакомца промелькнуло удовлетворение. Он ослабил объятия и тихо промолвил:
— Так вы не Роза! Значит, я ошибся!
Лора с негодованием его оттолкнула и замахнулась, чтобы влепить ему звонкую пощечину.
Он крепко сжал пальцами ее запястье и, насмешливо ухмыльнувшись, произнес:
— Что ж, считай, что тебе повезло, красотка!
Не давая Лоре опомниться, нахал снова привлек ее к себе и целовал до тех пор, пока она не обмякла, утратив самоконтроль и волю к сопротивлению окончательно. В голове у нее все закружилось, колени подкашивались, а тело таяло, наполнившись необыкновенным жаром. Из последних сил она пролепетала:
— Месье, отпустите меня! Умоляю вас!
Он ответил ей на беглом французском, что не усматривает оснований для отказа себе и ей в маленьком удовольствии. Пальцы Лоры впились в его плечи, и она прильнула к нему всем своим горячим от страсти телом. Словно во сне она чувствовала, как его пальцы ласкают ее вздымающиеся полные груди, а мускулистое тело становится жарче. Ворот его рубахи распахнулся, и она увидела, что могучая грудь незнакомца покрыта курчавыми волосами.
Лора попыталась оттолкнуть его, упершись в нее кулачками, но не сумела, потому что ее руки совершенно ослабели. Ей начало казаться, что все происходит с ней в дурном сне, а не наяву. Тихое журчание воды в фонтане, бледный свет фонарей и приглушенная музыка придавали происходящему мистический оттенок. А горячие поцелуи и прикосновения мужчины, обнимавшего ее на мосту, будили в ней какие-то фантастические ощущения.
Ей внезапно вспомнилось, как однажды Пьер, ее кузен, сказал, что она когда-нибудь очутится в ситуации, выйти из которой ей не поможет ни ее острый язычок, ни живой ум. В таком случае, посоветовал он, нужно резко ударить наглеца по чреслам коленом. Однако в данный момент движения ее сковывали нижние юбки и фижмы, поэтому ей не оставалось ничего другого, как сносить поцелуи и непрошеные ласки незнакомца. И лишь когда его губы сомкнулись на ее соске, Лора пришла в себя, освободившись от странного и опасного оцепенения, и ловко высвободилась из объятий утратившего бдительность жгучего брюнета.
Обретя свободу маневра, она влепила ему пощечину и замахнулась для нового яростного удара. Тогда незнакомец ухватил ее за запястье и, обняв другой рукой за талию, хрипло прорычал:
— Довольно, красотка! Мне уже не нравятся твои грубые шутки. Я не привык к подобному обращению!
— Я тоже! — ответила Лора. — Не кажется ли вам, сэр, что вы вышли из рамок дозволенного!
Незнакомец оттолкнул ее от себя так, что она едва не упала с моста в пруд. Лора обожгла его испепеляющим взглядом и начала лихорадочно приводить себя в порядок.
— Так, значит, вы даже не подружка Розы? — спросил он, отдышавшись.
Лора вздернула подбородок, глубоко вздохнула, еще раз пригладила руками платье и лишь тогда холодно, как ей самой казалось, ответила:
— Я не знаю ни вас, ни Розы, сэр! Однако мне ее искренне жаль. Вы себя ведете, как грубый мужик, а не как благородный джентльмен.
Улыбнувшись, симпатичный озорник окинул Лору оценивающим взглядом и заявил, с трудом сдерживая смех:
— Похоже, я действительно обознался, сеньорита! Приношу вам свои извинения!
— Ваши извинения не принимаются, сэр! — выпалила она.
— Как вам угодно, — передернул плечами охальник.
— И что же мне теперь делать? — с негодованием воскликнула она. — Вы порвали мне платье, моя накидка плавает в пруду, а вас все лишь забавляет! Невиданная наглость!
