Стас.
– Значит, будет с кем поговорить, – ответил на это Гуров. – Главное, чтобы нам выезд не закрыли, а то вон как хаотично все стоят.
Выехать удалось без проблем. Добрались до места быстро. Красников встречал гостей на улице, с сигаретой во рту.
– Так-то я не курю, а только по праздникам, – признался он. – Что за дело?
Гуров известил режиссера о смерти Чернухина. Тот так сильно удивился, что забыл о том, что вышел на улицу без верхней одежды.
– Так уж вышло, что этим делом занимаемся мы с полковником Крячко. Зайдем в дом?
– Да не вопрос… – растерянно выдохнул Красников.
Теперь он вел себя несколько иначе. В нем не осталось ни следа вчерашней бравады, голос стал тише, а уверенный тон превратился в покорный, местами даже заискивающий. Да и внешне Красников изменился. Стильный образ современного денди сменили свалявшийся свитер и мятые тренировочные штаны.
Квартира, куда режиссер привел полицейских, однако, выглядела в разы лучше той, в которой в последнее время проживал Чернухин. Тут, конечно, придраться было не к чему. Современная мебель, хромированные поверхности и освещение, наверняка подобранное дизайнером, указывали на то, что хозяин дома, во-первых, любил удобство и роскошь, а во-вторых, мог себе позволить отвалить за это любые деньги. Комнат было три: гостиная, спальня и рабочий кабинет. В каждой на стене красовались фотографии самого Красникова в компании какой-нибудь известной личности. В уголке каждого фото виднелся непременный автограф знаменитости. Рамки, в которые вставлялись эти снимки, и те по цвету и фактуре подходили к остальному убранству дома.
– Давайте в гостиной, – предложил Красников и первым опустился на диван, указывая гостям в сторону двух огромных белых кожаных кресел. – Могу сделать кофе, могу принести коньяк. Или это лишнее?
Гуров ничего на это не ответил, решив, что молчание скажет больше. Красников тут же с пониманием кивнул.
– Я понял.
Кресло было шикарным. Даже после того, как Гуров в него опустился, оно некоторое время продолжало мягко и незаметно проседать, как бы давая севшему в него человеку бескрайние возможности для выбора удобной позы. «Сколько же стоит эта махина? Может, Орлову на день рождения подогнать?» Мысль мелькнула в голове всего на миг – через секунду Гуров вернулся к работе.
– Не понимаю, при чем здесь я, – неуверенно заговорил режиссер. – И вообще, товарищи, вам не кажется, что творится какой-то сюр? Вчера мы с вами виделись в театре, а сегодня вы приходите ко мне с новостью о самоубийстве Чернухина, – взглянул он на Гурова. – Как так вышло?
– А тут все просто, – встрял Стас. – Даже статья есть за доведение до самоубийства. Мир полон сюрпризов.
– Да мне насрать на Чернухина, – жестко ответил режиссер. – Убил себя – и черт с ним. Туда и дорога. Только меня рядом не было. Меня нигде не было, если вы об этом. Я не звонил ему и не преследовал. А даже если бы я попытался воззвать к его прожженной совести, то вряд ли он стал бы меня слушать. Поэтому… увы. Вы выбрали неверный путь.
– А если речь пойдет не о суициде, а об убийстве?
Красников округлил глаза и упал на спинку дивана, с подозрением поочередно поглядывая то на Крячко, то на Гурова.
– Вы уж определитесь, – тихо проговорил он. – Его что – грохнули?
– Рассматриваем и эту версию. Вернемся к вчерашнему вечеру. Вы утверждали, что можете доказать причастность Чернухина к смерти Верховцевой, – напомнил Гуров.
– Я не говорил о том, что он силой мысли заставил перестать биться ее сердце, – не согласился Красников. – Он, скорее, морально ее довел до печального финала.
– А подробнее?
– Вы видели его, он хлыщ каких мало.
– Я вам больше скажу, – перебил Гуров. – Мы с ним даже пообщались вчера.
– Понятно, – скривился Красников. – Не знаю, как у вас это получилось, но можете быть уверены: свое настоящее лицо он вам не показал. Я и сам в свое время повелся, но потом в голове появились другие мысли. При всем уважении к Екатерине Александровне, я ни черта не поверил в то, что он испытывал к ней искренние чувства. Да и вы бы не поверили. Но она повелась. Расцвела даже. А потом, когда он не сумел вытащить ее племянника из-за решетки, сильно сдала. Знаете, как она умерла? В гримерке. Просто сидя на стуле. Остановка сердца. Я уверен, что не будь рядом Чернухина, то она бы протянула гораздо дольше. Она ведь была крепкой бабкой! Сорри – женщиной. Моднявая вся такая. Пользовалась дорогущими духами, красила губы, укладывала волосы. И все это время, пока Чернухин компостировал ей мозги насчет того, что непременно вытащит ее племянника из-за решетки, он же наверняка выкачивал из ее кошелька неплохие деньги, а еще высасывал из нее жизненные силы. То на машине за ней заедет, то корзину французских сыров передаст. Много ли нужно пожилой актрисе, чтобы вернуть ей веру в себя? Совсем чуть-чуть. Пару комплиментов, мнимая забота, милые подарки. Все это видели, все поражались его наглости и наивности Екатерины Александровны. Короче, так. От своих слов, повторюсь, я не отказываюсь и говорю вам снова: я зол на него и мне совершенно плевать на то, что он умер. Сам или с чьей-то помощью… Насрать.
Заключительные слова своей речи Красников произнес очень эмоционально. Он обвел возбужденным взглядом присутствующих и резко замолчал, ожидая реакции.
Гуров кашлянул.
– Закончили?
– Закончил.
– Очевидно, всего того, о чем вы рассказали, оказалось достаточно для того, чтобы вы затаили на человека обиду, – спокойно продолжил Гуров. – Вчера вы заявили, что если бы не ваша сильная занятость, то вы бы не ограничились подаренной Чернухину парой зуботычин на глазах у всей толпы. Как думаете, можно ли ваши слова считать угрозой?
Красникова вопрос нисколько не смутил. Казалось, он так и ждал, что ему бросят вызов.
– Вам виднее, – ответил он. – Я от своих слов не отказываюсь. Но после вчерашнего я его не видел.
– Может, и так, – произнес Гуров. – Это легко проверить. Как вы закончили вчерашний день? Что делали ночью?
– Некоторое время оставался в театре. Нужно было уладить кое-какие организационные вопросы. Если вы не в курсе, то именно я занимался организацией похорон и проведения вечера памяти. Собирал деньги, заказывал продукты и в погребении принял непосредственное участие, поскольку Екатерину Александровну хоронить, кроме коллег, было некому. Тому есть свидетели. Вчера меня видели много людей. Вы удивитесь, но ночью я тоже был не один.
– Контакты сможете предоставить?
– Да что же это такое?! – взорвался Красников. – Вы что, думаете, что Чернухин действительно зарезался из-за меня? С ума сошли?
– Поспокойнее, – посоветовал Стас. – Чтобы не стать подозреваемым, просто подтвердите свое алиби.
Красников заметно занервничал.
– Ладно, – сдался он. – Ночь я провел с девушкой. Она этим утром ушла.
– Контакты?
– Да замужем она!
– Бывает. Контакты, пожалуйста, – продолжил Стас.
Красников сорвался с места, пошел в кабинет и вскоре вышел оттуда с айфоном в руках.
– Екатерина Ветрова. Записывайте ее номер, – с досадой проговорил он. – Черт, и угораздило же меня… Да от вашего адвоката даже с того света неприятности валятся.
Гуров тут же вспомнил Ветрову. Вчера в театре она присоединилась к их компании, и Красников сразу же стал строить ей глазки. Получается, что они смогли договориться.
– Займись, – Гуров протянул айфон Стасу и снова повернулся к режиссеру. – А теперь мне хотелось бы знать все подробности общения Верховцевой с Чернухиным. Кажется, вы в курсе, не так ли?
– А при чем тут покойница-то? – опешил Красников.
