— По линии вашего отца, — ответил Гильем с неловкостью.
— Моего отца? — спросил Раймон. — Это и все, что вы знаете?
— До меня доходило много странных слухов, — ответил Гильем, — которые не хотелось бы повторять, поскольку не сомневаюсь, что они правдивы.
— Вы надолго в Жирону? — спросил Раймон.
— Я еще не решил, — ответил Гильем. — Меня сейчас мало что влечет на север от Пиренеев, хотя со временем это путешествие наверняка придется совершить.
И с веселой улыбкой подмигнул Роже Бернарду, тот отшатнулся.
— Предлагаю пообедать с нами, — сказал Раймон. — Это даст нам время привыкнуть к этой новой мысли. Я всегда считал, что родственников у меня нет. Мне говорили, они все скончались, когда я был ребенком. Вы для меня в некотором роде сюрприз.
5
На другое утро атмосфера в доме врача была очень мрачной, ее не оживил даже приход Ракели и Даниеля к раннему завтраку.
— Юсуф, я буду скучать по тебе, — сказала Ракель. — Я уже выучила буквы и много слов твоего языка, а теперь, без тебя, забуду их.
— Ракель, — мягко сказал ее отец. — Не делай поездку Юсуфа домой более тяжелой. Он повидает родных и, уверен, вернется. Не забудет нас. А если будешь плакать за завтраком, он не сможет есть, а я рассержусь.
— Я не плачу, папа, — сказала Ракель, утирая рукавом несколько слезинок. — Жаль, что не могу поехать в Гранаду, — обратилась она к мальчику. — Говорят, это город неописуемой красоты.
— Я помню только двор, — сказал Юсуф. — И небо. И мать, расчесывающую волосы у фонтана. Боюсь, что когда приеду, мать будет мертва, — понизил он голос до шепота. — Боюсь в глубине души. Если она умерла, я не хочу знать этого.
— По крайней мере у тебя есть сестра, — сказала Ракель. — Ты говорил о ней. Разве она не хочет тебя увидеть? Думаешь, она не скучала по тебе? Теперь доедай свой завтрак, а то Наоми заставит взять его с собой. Пока не узнает, что ты жив и здоров, она будет волноваться о тебе. Мама, — сказала она, стараясь перевести разговор на другую тему, — слышала ты о человеке, который приехал в город и якобы выглядит копией сеньора Раймона?
— Дольса что-то говорила о нем, — ответила Юдифь. — Она подозревает в этом человеке мошенника. Уверена, что он не так похож на Раймона, как говорят, и пользуется легким сходством.
— Нет, сеньора, — сказал Юсуф. — Я видел его. Этот человек очень похож на сеньора Раймона. На площади он отвел меня в сторону и задал о нем множество вопросов.
— Ты ответил на них? — спросил Исаак.
— Когда он спрашивал то, что мог узнать от любой служанки или кухонного прислужника, отвечал. По поводу других говорил, что не знаю. И все время, пока он говорил, сеньор Раймон сидел на скамье перед винной лавкой, побледневший и как будто больной, видимо, от жары. Но этот сеньор Гильем ни разу не посмотрел на него.
Не успел Юсуф договорить, как стук копыт и позвякивание сбруи за воротами подняли его на ноги. Он взял несколько плодов, кусок сыра и хлеба, завернул их в кусок ткани. Исаак тоже поднялся и подошел к мальчику. Что-то пробормотал ему на ухо. Юсуф поклонился, обнял его и сказал:
— Непременно, господин. До самой смерти. Спасибо и до свиданья.
Во двор вошел сержант епископской стражи Доминго.
— Сеньор Юсуф, готов к путешествию?
— Да, сержант. И никогда не подведу своего стража.
— Надеюсь. В конце концов и я, и капитан учили тебя владеть оружием. Бери свой узел, прощайся и поехали. Солнце вот-вот взойдет, и твоя кобыла ждет тебя.
— Папа, это несправедливо, — сказала Ракель. — Юсуф был здесь счастлив и многому у тебя научился.
— Дорогая моя дочь, — заговорил ее отец. — Все это так, но ты неправа. Городу требуется по меньшей мере еще один искусный врач. С начала чумы прошло семь лет; мы оправились от того опустошения, и население разрастается снова. Нам нужно еще одного врача. Иону можно обучить той работе, которой занимался Юсуф, что совершенно не подобало мальчику его сословной принадлежности. Юсуфу нужно было учиться занять надлежащее положение в его обществе. Его Величество был прав, настаивая, чтобы он изучал латынь и арабский, учился обходительности, фехтованию и верховой езде, а также стратегии и дипломатии. Но Юсуф не покинет нас совершенно, дорогая моя. В этом я уверен.
— Надеюсь, что да, папа. Может быть, эмир позволит ему вернуться.
— Может быть, — сказал Исаак. — Но если позволит, то как равному его преосвященству, не собирателю трав из этого дома. Теперь, если возьмешь перо, чернила и напишешь для меня письмо, я спрошу этого Амоса, сына Низима, почему он так долго не едет сюда из Монпелье.
ТРЕТИЙ СОН
Он сидит в большом зале, у камина, в котором пылает огонь. Его окружают друзья и добрые товарищи. Когда он поднимает свою чашу, кто-то бросает горящий факел; факел пролетает над сидящими, и внезапно пламя бушует повсюду. Посреди этого громадного пожара он видит свою мать. Она пробивается через толпу, простирая к нему руки. Пламя охватывает ее. Он поворачивает голову в поисках помощи и снова видит мать в другом конце зала, она стремится к нему и встречает только языки пламени. Он вертится из стороны в сторону, но куда бы ни смотрел, видит ее там, постоянно в опасности, постоянно гибнущей.
1
Вторник, 12 мая
— Где этот зал? — спросил Исаак, когда Раймон умолк.
— Не знаю, сеньор Исаак, — ответил пациент. — Не помню. Но постоянно вижу во сне один и тот же. Всякий раз в этих сновидениях люди разные, но зал тот же самый. Я убежден, это создание моего разума.
— Откуда вы это знаете?
— Я уверен, что никогда не видел этого зала.
— Другие сны вам все еще снятся?
— Горные ущелья и воющий ветер? Да, хотя реже, чем этот зал и факел.
— А эта женщина? Она по-прежнему кажется вашей матерью?
— Не знаю, сеньор Исаак. Знаю, что она в жуткой опасности, ее страдание режет меня, словно ножом, и однако же раньше я ее никогда не видел.
— Пойдемте, сеньор Раймон, погуляем во дворе. День прекрасный, теплый и, полагаю, солнечный. Нам пора поговорить о многих вещах.
Раймон спустился по лестнице следом за врачом. Двор был заполнен ароматом цветов и зреющих фруктов, пением птиц, как сидящих в клетках, так и вольно летающих, они чирикали, щебетали, пели, радуясь весне.
— Приятное место, — сказал Раймон. — Полное жизни. Ваша кошка не интересуется птицами?
— Кошка добивается большего успеха с мышами, — ответил Исаак. — Она давно поняла, что птицы слишком проворны даже для ее быстрых прыжков. Моя дочь Ракель обычно дежурила во дворе, когда оперившиеся птенцы пробовали свои крылья; теперь эту задачу берет на себя маленькая Мириам, старается избавить матерей-птиц от тревог. Когда и как умерла ваша мать? — спросил он, не меняя тона.
— Не знаю, — ответил, вздрогнув, Раймон. — Насколько мне известно, она может быть жива до сих пор.
— Думаете, это возможно?
— Нет. Полагаю, она умерла, когда я был совсем маленьким. Иначе почему меня отдали на попечение чужим людям, пусть и добросердечным?
— Могут быть и другие причины, — сказал Исаак. — Но эта, согласен, наиболее вероятная. Когда вы последний раз видели ее — при каких обстоятельствах?
Раймон прекратил неторопливо расхаживать по двору.
— Не помню и этого. У меня сохранились воспоминания о ней, но обрывочные, перемешанные. Об ужинах у камина, песнях, которые она пела, прогулках по горной тропе.
— По горной тропе? — переспросил Исаак.
— Да, — удивленно ответил Раймон. — Мы жили в горах. Не знаю, в каких. В большом доме. Или он казался мне большим.
— Этот зал был там?
— Нет-нет. Дом был не настолько велик. Этот зал, если он существует, должен находиться где-то в другом месте.
— Знаете причину, по которой начались эти сны?
— Как это понять?
— Мы знаем, что у сновидений много причин. Одни вызываются питанием, другие какими-то потрясениями, третьи болезнью. Есть еще сны, которые Господь посылает нам как пророчества или предостережения.
— Думаете, мои сны пророческие? — спросил Раймон.
— Этого сказать не могу. Пророческие сны не моя область, — ответил Исаак. — У меня нет лекарств от них.
— Кое-кто говорит, что сны — это ловушки, расставляемые дьяволом, — сказал его пациент.
— Есть и такие, — сказал Исаак. — Но они тоже вне моей области. Лучше всего для начала предположить более обычную причину и начать с простых лекарств. Когда начались эти сны?
— Не могу сказать. Два-три месяца назад? Или меньше? Это шло постепенно.
— В то время ничего не случалось?
— Ничего. Единственное странное происшествие случилось всего два дня назад, — неторопливо произнес Раймон.
— Какое же?
— Я узнал, что у меня есть родственник, о котором никогда не слышал, — племянник или двоюродный брат. Я всегда считал, что у меня нет родных, кроме отца, который оставил меня в семье, вырастившей меня, и исчез. Но этот человек услышал о моем существовании и приехал в Жирону, чтобы меня найти. Его направили в усадьбу, и он поехал туда, чтобы встретиться со мной.
