забыл обо всем. Совсем!
— Так в чем вопрос-то?
— Это ты его… околдовал?
— Делать мне нечего, — фыркнул колдун. — Просто Лима не нужен. Он трус и лентяй. Свое дело он сделал и отсох, как старая ветка.
— А я?
— А ты нужен.
— Кому?
— Самому себе, — отрезал Осгут. — У тебя еще вопросы есть?
— Как ты оказался в Городе? Как попал в узилище, а потом в Кокон Совета? И как ты ушел оттуда не замеченным Сигнальщиками?
— Мог бы и сам догадаться, — разочарованно вздохнул колдун. — Твой Город, о котором ты так печешься, — дырявая лохань. Стоит хорошенько поднажать плечом — вот тебе и новый лаз.
Симур вынужден был согласиться. Он и сам покидал городской тоннель когда заблагорассудится и умудрялся незаметно возвращаться. Что уж говорить о колдуне.
— Ну, это ты узнал. Есть ли у тебя настоящие вопросы?
— Как увидеть дерево, на котором живет великан? — выпалил юный древолюд.
— Вот теперь ты спрашиваешь по существу! — обрадовался Осгут. — С удовольствием отвечаю. Из Леса этого дерева не увидеть.
— Даже если дойти до самого края и взобраться на Верхние Кроны?
— А ты попробуй найди этот край, — усмехнулся колдун. — Да и самые верхние ветки тебя не выдержат, а с нижних ты ничего не разглядишь.
— Значит, мне никогда не увидеть этого дерева?
— Почему же? Увидишь, если захочешь по-настоящему.
— Я хочу!
— Уверен?
— Да!
— Тогда тебе придется остаться здесь.
— Зачем?!
— Учиться, готовиться… Хочешь увидеть мир сверху — научись летать!
Симур вскочил.
— Летать?! — крикнул он. — Как… мухля?
— Как мухля или как трехкрылка — тебе решать.
— А в Городе?! — цепляясь за последнюю надежду, спросил Симур. — Там я не смогу учиться?
— Под плетью Сигнальщика? — усмехнулся Осгут. — Под увещевания Ведуна и проклятия старух?
Колдун был прав, юный древолюд понимал это. В Городе ему быстро оборвут крылышки, не разбирая, мухля он или трехкрылка. Если Осгут готов учить его тому, что знает, глупо отказываться от этого. А вдруг в его учении приоткроется способ спасти Город? Конечно, если Симур не вернется до заката, и без того невеселая мать станет совсем унылой, но ненадолго. До тех пор, пока он не научится летать и не прилетит к ней. И все увидят, что древолюд может жить и по-другому. Тогда он расскажет им о мертвых Старейшинах. Он ворвется в Кокон Совета и вытащит оттуда мешки с костями…
— Я вижу, воображение у тебя заработало, — проговорил колдун. — Что ж, поработай и руками. Прибери здесь. Вымой плошки. И вообще, с этого мгновения на тебе все заботы по хозяйству. Ты должен научиться командовать живыми лианами. Кстати, можешь называть их живулями. Управишься, поднимайся на помост, который ты видишь над головой, я тебе кое-что покажу.
И он мигом вскарабкался на уровень выше. Оставшись один, Симур принялся собирать плошки, выскабливая из них остатки трапезы в одну большую плетенку, которая походила на ту, что мать использовала для объедков. Требование колдуна помыть посуду удивило юного древолюда. В Городе оставляли плошки и другие сосуды мухлям, которые подбирали все до крошки, но здесь Симур не заметил ни одной из них. А вот воды хватало, но она была настолько чистой и свежей, что опускать в нее грязные плошки казалось равносильным святотатству.
Осмотревшись, он обнаружил внизу чаши отверстие, через которое уходил излишек воды. Подставив плошку под тонкую струйку, он тщательно ее вымыл, а за ней все остальные. Осталась только плетенка с объедками. Симур невольно присвистнул. Вдруг мимо скользнуло гибкое черное тело. Живая лиана — живуля — метнулась к плетенке, разинув листопасть, и стала стремительно поглощать ее содержимое. А когда насытилась, показалась другая… третья… четвертая… Вскоре объедки исчезли, как не бывало. С облегчением выдохнув, Симур вымыл освободившийся сосуд. Теперь со спокойной душой можно было подняться на верхний помост.
— Управился? — спросил его хозяин обиталища. — Прекрасно! А теперь смотри сюда.
Юный древолюд огляделся. Никаких диковин и чудес. Такие же, что и внизу, циновки на помосте. На стенах два спальных кокона, сейчас пустых. А вот в руках колдун держал что-то непонятное, вроде плетеной решетки с натянутыми между прутиками обрывками жестких листьев опахальника. К одному из углов решетки был привязан хвост из измочаленных древесных волокон, а ко всем остальным — тоненькие мертвые лианы, связанные жгутом, конец которого Осгут намотал на кулак. Симур не знал, для чего предназначалось это изделие, но понимал: сделано оно не просто так. Сердце юнца забилось в предвкушении неслыханного приключения.
— Что это? — спросил он.
— «Мухля» или «трехкрылка», как тебе больше нравится, — откликнулся колдун.
— Ты сам это собрал?
— Сам. И хочу, чтобы такую штуковину научился делать и ты.
— И она будет летать?
— Да. Хочешь увидеть?
— Спрашиваешь!
— Тогда пошли.
Не выпуская самодельную «трехкрылку» из рук, Осгут стремительно скатился по перекладинам на нижний помост, а потом и в дыру выхода. Руки у Симура были свободны, но он едва поспевал за своим спутником, который, оказавшись снаружи, бросился в лесную чащу. На этот раз долго протискиваться в колючих и ядовитых зарослях не пришлось. Вскоре колдун и его новоявленный ученик выбрались на просторную поляну, которая была в несколько раз больше той проплешины, что за тысячи солнц образовалась вокруг трухлявой колоды Города.
Симур первый раз в жизни оказался на столь открытом месте и от восхищения на мгновение утратил дар речи. Никогда еще он не видел столько синевы сразу — до сих пор ему приходилось довольствоваться теми лоскутами, что проглядывали сквозь густую листву Верхних Крон над Городом. Здесь же даже разлапистые веера опахальника не могли заслонить пронизанной солнечным светом вышины. Раньше ему и в голову не приходило, что небо — это не только место, откуда светит солнце, падает дождь и где сияют послезакатные огоньки, но и целый огромный мир, куда до сих пор никому из древолюдов не было доступа.
— Держи «трехкрылку». Только осторожно, не помни!! — сказал Осгут, протягивая свое изделие Симуру.
Дрожащими руками юный древолюд принял хрупкую «трехкрылку», ежась от щекотки, когда ее жесткий мочальный хвост прикасался к его голым коленкам. Колдун принялся разматывать жгут из мертвых лиан со своего кулака. Освободив его наполовину, Осгут велел Симуру поднять «трехкрылку» как можно выше над головой. Юнец сделал это. Гуляющий по поляне ветер тут же попытался вырвать у него из рук изделие Осгута. Листья опахальника, натянутые между прутьями, затрепетали, издавая тоненький гул. Симур почувствовал, что рукотворная «трехкрылка» при всей своей неказистости обладает удивительной силой.
— Я сейчас побегу! — крикнул ему колдун. — А ты, когда лианы натянутся очень туго, отпусти «трехкрылку». Понял?
Юный древолюд судорожно
