У тебя мерзнет ребенок? А что ж ты сидишь с этой бедой одна дома? А что в это время делают твои соседи? Кто вас заставляет дружно платить тем же коммунальщикам, какие то баснословные деньги? Кто вам мешает устроить акцию всеобщего гражданского неповиновения, чтоб в вашем сраном Мухосранске все встало: заводики, троллейбусы, школы, больнички. Да через сутки у вас будут представители СМИ всего мира!".
Нормальное, по человечески понятное эмоциональное начало, которое одобрил бы любой оппонент автора, венчают отвлеченно-инфантильные представления. Оказывается, в Мухосранск слетятся представители СМИ всего мира! "Заграница" нам поможет! Это и есть в конечном итоге предел упования "раскрепощенной русской мысли". Помочь должна та самая заграница, которая с удовольствием наблюдает, как подыхает этот самый Мухосранск, раскинувшийся от Балтики до Японского моря.
Далее автор переходит к военным.
Чувствуется, что он с трудом сдерживает пальцы, готовых выписывать на клавиатуре матерные кренделя.
"Россиянская армия. Когда над своей злой судьбой плачет обездоленная тетка, я еще как то по человечески могу ей посочувствовать, но когда сопли распускает здоровый мужик, у которого в руках рычаги танка, штурвал самолета, т.н. "красная кнопка" – вот этих существ я уже не понимаю. Да ваши предки в свое время, когда большевички только становили свою власть, не долго думая, спиливали ствол да приклад у папиного ружьишка, и молча уходили в тайгу".
Трудно не согласиться с автором. Слово "военный" всегда ассоциируется с некой твердостью, мужеством, суровой прямотой и преданностью своему народу. Но все эти общепринятые представления надо отбросить при описании образа военного в русской армии (кроме твердости лба). Тут снова вступает в силу правило – не путать Россию с остальным миром. Это в Латинской Америке, в Африке военные могут свергнуть слишком зарвавшегося президента. В России такой сценарий невозможен не из-за "цивилизованности" государства, а из-за того, что быдловая покорность, характерная для всех слоев населения, в первую очередь присуща военным.
Во время знаменитого "прямого общения президента с российским народом" показывают не то прапорщика, не то офицера из 201 мотострелковой дивизии, которая защищает "интересы России" в Таджикистане. Он русский, служит в российской дивизии и не первый год рискует своей жизнью в очень не простом регионе. И он, с видом затюканного двоечника, просит Путина… дать ему российское гражданство (?) К счастью, никто нас не сможет обвинить в литературном преувеличении или карикатурной драматизации положения. Этот эпизод наблюдала многомиллионная аудитория телезрителей.
Но еще интересней наблюдать политический утренник Познера, когда он среди прочих приглашает в студию и именитых генералов. Повелительно-обкомовский тон ведущего рефлекторно делает из грозных вояк покладистых ревнителей политкорректности. И видно, что достоинства у них не больше чем у того же прапорщика из 201 дивизии. Особенно это заметно, когда они жалуются, что "кто-то там наверху" продал военный эсминец, стоивший несколько миллиардов долларов, иностранному государству за… один доллар (!) Это не описка! Именно за 1(один) доллар! Они жалуются телеведущему, и он снисходительно выслушивает их. И эти высокопоставленные ничтожества называются военной элитой страны и стоят на страже государственных интересов(?) Только бессовестный плут или слабоумный инвалид может говорить о построении гражданского общества среди таких людей.
Нашумевший демарш генерала Трошева заинтриговал российскую общественность. Неужели, в кои века дождались таки "стрелецкого бунта"? Что только не рисовало изголодавшееся ожидание. Предполагали даже сюжеты, где бравый генерал выводит танковый полк из Чечни и направляет в сторону Москвы, чтобы наказать антирусское правительство. И что вся Россея, задрав штаны, побежала бы за ним. Но это все из области ненаучной фантастики. Чудо не состоялось. С генералом русско-мужицкого происхождения справился даже такой неврастеник как министр обороны Иванов. Опасность представлял в свое время генерал Рохлин. Он не был перегружен всевозможными холопскими комплексами, так как не был русским, а был евреем. И соответственно обладал еврейской настырностью, расчетливостью и некоторой долей авантюризма в претворении политической цели. Неуправляемый еврей, со своей ОТДЕЛЬНОЙ ПРОГРАММОЙ, намного опасней, чем целая армия "патриотов" из Мухосранска, поэтому и приговорили.
Как найти кусочек сыра в политическом лабиринте?
Русское национальное СОПРОТИВЛЕНИЕ обнаруживает себя в основном в двух ипостасях: в виде ЖАЛОБЫ и в виде РАЗОБЛАЧЕНИЯ. "Жалоба" это исторически и психологически закрепившаяся реакция рабского сознания. Она сегодня заполонила все информационные каналы, она везде и всюду и, в общем, не представляет для нас особого интереса. Если коротко, то это старая русская просьба к барину – "не вели казнить, а вели помиловать".
Больший интерес представляет "разоблачение". Сегодня это основное занятие русских патриотических движений. Разоблачают и изобличают все, начиная с Зюганова и кончая последним бомжем. Если бы сотая доля тех преступлений "антинародного режима", о которых не устает говорить Зюганов, стала бы достоянием гласности в любой другой стране, за этим последовала бы сильнейшая политическая буря со всевозможными отставками, судебными преследованиями, политической крахом известных личностей. Или прошла бы революционная буря со свержением режима и потоками крови.
(Варианты зависят от географического расположения и уровня развитости страны). В принципе РАЗОБЛАЧЕНИЯ на то и рассчитаны, что НАРОД ПОДНИМЕТСЯ и соответственно ВЛАСТЬ ИСПУГАЕТСЯ. Разоблачения в устах национал-патриотов это тщетная попытка призвать "Русь к топору". (В свое время нежелание русского мужика подняться "на бой кровавый…" попортило много крови большевикам). На российском пространстве такая прямолинейная модель политического провоцирования не срабатывает. Плутократы плотно сидят в кабинетах власти, смеются над разоблачениями оппозиции и периодически выступают по телевидению с новыми "реформаторскими идеями" убедительно объясняя, почему прежние идеи провалились.
А что касается народа, то наглядным доказательством полного отсутствия гражданского достоинства и беспомощности общества является политическое долголетие Чубайса при зашкаливающей всеобщей ненависти к нему. На фоне такого, мягко говоря, своеобразного политического поля постоянное РАЗОБЛАЧЕНИЕ становится унизительным для самих разоблачателей, выдавая их политическую беспомощность и трусость. Ведь уважающий себя политический деятель должен идти на какие-то радикальные шаги, если ВЛАСТЬ НЕ СТЕСНЯЕТСЯ его разоблачений. Но тогда ему припишут "экстремизм" и сотрут в порошок, а ближайшие сподвижники разбегутся, сделав вид, что никогда его не знали.
(После падение социалистического лагеря, евреи навязали миру известную формулу, в которой любое национально-освободительное или революционное движение попадает под определение "экстремизм" или "терроризм". Хотя сами более двух веков беспрерывно разжигали в Европе и во всем мире революционные смуты. Сегодня сионизм считает, что достиг своих целей и проповедует всему миру принципы политкорректности. Излишне напоминать, что самым опасным для себя евреи считают "исламский экстремизм". Здесь терминологическая завеса доходит до идиотизма – к терактам причисляют: взорванный БТР, танк или сбитый вертолет со спецназом).
Правила, которые сегодня установили для любителей политических игр таковы, что выиграть борьбу, придерживаясь их, невозможно. (Иногда власти сами выбрасывают сведения о тех или иных политических просчетах и экономических аферах. Делается это искусно, через развлекательно-юмористические сериалы типа "Куклы" или какие-нибудь "аншлаговские вечера". Есть более солидные методы паровыпускания, где известные лица ведут между собой заумные споры вперемежку с разоблачениями и обвинениями, и для пущей "наукообразности" нажимаются ДА-НЕТ-ные кнопки. Эффект от политического шаманства поразительный. Толпа сразу теряет интерес к "разоблаченному делу", каким бы вопиющим оно не было. Затем политические клоуны и слабоумные оппозиционеры частым повторением окончательно замусоливают тему, лишая ее остатков политической значимости).
Плутократы разрешают все: и яркие обличительные речи, и митинги и голодовки. Но при этом строго следят, чтобы никто из политиков не косился в сторону оружия. Пара заржавленных автоматов, найденных где-то в глухом лесу на Алтае были приписаны Национал-большевистской партии и послужили причиной заключения Лимонова в тюрьму. Поэтому самые бесстрашные "патриоты" и "разоблачители" антинародного режима в первую очередь заявляют о "недопустимости экстремизма" и своей приверженности демократическим принципам. Плутократы смотрят на вещи более реально. Плевать они не хотели на "демократические принципы" тем более на российском политическом пространстве, и тем более, если дело касается "быть или не быть" у власти.
