– Куда, блядь? Пацана притащите!
И сам поднялся первым, вытащив ствол с глушителем. Он стрелял, скорее всего, приблизительно, лишь примерно угадав точку расположения снайпера. Но это дало возможность остальным ожить и рвануть исполнять приказ. Сашу через пять секунд закинули прямо на меня, после чего туда же втиснулся и Славка. Пижон рванул с места, но вырулил так резко, что снес зеркало на соседней машине. Прямо на ходу через него на пассажирское сиденье спереди перелезал Коша. Саша застонал и открыл глаза – и после этого я начала дышать. Ему было очень неудобно, но двигаться я боялась, чтобы не причинить ему лишней боли.
Коша сначала вынул сотовый и набрал кого-то из парней, оставшихся в фитнесе, предупредил. А потом повернулся и хлопнул Сашу по торчавшей между сиденьями коленке.
– Молодец, пацан. Ты просто молодец. В жилете?
– Да, – тот ответил болезненно. – Но плечо зацепило.
– Терпи, герой. У Ивана Алексеевича лучшие доктора.
Огромному Славке даже дышать было тесно, но он выругался:
– Суки! К хуям разнесем этих сук! Это кто? Алаев страх потерял?
– Разберемся, успокойся, – попытался утихомирить его Коша, водителю и без крика было сложно – он несся, обгоняя все машины и не замечая светофоров, хотя за нами погони не было. Наверное, нервы сдали.
Как и у меня. Далеко не сразу вся сцена дошла, она всплывала обрывочными кадрами. Я нащупала Сашину руку и сжала, благодаря. Пальцы его мне показались холодными. Но у Ивана действительно лучшие врачи – они приведут его в порядок, а муж еще и финансово компенсирует… Я вздрогнула от нового кадра в голове. А как можно компенсировать, если человек чуть своей жизнью не пожертвовал, спасая меня? Сколько денег в килограммах стоит такой рефлекс?
Но новый кадр перекрыл предыдущий. Я свой голос не узнавала – он скрипел со звуком рвущейся бумаги:
– А меня-то за что? Отомстить Ване?
Пижон наконец-то взял себя в руки и начал сбавлять скорость. А как только язык обуздал, тоже начал материться:
– Пидорасы, блядь! Баб мочить – это вообще гниль!
– Нет, Лиза, – когда раздался тихий голос Саши, все замолчали. – Снять пытались Кошу, он просто среагировал на мое движение.
Коша уже расслабился, если вообще напрягался. Заметил, как будто мы погоду обсуждали:
– Вот и мне так показалось. Никому-то вы не нужны, Елизавета Андреевна, для истерики снова нет повода.
Пижон присвистнул:
– Тогда точно Алаев! Ну ничего, гад огребет. Алексеич с ним устал договариваться, а теперь конец договорам. Кош, осторожнее в ближайшее время, иначе он тебя достанет.
– Заебется доставать. За дорогой следи, а то прикончишь нас раньше Алаевских братков.
Меня колотило, как если бы от холодных пальцев Саши по венам передавался холод и заражал все тело. Новые кадры добавлялись, подкидывая эмоций. Телохранитель – герой, Коша все верно обозначил. А вот сам Коша кто? Он тоже действовал профессионально и рефлекторно, но если разобрать по миллисекундам, то выходило, что он уловил опасность сразу же – и прикрылся Сашей и мной. Точнее позволил телохранителю прикрыть и его заодно, когда тот прикрывал меня. Конечно, потом нас всех вытащил и Сашу там не бросил, но определяющей была именно первая секунда – сначала он спасал себя, а уже потом остальных. И его первый вопрос подтверждал, что о жилете он в ту секунду не знал. Многое, очень многое говорит о человеке именно такая первая реакция.
Иван разогнал всю прислугу и орал почти до утра так, что стены трещали. Я понятия не имела, на кого он кричит, но предвидела какие-то разборки в ближайшие дни. В нашем доме бандитские войны никогда не закончатся.
Сашу разместили где-то в комнате на первом этаже, оказав необходимую помощь. Утром я вошла к нему, кивнув приветственно хмурому Пижону, дверь закрывать не стала. Сразу разглядела Ивана, а больной сидел на кровати и выглядел намного лучше, чем вечером.
– Ты сегодня совсем не спал? – я спросила у мужа и покачала головой. Но тут же присела на стул рядом с постелью и еще раз внимательно осмотрела телохранителя, обрадовалась, что он даже болезненной бледностью решил меня не пугать. – Ты как?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Все в порядке, Лиза. – Знакомая улыбчивость никуда не делась – тоже хороший показатель.
– Спасибо тебе, – сказала то, что сразу собиралась сказать. – У тебя есть жена? Мать? Может, кому-то стоит позвонить, чтобы не переживали?
– Родители только, но им и знать о такой мелочи незачем. Не благодарите – это моя работа.
– Работа, да! – усмехнулся Иван. – Из моих тупорезов никто не сообразил. Снесли бы вчера Коше или Лизе бошку – сегодня бы в Москве третья мировая началась. Ты, глазастый, не просто так свой хлеб жрешь.
– Случайно заметил, Иван Алексеевич, – Саша заметно смущался. – Повезло.
Я накрыла его руку своей и наклонилась ближе.
– Скорее выздоравливай, Саш! А как только поправишься – ищи себе другую работу.
Он вскинул брови, но переспросил Иван:
– Лизонька, ты чего? Кто ж таких молодцов увольняет? Таких награждать надо, а не взашей гнать. Да, герой?
Он говорил с ним мягко, как со своими сыновьями не говорил ни разу в моем присутствии. Благодарен и хвалит искренне – я слишком хорошо знала мужа, чтобы сомневаться. И Саша вторил с удивлением:
– Уволен? За что?
Я перевела взгляд с него на супруга – именно Ивану и надо это объяснить:
– За то, что вчера чуть не погиб.
– Да брось, – Ваня рассмеялся. – Царапинка! Для коллекции пойдет! Ты чего, красавица моя? Я, честно скажу, в пацана не верил – положился на мнение Коши. Но скажу так: я своим ребятам как никому доверяю, но не сильно уверен, что любой из них под пулю бы кинулся, чтобы роднулю мою прикрыть. Хороший человек, таких людей сейчас и не отыщешь!
Я медленно кивнула:
– Вот именно об этом я и говорю. Пусть хорошие люди ищут себе хорошую работу, где самые большие неприятности – назойливых фанатов от поп-звезды отгонять.
– А, ты вон о чем… Забеспокоилась? – Иван посмотрел на Сашу и спросил у него: – Что скажешь, мо́лодец? Поступок я тебе в любом случае не забуду и ущерб компенсирую, не обижу. Но если бы мы принимали решения, когда женщинам нас жалко, то ничего бы не нарешали. Верно, боец?
Он явно уговаривал. Судя по лицу пострадавшего, мои слова ему тоже казались странными – он проявил себя и явно не ожидал такого направления. У него притуплено чувство самосохранения, как у всех, кто меня окружает. Но покоробило другое: как Ваня в очередной раз выставил меня маленькой глупой девочкой, которую должны оберегать сильные мужчины, и уж он точно не хочет отпускать от меня того, кто доказал свою пригодность. Я преодолела замешательство и проговорила как можно отчетливее:
– Ваня в людях никогда не ошибается, Саш. А у хороших людей должна быть хорошая судьба. Не переживу, если из-за меня погибнет достойный человек. Я-то здесь по своей воле оказалась, винить некого.
– Ну началось…
На реплику Ивана мы внимания не обратили. Саша не отвел взгляда и ответил так же твердо:
– Тогда я останусь, Лиза, с вашего позволения. Еще ни разу в карьере я не видел столько смысла в своих усилиях.
Вздохнула и кивнула. В конце концов, мне действительно было бы очень жаль больше никогда его не увидеть – единственного, кого я всерьез видеть рада. Но глянув на мужа, одернула кисть. Не понравился мне его прищур. Возможно, супруг заметил, как телохранитель ко мне по имени обратился, мягко и будто с подтекстом, или то, что я со своим чувством вины позабыла о сдержанности и схватила постороннего мужчину за руку. Ничего в наших действиях объективно не должно было вызвать ревности, но я позабыла, что у Ивана все слишком – и такого человека лучше не провоцировать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Встала, еще раз пожелала здоровья, на что Саша ответил:
– Прошу прощения, Лиза, что пока на курсы возить вас не смогу.
– Да какие сейчас курсы! – Ваня тоже поднялся и направился в мою сторону. – В ближайшее время красавица моя посидит дома. Найдем виноватого – и снова свобода. Ничего, Лизонька?
