— Эд, — сказал он подчеркнуто невозмутимо, — у меня очень много дел. Ты не самое важное из них. Я не имею в виду твой приход сюда и разговоры, отнимающие у меня время, тратить которое понапрасну мне недопустимо. Я рассматриваю тебя как проблему взаимоотношений горожанина и представителя полиции. Моя задача оберегать твою жизнь, насколько это возможно. Я прямо сейчас пошлю людей, чтобы они обошли весь город и постарались отыскать Лепперта, пока он не вышел на тебя.
— Очень признателен тебе, Стив.
— Ты должен думать прежде всего о психе и о своей безопасности, а не о девушке в камере наверху.
— У меня достаточно здравомыслия, чтобы позаботиться о своей безопасности, — сказал я. — Мне хочется добраться до Лепперта как можно скорее. Вряд ли найдется на земле человек, который с большим нетерпением стремится проникнуть в замыслы сумасшедшего убийцы.
— Теперь в твоих словах появился здравый смысл.
Легкая улыбка тронула губы Иви, но тут телефон снова отвлек его внимание. Мне пришлось подождать, пока он закончит говорить с кем-то о каких-то судебных полномочиях.
— Думаю, Эдкок — это нить к Лепперту, — наконец заявил я. — Похоже, Джерл встретился с убийцей вечером у пальмовой аллеи, и тот застрелил его. На следующий день Лепперт пришел к Ине Блэйн, где случайно появился я…
— Лепперт…
— Я знаю. Маньяк, который убивает без причин. Но… и это другая сторона монеты, нельзя исключать возможности, что его действия мотивированы.
— О чем ты? — осторожно спросил Иви.
— Возможно, кто-то натравил Лепперта на юнцов. На Джерла и Ину. Кто-то мог захотеть убрать их. Через этого неизвестного добраться до сумасшедшего совсем легко.
— Таинственный незнакомец имел, конечно, причины, заставлять совершать психа двойное убийство? — ехидно спросил Иви.
— Фильмы, — ответил я. — Лепперт ясно дал понять об их большой важности. Он решил, будто я имею к ним какое-то отношение, и сказал Ине, что еще ни разу не видел частного детектива, интересующегося кино.
Я достал из кармана вторую коробку с пленкой, где была снята темнокожая танцовщица, и протянул Стиву. Он осторожно взял ее и после того, как просмотрел на свет несколько кадров, строго спросил:
— Где ты взял ее?
— Нашел в спальне Джерла Эдкока. Стив, в Тампе кто-то занимается торговлей порнографией… И в их системе, видимо, произошли неполадки.
Иви встал и, захватив с собой пленку, вышел из кабинета. Через полчаса он вернулся. В его глазах блестел веселый огонек.
— Предположение несостоятельно, Эд.
— Активизация торговли эротическими картинками?
— Наоборот, очевидное снижение. Ни одного случая продажи из-под прилавка, в газетных киосках, ни одного торговца возле школ.
— Значит, они высылают товар по почте. Лицо Иви потемнело.
— Твоя голова всегда так энергично работает?
Я уже переговорил с почтовыми инспекторами. Количество жалоб от родителей ниже нормы.
— Получается, все тихо?
— Тише не бывает.
— Словно кто-то здесь, в Тампе, наглухо закрыл крышку.
— Что ты под этим подразумеваешь?
— Пока не знаю.
Небо на западе было малиново-красным. Солнце готовилось нырнуть в воды залива. Моя машина неслась через город к грязному старому зданию, стоящему на улице, где ютились низкие лачуги и обшарпанные, в несколько этажей каменные дома. Припарковавшись, я торопливо соскользнул с горячего сиденья и вышел на тротуар. Звук заглохшего двигателя автомобиля эхом прокатился по окружающим тесным дворикам, создавая иллюзию оживленного движения транспорта. Прямо у двери одного дома две подозрительные бородатые, худощавые личности, переговариваясь грубыми голосами, уплетали из консервных банок сардины и бобы. Один оглядел меня, затем, видимо, решил, что сардины представляют собой больший интерес. Я пересек неровный тротуар и вошел в мрачное парадное. Жара была невыносимой. Я поднялся по лестнице. Здание оставалось безмолвным. Остроглазый, грозный охранник стоял возле входа в офис. Скрытое месторасположение помещения соответствовало характеру темных сил, обитающих в нем.
Я прислушался, одновременно размышляя, как бы миновать охранника. Из кабинета за дверью послышался легкий шум. Значит, Квинтон был у себя, наверное, обдумывал, где бы еще побольше подзаработать.
Я стремительно подошел к двери, взялся за ручку, толкнул ее и оказался в кабинете. Возле окна стоял маленький, кругленький, толстый человечек. Помню, он имел привычку часто добродушно улыбаться, причем обычно вещам, которые у нормальных людей отнюдь не вызывают смеха. Его фамилия Квинтон означала на крысиной грамоте преступного мира какое-то сложное понятие. Из этой дыры он руководил операциями по доставке белых рабынь для организаций, занимающихся подпольным бизнесом.
Квинтон обернулся и невозмутимо уставился на меня. Он здорово постарел с того времени, когда я последний раз виделся с ним. На щеках появились морщины, глаза ввалились, некогда здоровая полнота производила впечатление рыхлости.
— О, Риверс, — тихо сказал он. — Что вам здесь нужно?
— Поговорить.
— Теперь в нашем офисе не найдется много тем для бесед. С некоторых пор я уже не могу отвечать на все вопросы, по которым ко мне приходят.
Я оглядел кабинет. Свет был выключен, и мне показалось, хозяин специально предусмотрел это, чтобы помещение и обстановка в нем выглядели загадочными. Вряд ли Квинтон опасался навеваемых видом его убежища неприятных воспоминаний о подозрительных домах и девушках, заболевающих в них, о людях, избитых в темных аллеях или на черных лестницах, о выброшенных на улицу оборванных детях. Любое угрызение совести мгновенно превращалось у него в жалость к собственной персоне. Он любил этот офис. Он начинал здесь свою деятельность сильным, мускулистым мужчиной, чья жадность превосходила жадность любого другого мускулистого мужчины. Здесь же в нем появилось восхитительное сознание власти над жизнью и смертью многих людей. Офис стал частью организма Квинтона. Другая его часть находила отражение в роскошном особняке на берегу бухты, в двух дочерях, сначала воспитывавшихся заботливыми гувернантками, а затем окончившими престижную высшую школу.
Квинтон немного отодвинулся от маленького окна и вышел из потока света, падающего сквозь пыльное стекло.
— Я читал в газетах про ваше приключение, Риверс. Громила чуть не ухлопал вас. Значит, теперь вы разыскиваете Расса Лепперта?
— Возможно.
— Я не знаю его и о нем тоже ничего не знаю. Иссякли источники информации. Впрочем, вы, конечно, в курсе моих дел.
— Слышал кое-что. Я тоже просматриваю прессу.
— Одну за другой полиция раскрыла мои базы, Риверс, разогнала людей, перепугала их насмерть, некоторых арестовала, несколько человек даже погибло. Слишком усердными стали легавые в последнее время.
Одновременно с Квинтоном мы пришли к согласию, только в разных смыслах.
— Они просто слегка приостановили вас, Квинтон, для собственного спокойствия.
Вспышка злобы в его глазах добавила немного света в кабинете.
— До спокойствия еще далеко, — произнес он, достал из нагрудного кармана сигару, отрезал у нее кончик и закурил.
— Надеюсь, вам удастся достать этого психа, Риверс. Вы единственный человек, кто когда-либо направлял на меня револьвер и уходил после этого невредимым. Помните дело Тулмана? Вы — глупый мальчишка, вдолбивший себе в голову дурацкие идеалы, которые никогда не сможете воплотить в жизнь. Но в то же время вы прирожденный лидер с железными нервами, всегда действующий по своему усмотрению и плюющий на то, что остальные рядом с вами засыпаются. Надо признаться, последним качеством я восхищаюсь.
— Спасибо за комплимент, — поблагодарил я Квинтона. — Как вы собираетесь выбираться из создавшегося положения?
Он сделал неопределенное движение пухлой ручкой.
— Кто знает, кто знает.
— Я догадываюсь. Вас приперли к стенке, но вы не будете просто уползать и постараетесь напоследок провернуть хорошенькое дельце, чтобы обеспечить себе необходимые средства, позволяющие вести привычный образ жизни.
— Я люблю все самое лучшее, Риверс. Но я искалечен. Какие у меня теперь возможности? Так, ерунда.
— Что бы вы ни задумали, это будет сделано с величайшей осторожностью, тайно, под вашим зорким, опытным взглядом.
— Верно, — согласился Квинтон. — Почему бы вам не рассказать, что у вас на уме.
— Хорошо. Я думаю, сейчас в полном разгаре идет торговля порнографией.
— В самом деле? С чего вы взяли?
— Убийство двух молодых людей. Наличие пары гнусных кинопленок. Одна из них снята в частном порядке. Я не удивлюсь, если вторая, с танцующей мулаткой, окажется завезенной из Центральной или Южной Америки. Ограниченность района торговли указывает на то, что кто-то не хочет привлекать к своему бизнесу лишнего внимания.
