— Пристегнись, — сказал Рурк, заводя мотор.
Он заметил, что Дженни смотрит на него, а она подумала, знает ли он о том, какой загадкой для нее является? Он — первый, кто смог отвлечь ее от скорби по бабушке. Рурк вел себя как рыцарь, потому что был начальником полиции, напомнила себе Дженни. То же самое он сделал бы для кого угодно.
— Ты уверена, что с тобой все в порядке? — спросил Рурк. — Ты снова на меня странно смотришь.
Дженни почувствовала, как ее лицо запылало, и отвела взгляд. Она же должна быть в отчаянии из-за смерти бабушки и сгоревшего дома, а вместо этого ее посещают мысли о начальнике полиции.
— Непривычно в этой одежде, — ответила она. — Я в порядке.
Рурк набрал в грудь воздух.
— Хорошо. Сосредоточимся на сегодняшнем дне. Будем разбираться со всем по очереди.
— Я тебя внимательно слушаю. Знаешь, я в этом дилетант. Понятия не имею, что нужно делать после того, как у тебя сгорел дом.
— Начинать жить заново, — ответил Рурк. — Вот что.
Его слова неожиданным образом подействовали на Дженни. Впервые со смерти бабушки она начала видеть все в ином свете. Утопая в горе, Дженни сосредоточилась на мысли, что она теперь совсем одинока. Но слова Рурка изменили ее точку зрения. Не одинокая, а независимая. Дженни еще никогда себя так не чувствовала. После смерти дедушки в пекарне требовалась ее помощь. Когда у бабушки случился удар, Дженни была нужна дома. И она никогда не следовала своей собственной дорогой… до этого момента. Но сейчас случилось нечто страшное. То, что Дженни хотела бы спрятать от самой себя: страх перед независимостью. Ведь если она что-то испортит, то будет виновата в этом сама.
Дженни выбралась из машины и, увидев свой сгоревший дом, снова почувствовала шок, несмотря на то что все видела еще вчера и даже ощущала жар от пожарища. Дом походил на покрытый сажей черный скелет, окруженный застывшей на морозе грязью со следами ботинок.
— А что с гаражом? — спросила Дженни.
— Пожарная машина дала задний ход и врезалась в него. Хорошо, что мы вчера забрали твою машину.
Потеря гаража не показалась Дженни такой уж трагичной. По сравнению со всем, что случилось, это было такой мелочью. Она лишь тряхнула головой.
— Сожалею, — сказал Рурк и неуклюже потрепал ее по плечу. — Следователи скоро приедут, а пока можешь походить, посмотреть.
Дженни ощутила неприятный холодок.
— Думаешь, кто-то устроил пожар специально?
— Просто таковы правила. Сначала нужно узнать причину возгорания. Скоро приедет оценщик страхового убытка. Сначала он даст тебе банковскую карту, по которой можно получить минимальную выплату.
Дженни вздрогнула и кивнула. По периметру дом был окружен черно-желтой лентой.
Вид черного остова солью разъедал душевную рану Дженни. На фоне светлого утреннего неба остов дома казался грубым наброском, начерченным углем.
Когда-то красивое белое крыльцо покрылось пузырями и почернело. Через отверстия в стенах во двор проникали лучи света. Двери не было. На земле лежало битое оконное стекло.
Обгоревшие трубы походили на скелет Терминатора. Среди руин Дженни могла различить кухню, самое сердце дома. Ее бабушка с дедушкой были людьми экономными, но они гордились своим дорогим холодильником и большой микроволновкой. Более пятидесяти лет назад бабушка пекла свои первые изделия прямо на этой кухне.
Большая часть лестницы со второго этажа провалилась на первый, лестница с первого этажа лежала в подвале. Через дыру в стене виднелась изгородь заднего двора, за ней — покрытые снегом садовые клумбы, дальше — сплошное белое поле. Сад всегда был радостью и гордостью бабушки. Когда с ней случился удар, Дженни усердно трудилась, чтобы поддерживать сад во всем его великолепии.
В ночь пожара струи из пожарных шлангов заливали двор, образуя большие арки, и теперь вода на изгороди и воротах застыла сосульками, превратив задний дворик в сад ледяных скульптур.
По всему периметру снег был утоптан тяжелыми ботинками. Повсюду стоял резкий запах гари.
— Я даже не знаю, с чего начать, — призналась Дженни. — Интересно, не правда ли? Что купить прежде всего, когда сгорело абсолютно все?
— Зубную щетку, — посоветовал Рурк так, словно это было очевидно.
— Надо будет запомнить.
Мимо медленно проезжали машины. Из их окон на сгоревший дом глазели любопытные. Люди всегда смотрят на несчастья других со вздохом облегчения и благодарят Бога за то, что это произошло не с ними.
Дженни собралась с силами и прошла за следователем и сотрудником страховой компании по доске, хлюпающей в грязи у порога дома, вместо сгоревшей лестницы. Дженни улавливала планировку комнат, видела остатки мебели и знакомых вещей. Все стало каким-то чужим.
Она была чужой. Дженни безучастно отвечала на вопросы о том, что делала прошлым вечером. Она отвечала на вопросы, пока не почувствовала, что ее голова сейчас взорвется. Следователь и страховщик действовали по обычной схеме. Она не засыпала в постели с сигаретой. Дженни постаралась отвлечься, представить, что это кто-то другой рассказывает, как она работала за компьютером поздно ночью, как вздрагивала от каждого шороха, поэтому отправилась в пекарню, зная, что там будет кто-то из утренней смены. Дженни отвечала на вопросы со всей честностью. Нет, она не оставляла включенными какие-либо приборы, ни кофеварку, ни фен и ни тостер. Она не забыла выключить плиту, не оставляла гореть свечу и даже не помнила, где хранила спички. (Следователь сообщил, что под раковиной.) Бабушка Дженни обычно брала свечи в церковь, ставя их в несколько рядов перед иконой святого Казимира, покровителя Польши[3].
— О нет, — прошептала Дженни.
— В чем дело, мисс? — переспросил следователь.
— Я это сделала, — ответила Дженни. — Пожар случился по моей вине. У моей бабушки была жестяная коробка с вещами из Польши: письмами, рецептами, вырезками из газет. В ночь пожара я… я не могла уснуть и искала материал для своей статьи. Я вытащила эти вещи наружу и… о боже!
Дженни замолчала, подавленная чувством вины.
— И что? — спросил следователь.
— Тогда я использовала фонарик. В нем сели батарейки, и я взяла их из детектора дыма на кухне, а потом забыла вставить обратно. Поэтому пожарная сигнализация и не сработала.
— Не ты первая, — спокойно заметил Рурк.
— Но получается, что пожар произошел по моей вине.
— Пожарная сигнализация полезна тогда, когда в доме есть кто-то, чтобы ее услышать, — пояснил Рурк. — Даже вопи она всю ночь, дом все равно бы сгорел. Тебя не было дома, и ты не могла услышать сигнализацию. Так что это не в счет.
