со страшным скрипом, наконец, поддались.
Изнутри здание выглядело еще более запущенным, чем снаружи. Ранее здесь располагалась небольшая фабрика, которую планировали отремонтировать, но так и забросили за неимением средств.
Большой зал, в котором очутилась Гипатия, обладал высотой в два этажа и был заставлен неизвестным девочке оборудованием, покрытым толстым слоем пыли и ржавчины. Истертый деревянный пол пронзительно скрипел под ногами, когда она осторожно следовала в глубь помещения. В разбитые окна намело снега, и под ними образовались белые дорожки, на которых виднелись свежие следы, ведущие к металлической лестнице в дальнем углу зала.
Второй этаж представлял собой комнату управления оборудованием, располагался над центральной частью большого помещения и опирался на восемь массивных стальных колонн. По лестнице Гипатия поднялась на узкий балкон, устроенный по периметру этой комнаты.
В подтверждение того, что девочка была на верном пути, из помещения донеслось едва слышное мяуканье. Кот не был достаточно ручным, чтобы прийти на зов, зато спугнуть его можно любым неосторожным движением. Поэтому девочка, аккуратно ступая, направилась к проему в одной из стен комнаты. Створка двери отсутствовала, поэтому кошачий голос звучал здесь отчетливее.
Судя по интонациям, животное пребывало в состоянии крайнего раздражения. Может быть, коту нездоровилось или что-то напугало его. Решив, что ждать больше не стоит, Гипатия шагнула в дверной проем.
15
Кот сидел на облезлом фанерном полу среди разбитых стекол и обломков мебели в центре комнаты с потемневшими стенами, с которых лоскутами сползали обои, причем местами вместе со штукатуркой. Шерсть на его загривке стояла дыбом, а хвост нервно колотил по полу, и тому была причина — неприятный разговор, который происходил на повышенных тонах.
— И вот теперь ты с ничтожным видом просиживаешь здесь свой зад, вместо того, чтобы закончить начатое, — трескучим голосом вещала Хельдь, и от этих воплей закладывало уши. — Хватит жалеть себя. Соберись и сделай это.
— Не сбивайте настрой, — кричал Кот в ответ, — Зачем вы с Бройниром ходите за мной по пятам? Я сам способен справиться со своими делами.
— Забиться в угол ныть — это ты называешь решением своих дел?
— Я не ною, — взревел Кот, — И не жалею себя. Или ты считаешь, что помереть — это так просто?
— Проще некуда, — кивнула рыба, — Хотел бы — давно бы перевоплотился.
Она хотела было снова напасть на мохнатое божество с ругательствами, но тут увидела в дверном проеме девочку и язвительно протянула:
— Радуйся, дождался. Так вот, почему ты медлил, жалкая твоя кошачья душонка. Ждал, когда она придет за тобой.
Кот с непониманием уставился на собеседницу, затем обернулся и взглянул на дверь.
Поток сильных и противоречивых ощущений нахлынул на него. С одной стороны подкатила теплая волна — он был несказанно рад, что Гипатия нашла его. С другой стороны его захлестнул ледяной вал — он почувствовал гнев оттого, что она вновь вмешалась в события.
— Что ты пристала ко мне? — закричал он на девочку, с горечью осознавая, что во всем этим нет ее вины.
Однако сейчас он отдал бы все, чтобы оказаться у нее на руках.
— Очередная трагикомедия, — усмехнулась Хельдь.
Девочка сделала несколько осторожных шагов вперед, вытянула руку и мягко сказала:
— Не бойся, малыш. И, пожалуйста, не убегай.
— Убирайся! — комок в горле Кота не позволил этой фразе прозвучать достаточно твердо.
— Безнадега, — пробурчала рыба, — Бройнир прав. Пора завязывать с этим.
Кот взглянул на чешуйчатого пришельца и сердце оборвалось. Плавник начинал вырисовывать в воздухе символ. Серебряные искры сыпали на пол с легким шипением. Кот знал смысл знака…
Под ногой девочки скрипнул ветхий пол. Кот перевел на нее затуманенный взгляд. Гипатия улыбалась, а у него из глаз брызнули слезы.
В то же мгновение он принял кардинальное решение. Одним прыжком он очутился рядом с Хельдью, выпустил длинные когти и вцепился ими в серебряную чешую.
— Не смей этого делать! — завопил Ёрмурхват, после чего с чудовищной силой сомкнул челюсти на ее позвоночнике.
Раздался металлический хруст. Рыба на секунду замерла, затем согнулась пополам, издав странный и страшный звук, похожий на свист холодного потустороннего ветра. Плавник, в прочем, успел завершить рисунок до того, как рыбье тело пошло трещинами и осыпалось на пол тонкими водопадами золотых искр.
В то же время по залу промчалась волна раскаленного воздуха, сметая по пути станки и мебель. Поток, словно лезвие гигантской гильотины, срезал все восемь колонн с такой легкостью, будто это были восковые свечи.
Пол вздрогнул и лишившееся опоры перекрытие с чудовищным треском и грохотом начало оседать вниз подобно раненому на поле боя могучему воину.
Пора завязывать с этим — промелькнула в голове Кота последняя мысль.
Чувство невесомости продлилось всего секунду, затем небеса обрушились на голову чудовищной массой. Свет померк.
16
Тоннель не имел физических границ. Нельзя было даже точно сказать, где пол становился стенами, а стены — потолком. Туманная смесь пространства и времени упруго пружинила под ногами, пока Кот неторопливо шагал вперед. Один раз он обернулся и увидел, как за его спиной появлялись тонкие нити, протянувшиеся от потолка к полу и от одной стены к другой, расположенные в случайном порядке и под разным углом. Нити дрожали и пульсировали изнутри мягким мерцающим светом.
Кот ощущал невероятную легкость в теле, однако в глубине души было необъяснимое давящее чувство. Гнетущее ощущение чего-то забытого и крайне важного.
Он брел долго. Хотя, здесь время не имело никакого значения. И вот тоннель вывел его то ли в помещение, то ли на открытое пространство — в место, не имеющее границ. Края тоннеля светились и сыпали в стороны разноцветные искры, и было хотя бы видно, откуда он сюда пришел.
В нескольких шагах от искрящегося входа его ждал Бройнир. Здесь он имел свой настоящий облик, однако Кот отметил сильное сходство с земным аналогом из кошачьего воображения. Он не замечал раньше, какое у него брюхо, пухлые нескладные руки, длинная шея и маленькая голова. Настоящий куриный окорок.
Кривые губы Бройнира расплылись в широкой улыбке, обнажив ряд неровных острых зубов. Он был темным божеством, и острые клыки и когти были неотъемлемым аксессуаром внешности. Ровно как злость и коварство — неотъемлемой чертой характера. Кот вспомнил, что и его настоящее тело могло напугать не только любого смертного, но и некоторых бессмертных. У него были даже огромные перепончатые крылья и раздвоенный хвост. Но сейчас он все еще кот.
— Мои поздравления, Ёрмурхват! — запел окорок, подпрыгивая от радости, — Вот видишь, как
