— Ты сначала отдай, что должен, а потом убивай, — спокойно сказал Валерик.
Толпа стояла перед нами. Злая, потная, дышащая водочными и табачными парами. Зато в Советском Союзе преступность была меньше, пронеслось у меня в голове. Сейчас эта преступность, маленькая, нам и навешает. Но толпа почему-то не нападала. Скорее всего, мы просто разрушили их стереотипы, явившись в абсолютном меньшинстве и разговаривая при этом с позиции силы. Похоже, мы вели себе неправильно, совершенно не так, как полагается в подобных ситуациях. И толпа растерялась. Даже не то чтобы растерялась, скорее — слегка зависла.
Из толпы вышел парень лет двадцати, в полосатых штанах и цветастой рубашке.
— Че ты гонишь? Кто тебе должен? — с вызовом обратился он к Валерику.
— Те, кто здесь на восемь с нами встретиться добазарились, — сказал Серега. — Должны две кассеты к видаку. Ну или четыреста колов, как вариант. А ты чего, дружище, за них рассчитаться, что ли, хочешь? Или все вы, — Серега повысил голос, — решили коллективно скинуться? Так давайте, мы не против. Или че, по-другому будем решать?
Кажется, толпа зависла еще больше. За подобную наглость полагалось бить до потери сознания, но…
— Че-то я вас не знаю никого, — сказал парень в полосатых штанах, и в голосе его звучало недоумение, а не агрессия. — Центровые, что ли? Я Леша Сувор, меня тут все знают. А вы кто такие?
— Ну пошли отойдем тет-а-тет побазарим, — сказал Игорь, — че мы тут будем митинговать, ментов привлекать только.
Леша Сувор, похоже, не понял, что такое «тет-а-тет», но предложение не привлекать внимание ему понравилось.
— Ну пошли побазарим, — согласился он и махнул рукой. — Отбой, пацаны.
Толпа, кроме нескольких старших пацанов, которые явно были близкими друзьями Леши Сувора, разошлась. А мы, компанией человек в десять, отошли от входа в парк в сторону, к бетонному забору.
— А вы отчаянные парни, не зассали прийти, — сделал нам комплимент Леша Сувор. — Впятером, могли бы сейчас там, — он махнул рукой в сторону входа, — в отключке валяться. Уважаю, че.
— Это кто бы еще валялся, — сказал Серега снисходительно, — сюда посмотри. — Он слегка приподнял рубаху.
— Ствол, — усмехнулся Сувор. — Чего, стал бы в пацанов шмалять из-за пары кассет?
— Полезли бы — стал бы, — пожал плечами Серега. — Так чего, по делу базарить будем или нет?
— А чего по делу, — усмехнулся Сувор. — Кассеты пацаны в первый же день пробухали. Да и бабок у них нет. Так, Боцман?
Один из парней утвердительно кивнул. Похоже, что он был из автовокзальной тусовки.
— И вообще, — продолжил Сувор, — нормальным пацанам в падлу друг на друга кидаться из-за двух кассет.
— Раз бабок нет, значит будут должны, — сказал Валерик.
— Нам чужого не нужно, — добавил я, — но своего мы не отдадим. Человек, у которого вы кассеты отняли, сказал вам, что с людьми общается? — обратился я к Боцману.
— Не помню, — сказал тот угрюмо. — Сейчас кого ни останови, все кем-то прикрываются. Че ж теперь, не отобрать ни у кого ничего?
— Пацан это был из нашего видеосалона, — сказал я. — А общаемся мы с Магаданом и Швилей. И с Сашей Щербатым были в хороших отношениях. Если есть сомнения, то можем хоть сейчас проехать и поинтересоваться.
— Саня хороший парень был, — сказал Сувор без особой грусти. — Жаль его. А че за видеосалон?
— В ДК медиков, — сказал я.
— А-а-а… — задумчиво протянул Сувор. — Ну чего-то слышал про вас. Так, а что ты предлагаешь? Я же говорю, бабок у них нет. Так-то вообще вы правы, я слова не скажу. Но предлагаю пойти навстречу пацанам. Может завтра все так повернется, что вы к нам обратитесь. И тогда мы вам навстречу пойдем. Добазарились, че?
Мы переглянулись.
— Добазарились, — сказал Валерик. — Но должок за вами, если что.
Высокие договаривающиеся стороны пожали друг другу руки и разошлись относительно довольные. Сам я был очень доволен.
— Лучше уж так, — вздохнул Игорь, — а то правда стрелять кого-то пришлось бы.
— Худой мир лучше доброй ссоры, — согласился я.
— Вообще, да, — усмехнулся Валерик. — И волки сыты, и овцы целы. За Витю мы уже с них спросили. А кассеты… хрен с ними. Будут должны встречную услугу, если что.
— Ну вы даете! — Ожидающий нас таксист был сильно недоволен. — Я уж уезжать хотел! Чего так долго-то⁈
— Дела, отец… — сказал Серега.
— Ожидание будет оплачено, — добавил Валерик, похлопав себя по карману.
Мы поехали по домам, в целом инцидент был исчерпан.
А во вторник я последний раз встретился с Витей. Он был тих и задумчив.
— Так странно, — говорил он с удивлением, — вроде бы головой я все понимаю. Все понимаю! Что здесь мрак, развал и безнадега. Очереди. Перестройка эта. Что народ с ума сходит. Головой я это понимаю, и понимаю, что надо уезжать. Но уезжать не хочу. Вот как так⁈ Не разорваться же надвое, в самом деле⁈ Я же понимаю, что там все другое, вообще все. К этому-то я привык, к нашему… А там сколько привыкать?
— Привыкнешь, — сказал я успокаивающе. — Восемнадцать лет, вся жизнь впереди. Люди вон на старости лет в Израиль едут и ничего, счастливы.
— Знать бы прикуп, — вздохнул Витя, — если бы знать, что будет у нас здесь нормальная жизнь, перспектива…
— Если ты об этом беспокоишься, — сказал я с грустной усмешкой, — то езжай спокойно и не морочь себе голову. Нормальная жизнь нам только снится…
— Если бы не отец… — мрачно сказал Витя.
Мы помолчали немного.
— А я помню… Мелко-мягкий! — сказал он внезапно.
— «Микрософт», да, — улыбнулся я.
— И спрашивать нельзя, откуда знаешь⁈
— Спрашивать можно, — пожал я плечами, — только ж я не отвечу. Или совру чего.
— Тогда расскажи еще! — потребовал Витя. — Что еще мне нужно знать?
— Вообще, хватит с тебя и этого, — сказал я, — но если сильно хочешь, то пожалуйста. «Яблоко».
— Какое еще яблоко⁈ — изумился Витя.
— Еще одна компания, — объяснил я терпеливо. — «Apple» называется. Сейчас стоит копейки, а вырастет в сотни раз.
— Откуда знаешь⁈ — немедленно встрепенулся Витя.
— Нельзя спрашивать, — важно сказал я.
— Если ты меня разыгрываешь… — начал он возмущенно, но я перебил:
— Нет, не разыгрываю.
— Ты как-то по линии КГБ это узнал, да? — спросил Витя, понизив голос.
— По ней, — вздохнул я.
Он возмутился:
— Врешь!
— Ну и вру… — сказал я обреченно.
— Теперь верю… А скажи, Леха, вы теперь этого боксера подтянете, Серегу, ведь так?
— Думали, — сказал я, — подтянем, да. Сам видишь, что творится.
— Вообще, смотрите осторожнее. Я вот вас втянул во всю эту коммерцию… а теперь уезжаю. А вы остаетесь. И если что-то случится, то получается, что я во всем виноват.
— Не бери в голову, — усмехнулся я.
— Ладно… Я, как приедем и обустроимся. Отпишу- как и чего. Может и в самом деле какие-то дела придумаем, совместные.
— Буду ждать, — сказал я.
Мы попрощались. На следующий день Витя уехал вместе с родителями, а еще через несколько дней события снова закрутились…
Так, одним прекрасным вечером, я вернулся домой и обнаружил, что в папенькином кабинете происходит очередное партийное совещание. Присутствовало несколько человек, мне не знакомых. Я немного послушал, о чем они говорили. Выходило очень интересно.
Так, первого секретаря обкома все же снимали. И скорее всего, это было делом рук отставленного Владимира Александровича Герцина, бывшего начальника областной торговли.
— Он, точно говорю, — убеждал какой-то настойчивый голос, — были у него материалы, наверняка были! И решил, что если меня сняли, то гори все синим пламенем! И вбросил — может быть даже в Москву!
— Сам-то он известно где? — спросил папенька.
— Никто не знает, — отвечал второй голос. — Где-то на дно залег! Да и наплевать на него, Володя! Кому теперь какое дело, где этот негодяй прячется, если все и так в лучшем виде разрешилось?
