и как бы между делом прошу его рассказать мне про Аню поподробнее.
– Это как? – Он сразу же становится подозрительным.
– Ну, где вы познакомились? Какой у нее любимый цвет? Сколько ей лет?
Тедди пожимает плечами, как будто на все эти вопросы невозможно ответить. Его взгляд блуждает по кухне, как будто ему внезапно расхотелось смотреть мне в глаза.
– Кем она работает?
– Не знаю.
– А чем она занимается целый день?
– Я точно не знаю.
– Она вообще когда-нибудь из твоей комнаты выходит?
Тедди косится на пустое кресло в дальнем конце комнаты.
– Иногда.
Я тоже смотрю на кресло.
– Она сейчас здесь? Сидит с нами в комнате?
Он отрицательно качает головой.
– Нет.
– Может, она хочет печенья?
– Ее здесь нет, Мэллори.
– О чем вы с Аней разговариваете?
Тедди так низко опускает голову над тарелкой, что едва не утыкается носом в печенье.
– Я знаю, что она не настоящая, – шепчет он. – Ты можешь мне это не доказывать.
Вид у него грустный и подавленный, и я вдруг чувствую себя виноватой, как будто я только что насильно заставила пятилетнего ребенка признать, что Санта-Клауса не существует.
– Послушай, Тедди, у моей младшей сестрички, Бет, тоже была такая же подружка, как Аня. Ее подружку звали Кассиопея. Красивое имя, правда? Днем Кассиопея работала в ледовом шоу Диснея, которое гастролировало по всему миру, а на ночь возвращалась в наш маленький домик в Южной Филадельфии и спала на полу у нас в комнате. Мне приходилось быть очень осторожной, чтобы не наступить на нее, потому что она была невидимой.
– Бет думала, что Кассиопея настоящая?
– Мы делали вид, что она настоящая. И это всех устраивало, потому что Бет никогда не использовала Кассиопею для того, чтобы нарушать правила. Ты понимаешь?
– Кажется, да, – отвечает Тедди, а потом вдруг принимается ерзать на своем стульчике, как будто у него внезапно заболел бок. – Мне нужно в туалет. По-большому.
Он сползает со стула и несется к выходу из кухни.
К полднику он даже не притронулся. Я накрываю печенье полиэтиленовой пленкой, а стаканы с молоком убираю в холодильник. Затем иду к раковине и мою посуду. Когда я заканчиваю, Тедди все еще заседает в туалете. Я сажусь за стол и понимаю, что не успела полюбоваться его последним творением, поэтому беру лист бумаги и переворачиваю его лицом вверх.
4
Родители Тедди придерживаются строгих правил относительно времени, которое можно проводить перед экраном, поэтому он никогда не видел ни «Звездных войн», ни «Истории игрушек». Ему даже «Улицу Сезам» смотреть не разрешают. Но раз в неделю Максвеллы собираются в кабинете и устраивают семейный кинопросмотр. Каролина делает попкорн, а Тед включает фильм, обладающий «подлинной художественной ценностью», что на практике обыкновенно означает какое-нибудь старье или картину на иностранном языке с субтитрами, и гарантирую вам, что из них всех вы слышали разве что о «Волшебнике из страны Оз». Тедди его обожает и утверждает, что это его самый любимый фильм.
Так что, плавая с ним в бассейне, мы частенько играем в воображаемую страну Оз. Мы держимся за надувной матрас, и Тедди изображает Дороти, а я – всех остальных: Тотошку, Страшилу, Злую ведьму и Жевунов. И не хочу хвастаться, но я выкладываюсь по полной программе – пою, танцую и хлопаю крыльями, как Летучая обезьяна, и вообще веду себя как звезда Бродвея на премьерном показе. На то, чтобы добраться до финала, когда матрас превращается в воздушный шар, который уносит Тедди-Дороти обратно в Канзас, у нас уходит примерно час. И к тому моменту, когда мы заканчиваем и раскланиваемся, у меня обычно от холода зуб на зуб не попадает, так что я вынуждена вылезти из воды.
– Нет! – кричит Тедди.
– Прости, Тедди-медведик, я вся окоченела.
Я расстилаю на краю бассейна полотенце и ложусь греться на солнышке. Жара стоит за тридцать градусов, так что солнечные лучи быстро избавляют меня от озноба. Тедди упоенно плещется в бассейне рядышком. Теперь он придумал новую игру: набирает полный рот воды и выплевывает ее – ни дать ни взять крылатый херувимчик в фонтане.
– Не делай так, – говорю я ему. – Там хлорка.
– От нее у меня заболит живот?
– Если наглотаешься, то да.
– И тогда я умру?
Внезапно вид у него становится очень обеспокоенный. Я качаю головой.
– Если бы ты выпил целый бассейн, то да, ты мог бы умереть. Но ты не пей совсем нисколько, ладно?
Тедди забирается на матрас и подплывает к краю бассейна, так что мы оказываемся параллельно друг другу – Тедди на матрасе, а я на бортике.
– Мэллори?
– Что?
– А что происходит, когда человек умирает?
Я поворачиваю к нему голову. Он смотрит в воду.
– В каком смысле?
– В смысле, что происходит с человеком внутри тела?
Ну, у меня-то на этот счет имеется твердое мнение. Я верю в божественный дар вечной жизни. И меня очень поддерживает мысль, что моя младшая сестренка Бет окружена ангелами. Я знаю, что когда-нибудь, если мне повезет, мы с ней воссоединимся на небесах. Но Тедди я ничего этого не говорю, поскольку хорошо помню свое собеседование и правило номер десять: «Никакой религии и суеверий. Мы верим в науку».
– Думаю, тебе лучше задать этот вопрос своим родителям.
– А ты почему не можешь мне сказать?
– Я не уверена, что знаю ответ.
– А может так быть, что какой-то человек умер, но все равно остался жив?
– В смысле, стал привидением?
– Нет, ничего такого страшного. – Ему сложно найти подходящие слова, чтобы выразить свою мысль, как, наверное, и всем нам, когда мы обсуждаем подобные темы. – Какая-то часть человека остается в живых?
– Это очень большой и сложный вопрос, Тедди. Я правда думаю, что тебе лучше спросить об этом своих родителей.
Он явно раздосадован тем, что я ушла от ответа, но, похоже, не видит иного выхода, кроме как смириться с этим.
– А когда мы с тобой будем снова играть в страну Оз?
– Мы же только что закончили!
– Только ту сцену, где ведьма тает, – просит он. – Только самый конец.
– Ладно. Но, чур, в воду я больше не полезу!
Я поднимаюсь и накидываю полотенце на плечи, как будто это ведьмин плащ. Потом скрючиваю пальцы, изображая когти, и заливаюсь безумным смехом. «Я разделаюсь с тобой, моя прелесть, и с твоей собачонкой!» Тедди брызгает на меня водой, и я верещу так громко и пронзительно, что с деревьев в испуге вспархивают птицы.
– Ах ты, мерзавка, что же ты наделала! – Я в высшей степени театрально оседаю на бетонную плиту, размахивая руками и корчась в агонии. – Я таю! Таю! Как же это?
Тедди заливается смехом и аплодирует, и я, упав навзничь, закрываю глаза и высовываю язык. Еще несколько подергиваний напоследок – и я затихаю.
– Э-э… мисс?
Я открываю глаза.
От силы в пяти шагах от нас по ту сторону ограждения стоит парень – сухощавый, хорошо сложенный, в шортах с зелеными пятнами
