− Мы рассмотрели вашу просьбу и решили предоставить вам доступ ко всем нашим материалам, − сразу же вступил генерал Зандар. − Разумеется, вам придется работать в условиях секретности. Речь не только о безопасности людей, но и о безопасности государства. Если вы согласны, то вам надо ознакомиться с условиями договора и подписать их.
− Когда я могу с ними ознакомиться?
− Сейчас. Мы сделаем перерыв на час, вы все прочитаете и решите.
Условия оказались довольно жесткими. Один из пунктов требовал работы в лабораториях ведомства, чего Айриль просто не могла допустить. Через час ей пришлось объясняться на счет такого нежелания.
− Я понимаю необходимость соблюдения секретности в информации, но не понимаю, почему должо быть ограничение моей личной свободы?
− Вы видите где-то здесь ограничение личной свободы? − удивленно спросил полковник Орманг.
Айриль ткнула в несколько пунктов.
− Вот эти обязательства означают, что я буду должна работать где-то в ваших лабораториях, совершенно не известно где расположенных и, наверняка, закрытых. В моей просьбе речь шла о доступе к информации в обмен на такой же доступ к информации о моей работе, но не в обмен на мои обязательства работать у вас.
− Мне казалось, вам эта работа будет интересна, − произнес Орманг.
− Мне интересна научная работа, но ее основа лежит в свободе ученого, которую я не намеряна терять.
− В таком случае, я полагаю, нам остается только расстаться, госпожа Айриль Синтина, − объявил генерал. − Мы здесь не в бирюльки играем. В основе наша работа не может вестись без прямого подчинения.
Айриль осталась ни с чем. Через месяц она закончила обработку тех материалов, что имела. Работа получилась довольно большой и составляла почти целую книгу.
Горбинс встретил ее почти удивляясь.
− Мне показалось, что вы забыли об учебе, − сказал он.
− Вам это действительно показалось, − ответила Айриль и выложила перед ним пачку бумаг, переплетеных в книгу. − Это, можно сказать, черновик моей курсовой работы. Я прочитала книги, которые вы мне рекомендовали и там есть список других, которые я нашла сама.
− Просто невероятно. − Он пролистал бумаги, задержался на таблице, попавшейся в середине, затем глянул еще несколько страниц. − Кто вам помогал?
− Моя соседка по общежитию. Она прочитала все, сказала, какие места ей непонятны, я их исправила, чтобы было легче воспринять.
− То есть вы все здесь сделали сами?
− Да. Не вижу, что тут сложного.
− Хорошо. Когда я прочитаю, тогда и выскажусь. Вы можете быть свободны до завтра.
На следующий день Горбинс встретил ее совсем иначе.
− Присаживайтесь, Айриль, − сказал он, указывая кресло напротив. − Дожен признаться, вы меня поразили. Такого анализа я еще ни у кого не встречал. Даже не могу представить, кто бы мог вам в этом помочь, поэтому думаю, что вы все сделали сами.
− Именно так и есть, господин профессор.
− Я принимаю ваш черновик как саму работу и, надеюсь, вы не откажетесь ответить на несколько вопросов?
− Не откажусь.
Профессор задумался и начал с настоящей биологии, с идей, которые могли бы описать хищника как биологическое существо с его свойствами.
Айриль рассказала то, что думала и высказалась за концепцию, которую нашла в одной из книг. Там говорилось о диалектическом развитии по спирали и высказывалась мысль о хищнике, как сильно-связанной колонии одноклеточных организмов. За эту теорию было множество фактов, в том числе и способность к быстрой регенерации, устойчивость к ранениям и возможность возрождения зрелого организма из самых небольших частей.
− Пожалуй, это действительно наиболее близкая теория, − произнес профессор. − И вы должны понимать, что у такой колонии сознания просто быть не может.
Айриль усмехнулась.
− Наука до сих пор не знает, что такое сознание, а вы говорите, что его быть не может у хищника. Откуда это знать?
− Сознание без мозга немыслимо, барышня. Вы уроки в школе не прогуливали?
− Давайте, не будем ссылаться на догмы, заученные в школе.
− А на что ссылаться? Где в этом звере может быть сознание?
− В связях между клетками.
− В таком случае, первый выстрел его убил бы.
− Вы не знакомы с понятием резервирования? Поведение и реакцию на внешние события имеет даже одна живая клетка. А группа вполне может организоваться в высоко интеллектуальное сообщество с единым сознанием.
− Тогда, почему этого нет? Вы же знаете все данные.
− Я знаю не все данные. Часть данных тщательно скрывается УЗ. Вы это знаете, вы ведь там работали раньше.
− Там нет таких данных.
− НЕ БЫЛО раньше, − произнесла Айриль.
− Вы хотите сказать, что что-то знаете о неких других данных?
− Я знаю, что там есть скрытые данные, вы это тоже знаете. Что в них − я не знаю. Но знаю, что там есть то, что может интересовать нас как ученых. Я была там, мне даже предлагали подписать некоторые документы на будущее, но я не стала подписывать то, что ограничивало мою свободу.
− Вот даже как? И с кем вы встречались?
− С полковником Ормангом и с Командованием.
− Обо мне они не спрашивали?
− Нет. Только вспомнили, что вы когда-то там работали.
− Да, я там работал, пока не решил, что наука важнее чем розыск и уничтожение червей в земле. С этим делом они и без меня прекрасно справлялись.
− А как управление относится к нашему экземплярчику?
− Я подписал документ, по которому отечаю за него своей жизнью. На случай его побега. Но местная защита вполне удовлетворила УЗ. Теперь не знаю, чем вас и занять. Здесь фактически нет работы.
− Вас не заинтересовали данные УЗ?
− Заинтересовали. Но я не буду спешить. Надо обдумать, как к ним подойти. Вы как это сделали?
− Просто позвонила, назвалась, сказала об интересе, и меня принял Орманг. Мы поговорили, я высказала заинтересованность в закрытых данных, и он сделал попытку помочь. Только вот УЗ пожелало от меня слишком многого за данные о паре сомнительных случаев. Я решила, что моя курсовая работа без них не пострадает. А пожелают они работать, а не трястись над секретами из воздуха, сами придут.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
