и находилась по сей день. Место, дом Ухлус, окутывала чувствительная паутина. Когда Арахна желала, нити могли становиться липкими, как суперклей, прочные, как сталь, либо и вовсе представлять из себя просто белые, не обладающие весом или какими-то свойствами шелковые волокна. Двести лет прошло с того дня, когда в последний раз кто-то пытался сбежать из Белого плена Ухлус Офус, и четыреста лет с дня, когда кто-то сделал это удачно.
Покои тюремной приёмной оказались того же удобства, что и камеры заключённых. Стены из чёрного, мрачного камня. Старые подсвечники с выгоревшими дотла фитильными свечами, решётчатые, покрывшиеся ржавчиной, грязью и кровью двери, а также мебель… вся выполненная из гнилого дерева. Хоть тюрьма и находилась на поверхности, но темень и холод в ней ощущались как в подземелье. Но сама хозяйка не сильно переживала из-за дискомфорта. В своих мрачных владениях Офус не имела зеркал, видя в ночи лучше, чем при солнечном свете, она всячески избегала возможности видеть себя. Проклятая собственной магией женщина, пряталась от мира и того позора, на который обрекла сама себя. Меня долго отговаривали от личного посещения здешних мест. И, возможно, я бы не пришёл сюда, если бы лично не ознакомился с бумагами, в которых чётко и ясно были прописаны местные продовольственные запасы. А также выдающаяся личность, что практически в одиночку следила за столь огромным и опасным местом.
Ухлус Офус, имя и фамилия женщины, стали названием этого места — тюрьмы, в которой содержалось шестьсот семьдесят семь особо опасных преступников. Профессиональные воры-рецидивисты — самая безобидная местная каста. Элитные убийцы и наёмники, главы преступных организаций, маги, переступившие через человечность и проводившие опыты на людях. Все они ожидали высшего суда, что решит, кому из них жить, кому умереть, а кто ещё мог послужить стране в качестве марионеточного, заклейменного магией раба. Особое внимание в здешней тюрьме уделялось именно магам. Ухлус лично разработала нити, которыми оплетала особо опасных преступников, помещая тех в кокон, в котором волшебники не могли использовать свои сверхспособности, силы, и представляли из себя существ, не страшнее гусеницы. Тюрьма, вся, от пола до дверей, потолков и стен была оплетена нитями, что постоянно высасывали из заключённых ману, силы и жизненные соки. Находясь здесь слишком долго, простой человек лишался сил не то что делать, но и даже думать о побеге. Арахна и её тёмное колдовство буквально забирало у живых интерес к жизни, погружало пленников в состояние обречённости, выйти из которого тот мог разве что на плаху. Проклятие Ухус Офус сделало из прекрасной девы идеального охранника… надзирателя, что от макушки и до кончиков ногтей на своих многочисленных ногах ненавидела свою судьбу.
— Простите, владыка Матвеем, — склонившись пред мной на всех восьми лапах, говорит Ухлус Офус, — за столь невзрачный и местами мрачный вид. Равных вам гостей здешние места никогда не видывали, и, я очень надеялась, что не увидят. Прошу ответьте, как мне расценивать ваше прошение? Уменьшить рационы заключённых на семьдесят семь процентов или сократить число заключённых, для того, чтобы им хватило оставшихся запасов?
Женщина Офус в разговоре со мной держалась максимально неуверенно. С момента моего прибытия все её глаза были опущены, глядели либо в пол, либо на мои сапоги. Последнее время аура, окружавшая меня, стала уплотняться. Силы мои, как и магия, росли в геометрической прогрессии. От того существа и маги, чьи глаза были излишне чувствительны к свету, могли испытывать неудобства. Помимо ауры, резавшей своей яркостью глаза существу из мрака, Ухлус Офус в открытую стеснялась своего внешнего вида. Паучиха не носила брони, во тьме каменной темницы, не имевшей даже окон, ей не для кого и незачем было прихорашиваться. К тому же в империи никто не шил нарядов для существ вроде неё. Паучья часть туловища сверху была прикрыта чем-то на подобии чехла, плотной ткани, в которые оруженосцы облачали лошадей перед битвой. Человеческую половину прикрывал старый, изодранный и перелатанный латками от картофельных мешков пиджак, с имперским, золотым, блестящим и идеально отполированным значком на правом плече. Под пиджаком виделась мне рубаха без пуговиц, с пятнами алой крови и не выстиранной грязи. При Арахне Аорра, не скрывая отвращения, рассказала о сильной Хранительнице неописуемой красоты, что, ослушавшись предупреждений дриад, превратилась в «Это». Однако, даже в отборной, по-настоящему жёсткой критике, моя Дроу таки удосужилась отвесить Арахне несколько скупых комплиментов. Все и каждый касались именно её работы, должности и исполнительности. Ухлус Офус, без обслуживающего персонала, стражи, без поваров, уборщиц, и какого-либо финансового снабжения, в одиночку умудрялась следить за шестьюстами семьюдесятью семью особо опасными заключёнными. Кормежка, прочистка стоков для нечистот, ремонт обветшавших стен и крыши. Приёмка и передача заключённых, плюс контроль за провиантом и рационом. Это существо, оно в одиночку, используя лишь свои навыки, знания и магию, вот уже какой век подряд делала то, что я, даже со своими способностями и магией, вряд ли смог бы осилить. Ухлус Офус была по-настоящему невероятно сильна и талантлива.
— Я гость в ваших владениях, Ухлус Офус. Гость, а не судья или палач. Место, которым вы управляете, обладает запасами, причём весьма внушительными. Мои слуги уже проверили ваши склепы, абсолютно всё, яблочко к яблочку, зернышко к зернышку, соответствует заявленному на бумагах. Это невероятно. На всём юге нет места, обладающего подобными запасами, коих в разорённом войной регионе катастрофически не хватает. Ухлус Офус, сейчас я обращаюсь к вам не как Император, а как человече, ищущий поддержки со стороны. Роще нужны таланты и ресурсы, коими обладает вверенное вам место. Скажите, смогли бы вы с нами ими поделиться?
Паучиха долго не думала.
— Человече, я отвечу — нет. Вверенные нам запасы — собственность Империи и Его Высочества Императора. Каждая крупица еды — это Его воля, благодарность от крестьян, что с потом и кровью возделывали земли. Многие из заключённых в моём доме недостойны подобного, однако вина их полностью не доказана. На то мы и род Человече, не монстры и не демоны, чтобы лишать жизни за одни лишь подозрения. Моё сердце трепещет от мысли, что к таким ублюдкам ваши дети всё ещё способны испытывать сострадание. Однако, на своём личном примере я могу утверждать, каждый достоин суда, а с ним и права исправить содеянное, измениться. Судьба рода человече, каждого из нас, извилиста, словно горная тропа. И на тропе этой, даже злодей может привнести в мир нечто хорошее, либо же навсегда покинуть живых, оставив после себя одни лишь беды. Каждый сам
