Шумилин на минуту задумался, а потом уверенно произнес: — Григорий Александрович Строганов?
Император с недоумением посмотрел на Александра, а потом укоризненно сказал Бенкендорфу. — Граф, но я же просил вас не называть пока никаких фамилий!
— А я и не называл, ваше величество, — ответил немного обиженный Бенкендорф, — похоже, что Александр Павлович сам обо всем догадался.
Николай вопросительно посмотрел на Шумилина, а потом спросил. — Скажите, друг мой, что, в вашем времени все так же хорошо, как и вы осведомлены о хитросплетениях и интригах моего царствования?
— Нет, ваше величество, — ответил Александр, — но я в свое время всерьез занялся изучением тайны гибели Пушкина. Вот оттуда-то и растут ноги всего этого змеиного клубка. Позвольте мне выслушать то, что удалось выяснить уважаемому Александру Христофоровичу, после чего я добавлю кое-какие недостающие детали этого дела.
Бенкендорф вопросительно посмотрел на императора, и, увидев, что тот кивнул ему, начал излагать суть событий. А его агентам удалось узнать следующее.
Граф Григорий Александрович Строганов был единственным сыном барона Александра Николаевича Строганова, действительного тайного советника и члена Санкт-Петербургского Английского клуба. Заведение сие очень смахивало своими порядками и традициями на масонскую ложу. В нем тамошние вольтерьянцы оттачивали свое остроумие, высмеивая «варварские нравы и пороки» русского народа, представителями которого члены этого клуба, надо полагать, не считали.
В 1778 году барон Строганов отправил сына в путешествие по Европе вместе с кузеном – Павлов Строгановым и его воспитателем Шарлем – Жильбером Роммом. Это был весьма примечательная личность. Сын королевского прокурора остался во Франции, став отъявленным якобинцем, голосовавшим за смертный приговор королю Людовику XVI. Нетрудно догадаться, чему учил юных Григория и Павла Строгановых месье Ромм. Григорий, правда, узнав о кончине отца, уехал из Франции, а вот Павел принял участие в штурме Бастилии, и был принят в Якобинский клуб.
Григорий Строганов решил стать дипломатом. В 1804 году он был направлен посланником в Мадрид. Но, в 1808 году при приближении к столице Испанского королевства войск Наполеона, в панике бросил дипломатическое представительство на произвол судьбы, и бежал в Россию. Однако связи и богатство помогли ему остаться на плаву. В 1812 году он стал посланником в Стокгольме, а в 1816 году – в Константинополе.
Еще один зигзаг карьеры Григория Строганова – после событий «четырнадцатого декабря» он был назначен членом Верховного уголовного суда по делу декабристов.
Все это императору и Бенкендорфу было хорошо известно. Так же, как и то, что граф Строганов – графское достоинство он получил в 1826 году – был в отличнейших отношениях с вице-канцлером Нессельроде. И еще был у них общий знакомый – голландский посланник барон Луи Геккерн, и его «приемный сын», а на самом деле – сексуальный партнер Жорж Дантес – убийца Пушкина. Именно Строганов и его супруга Юлия Павловна, были посаженными отцом и матерью во время свадьбы сестры Натали Пушкиной – Екатерины Гончаровой с Жоржем Дантесом. Именно Строганов, по словам современников, «отличавшийся отличным знанием всех правил аристократической чести», «объявил Дантесу решительно, что за оскорбительное письмо непременно должно драться». То есть, фактически подписал Пушкину смертный приговор.
Вот такая вот складывалась цепочка: Нессельроде – Григорий Строганов – его сын Александр Григорьевич Строганов, в настоящее время – министр внутренних дел Российской империи. Учитывая, что у всех этих лиц были обширные знакомства и немалые состояния, можно было ожидать от них любых действий, как против императора, так и против его гостей из будущего. Попытка захвата Шумилина на Фонтанке показала, что британцы что-то уже заподозрили. Вполне вероятно, что своими подозрениями они поделились со своими конфидентами из российского высшего света.
Высказав свои мысли Николаю, Шумилин стал ждать – что скажет ему в ответ император. Немного помолчав, царь сказал,
— Александр Павлович, как я вижу, что вы достаточно неплохо разбираетесь в наших делах. Я попрошу вас вместе с графом Бенкендорфом обобщить все имеющиеся у вас сведения, тщательно взвесить все, и решить – смогут ли сторонники бывшего вице-канцлера выступить в самое ближайшее время, или нет. И какие при этом у них реально могут быть силы. Это очень важно.
Не стоит забывать и о заграничных связях Нессельроде и Строганова. А также и об их масонских связях. Я своим рескриптом от 21 апреля 1826 года объявил, чтобы все лица, имевшие прикосновение к масонству, дали подписку о том, что они вышли из лож, и обязуются больше в них не входить. Но я знаю, что кое-кто, дав такую подписку, продолжали считать себя масонами, и самое главное, поддерживает связи с зарубежными ложами.
И еще – прошу вас не забывать и о польских злодеях, которые сидят сейчас в усадьбах своих сторонников. Они могут быть связаны с теми людьми, о ком мы только что говорили. Александр Павлович обещал помочь нам в их аресте. Конечно, у меня достаточно жандармов и войск, чтобы взять их разбойничьи гнезда штурмом. Но, в завязавшейся схватке могут погибнуть невинные люди. Да и злодеи при этом будут убиты. А нам желательно, чтобы они остались живы, и их можно было бы допросить, и узнать много для нас интересного.
— Ваше величество, — сказал Шумилин, — операцию по задержания польских боевиков мы уже прорабатываем. Руководить ею будет мой сын Вадим. Он служит в спецподразделении, которое занимается задержание преступников, которые торгуют наркотиками. Им часто пригодится делать это в жилищах, попадая в них через выломанные двери и окна. При этом, преступники оказывают отчаянное вооруженное сопротивление, и бойцы спецподразделения должны уметь действовать так, чтобы захватить преступников и остаться при этом целыми и невредимыми.
Кстати, ваше величество, ротмистр Соколов, которого вы отправили на стажировку в наше время, прошел обучение у моего сына. Конечно, по сокращенной программе, но кое-чему его научили.
— Это очень интересно, — сказал Николай. — Александр Павлович, а можно ли посмотреть на то, чему его там у вас научили? Как бы это все организовать?
— Ваше величество, — ответил Шумилин, посмотрев на Сергеева, — я думаю, что завтра после полудня вам это можно было бы показать на Черной речке. Вот, Виктор Иванович нам в этом поможет.
— Хорошо, господа, — сказал Николай, показывая, что разговор закончен, и пора прощаться. — До завтра. Граф, а вы останьтесь, мне надо кое о чем с вами посоветоваться…
Это коммунальная, коммунальная квартира…
А чем занималась Ольга? У нее был свой фронт работ. «Кузина-белошвейка» расположилась в комнате, смежной с покоями дочерей Николая. Правда, одна из них, Мария, вышла недавно замуж и жила в другой половине Зимнего дворца со своим мужем. А вот Адини и ее старшая сестра Ольга жили в своих девичьих комнатах, расположенных на первом этаже – под апартаментами императора и его супруги. То есть, фактически, Ольга жила в царских покоях. Так как на первом этаже и на третьем, где располагались покои императора, не было столовых, вся царская семья обедала на втором этаже – в покоях императрицы Александры Федоровны.
Видимо после небольшого совещания с женой, Николай пригласил Ольгу обедать вместе с ними. Конечно, такой поступок был вопиющим нарушением дворцового этикета, но император, в предчувствии глобальных перемен, махнул на все рукой.
Так Ольга познакомилась с большой царской семьей. Впрочем, многих из ее членов она уже знала. Ну а те, кто еще не были знакомы с гостьей из будущего, с любопытством смотрели на таинственную «Ольгу Валериевну», которая не имела пышных титулов, и вообще многим была не известна, но, тем не менее, пользовалась уважением у государя и его супруги.
Этот момент оценили не только лакеи и слуги, но и некоторые вельможи. С Ольгой стали почтительно раскланиваться при встрече украшенные орденами генерал-адъютанты, министры и главы департаментов, прибывшие на доклад к царю.
Ну а вещи, которые Ольга привезла из будущего, произвели настоящий фурор среди членов царской семьи. Императрица, по совету Ольги, вымывшая волосы с шампунем, была удивлена тем ароматом, который исходил потом от ее волос, и их мягкостью и пышностью. Туалетные воды и духи из будущего вызвали у фрейлин Александры Федоровны бешеную зависть.
А когда на прогулке она и Адини вышли не с обычными кружевными зонтиками, а дамскими зонтиками-автоматами, которые эффектно раскрылись над их головами после нажатия на кнопку, восторгов у окружающих их дам не было конца. Хотя, с точки зрения Ольги, кружевной зонтик из XIX века был во много раз красивее изделия китайского ширпотреба, княгини и графини не могли отвести глаз от их зонтиков, украшенных ярким китайским орнаментом и рисунками драконов.
