– Ну вот есть, например, в Индии столб из чистого железа. Ему 1600 лет. Наши стройки через пятьдесят лет начинают разваливаться – металл устал, – а этот столб до сих пор не ржавеет. Хотя сделан из чистого железа и по всем прикидкам давно должен бы рассыпаться в пыль.
– А еще? – с интересом спросила его Жанна.
Филипп оглянулся – Каменевы и Громовы галдели о чем-то своем, морпеховском, явно вспоминали Чечню. Филипп хмыкнул, повернулся к Жанне и спросил:
– Так это вы что ли мой неизвестный читатель? Громовым-то явно моя книжка побоку…
Какая-то тень пробежала по лицу Жанны, и тут же пропала.
– В интернете налетела на вашу книжку, а тут Яков говорит – поехали с нами на родину новый год встречать. Я думаю – почему нет? – ответила Жанна.
Филипп подумал – где Жанна и где Яков Громов, при всем его обаянии – простой солдафон? Но тут же подумал – любовь зла, да и какое ему, Филиппу, до этого дело?
– Так что еще? – спросила Жанна.
Филипп удивился – настойчивая. Но ответил:
– В 1925 году под Москвой в пласте каменного угля нашли окаменевший человеческий мозг.
– И что? – спросила она.
– А то, что угольный пласт относился к тем временам, когда не то что человека – динозавров на земле еще не было. Если, конечно, придерживаться нынешнего, официально признанного, взгляда на историю.
– А вы, как я понимаю, придерживаетесь какого-то другого взгляда? – спросила Жанна, внимательно глядя ему прямо в глаза.
– Я просто складываю два и два, и если получается четыре, я принимаю ответ… – сказал Филипп, вспомнив недавно сказанные слова Фомина.
Жанна хмыкнула.
– И в чем же этот ваш ответ состоит?
– Да все просто… – пожал плечами Филипп. – Мы на земле не одни и не первые. Были люди и до нас.
– Ну, с этим-то никто и не спорит… – сказала Жанна.
– Да, не спорит… – согласился Филипп. – Но обычно неандертальцев, кроманьонцев, древних египтян, греков и римлян рассматривают как часть общей последовательности, ступени одной лестницы, которая ведет к вершине – к нам.
– А вы как рассматриваете? – поинтересовалась Жанна.
– А я считаю, что лестниц могло быть несколько. И некоторые могли быть и побольше нашей. И вовсе не обязательно те же древние греки и египтяне – звенья одной с нами цепи.
– Хм… – Жанна задумалась, потом засмеялась и сказала: – Без бутылки не поймешь…
Филипп кивнул – понял, потянулся за бутылкой – это оказалось вино – налил и они выпили, отдельно ото всех. Громовы и Каменевы шумели о чем-то своем. Филиппу казалось все же, что один из Громовых время от времени косится на него. Филипп с некоторым беспокойством подумал – не его ли подруга эта Жанна? Не поедет ведь такая женщина абы с кем в такую даль. «А с другой стороны – она спросила, я ответил, что тут такого?» – подумал Филипп.
– Ну ладно, лестниц было несколько и другие по ним могли забраться повыше нас… – напомнила Жанна.
– Вот именно! – подхватил Филипп. – Мы держим тех же египтян за дураков, мол, ездили они в телегах на лошадях. Но египетская цивилизация была пять тысяч лет, а наша – только две тысячи, и мы уже ездим вон на каких авто.
– То есть, вы хотите сказать, все уже было – и самолеты, и ракеты, и машины?
– с любопытством спросила Жанна.
– Да, все уже было! – кивнул Филипп.
– Но тогда куда же все делось? – поддела его Жанна с таким видом, будто поставила мат.
Филипп, однако, только вздохнул. Этим аргументом его пытались опровергнуть многие, и он уже давно даже не смешил Филиппа.
– Понимаете, Жанна… – начал Филипп. – На высших этапах развития цивилизация не оставляет следов – ни предметов, ни информации. Вот даже сейчас: машины, самолеты, компы, телефоны и прочие вещи изготовляются из материалов, рассчитанных на быструю утилизацию. Проще говоря, чтобы, когда сломается, через год-два само превратилось в пыль. Иначе лет за сто мы превратим землю в одну большую свалку.
– Ишь ты… – Жанна откинулась на стуле. – Это довод. – Но тут мысль мелькнула в ее глазах: – Ну а железобетон?
Куда делось все, что построили прежние цивилизации?
– Американцы в 2008 году выпустили фильм «Жизнь после людей». По их расчетам, если человечество вдруг единовременно исчезнет, то уже через сто лет обрушится и Биг-Бен, и самые знаменитые и прочные мосты и здания. Через триста лет то, что останется от человечества, вряд ли можно будет отличить от других камней и холмов. И эти расчеты сделаны без учета разных пыльных бурь, ураганов, и других катаклизмов, которые шутя меняют лицо мира даже сейчас.
Жанна задумалась. Филипп смотрел на нее молча.
– В этом и есть ваше открытие? В том, что мы не первые? – спросила, наконец, она. – Но что же тогда из этого всего следует?
– Не знаю, открытие ли это – то, что мы не первые… – проговорил Филипп. – Да и не это для меня главное.
– А что?
– А вот тут читайте… – он открыл книжку, нашел главу «Аликуам эрат» и подал Жанне.
– Ого! – сказала она. – По каковски это?
– По латыни… – ответил он. – Али-куам эрат – носитель информации. Я предположил, что предки должны были захотеть оставить своим потомкам пламенный привет…
Он хотел продолжать, но тут кто-то откуда-то сбоку закричал:
– Ну хватит, Филя, совсем ты нашу гостью заговорил!
Филипп, стряхивая с себя остатки умной беседы, оглянулся – это был Семен Каменев. Глаза его блестели пьяно и зло. «Ревнует…» – не без удовольствия подумал Филипп.
– Жанна Вадимовна, вы не обращайте внимания, Филя наш как что придумает, так хоть стой, хоть падай! – кричал Семен. Однако Жанна не поднимала от книжки головы. Филипп усмехнулся. Ему еще приятно стало от того, что ему Жанна представилась без отчества.
Один из Громовых схватил Семена за плечо и сделал пальцами знак – молчи. Семен, хоть и перекосило его, сделал в ответ выражение лица «Все – молчу, молчу», и отошел. Но тут в коридоре из кухни послышался шум. В комнату, с огромным противнем в руках, вошел темноволосый и смуглый старичок. Филипп знал его – это был Оскар Осинцев, сосед Каменевых, то ли сверху, то ли снизу, а то ли через стенку. Чем Осинцев зарабатывал себе на жизнь, Филипп не знал (и не он один). Зато всем было известно, что Осинцев виртуозный повар и в особо торжественных случаях Каменевы упрашивали его что-нибудь приготовить.
– Утка по-пекински! – провозгласил Осинцев.
– Дичь! – тут же закричал основательно захмелевший Семен. – Федя – дичь!
Андрей Каменев только всплеснул руками.
– Оскар Иванович, ну я же говорил – без размаха, скромно… – проговорил он.
– Неудобно же так вас утруждать…
– Без размаха – это ты будешь себе яичницу жарить! – назидательно ответил старик, ожидая, пока на столе разгребут посуду и освободят под противень место. – Или ты думал, я тебе картошки сварю и открою банку селедки?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
