радость новоиспечённого мичмана была вскоре омрачена. «12 февраля 1818 г. сельца Городка г-на майора Степана Михайловича Нахимова жена Федосья Ивановна умре скоропостижно без покаяния». Успел ли Павел вместе с братом Иваном добраться из столицы до родного Городка, чтобы проводить матушку в последний путь, неизвестно.
Отпевал новопреставленную всё тот же священник Георгий Овсянников в церкви Спаса Нерукотворного, где он крестил её 11 детей. Похоронили её в фамильном склепе, рядом с умершими в малолетстве детьми.
Вот так самое радостное и самое печальное события в юности Павла Нахимова соединились. Ему ещё не раз предстоит испытать радость побед, омрачённую горечью утрат. Но та потеря была самой ощутимой.
Юный мичман Павел Нахимов был назначен во 2-й флотский экипаж и 1818—1819 годы провёл в столице — как написано в послужном списке, «при береге»40. В 1820 году его назначили на тендер[10] «Янус» под команду лейтенанта Александра Дмитриевича Ахлёстышева. Отзывы о Нахимове были самые положительные: «поведения благородного, в должности усерден». Назвать интересной службу в Кронштадте было нельзя — всё те же стояние на рейде да плавание до Красной Горки и обратно с мая по октябрь. У Нахимова сохранились прекрасные отношения не только с Ахлёстышевым, но и его семьёй. В письме брату он передавал приветы и слал поклоны лейтенанту, его супруге и детям.
В 1821 году Нахимова перевели в Архангельск, в 23-й флотский экипаж. В Архангельск получили назначение и его друзья Михаил Рейнеке и Михаил Бестужев. Вот радость! «Время быстро летело в дружеских беседах с ним, — вспоминал Бестужев о Нахимове, — в занятиях по службе и приятных развлечениях, какими был так обилен в то время город Архангельск... Я живо помню бал в клубе и потом ужин. Там мы танцевали и пировали с ним в последний раз»41. Для троих друзей время, проведённое на берегах Двины, было порой счастливой и безмятежной юности, короткой, как северное лето, но запомнившейся на всю жизнь.
Вскоре Павел ушёл в трёхлетнее кругосветное плавание на фрегате[11] «Крейсер», Рейнеке отправился на Белое море, Михаил Бестужев в Кронштадт, а затем на Сенатскую площадь, в Петропавловскую крепость и в Сибирь.
Павел Нахимов и Михаил Рейнеке перед длительной разлукой увиделись ещё раз — в Копенгагене, куда зашли корабли кругосветной экспедиции. Встреча была короткой, и при расставании у Нахимова, к его огорчению, слов не нашлось, за что и корил себя в письме другу: «Ах! Как живо помню, когда последний раз в Копенгагене простился с тобой, я был нем, чтоб сказать то, что чувствовал, да и теперь тоже»42. Они с Михаилом часто говорили о словах и чувствах, и оба пришли к убеждению: кто сильно чувствует, тот не теряет слов. И вот, пожалуйста, — чувства-то есть, да слов не нашлось. Но Михаил уже хорошо изучил своего друга, знал его сдержанность и нелюбовь к пустым словесам. Да и к чему слова, когда и так всё ясно?
Глава вторая
КРУГОСВЕТНОЕ ПЛАВАНИЕ
Фрегат «Крейсер»
И вот он наступил, этот счастливый миг! Сейчас из толщи воды вынырнут, гремя цепями, якоря, фрегат расправит белоснежное оперение парусов и заскользит при попутном ветре по водной глади кронштадтского рейда в открытое море. А на борту фрегата — счастливчики: лейтенанты Иван Куприянов, Михаил Анненков, Фёдор Вишневский, мичманы Иван Бутенёв, Ефим Путятин, Дмитрий Завалишин, Александр Домашенко, Павел Муравьев и Павел Нахимов. Что чувствовал он в этот миг, о чём думал? Ведь придётся идти не по «маркизовой луже», как в насмешку называли моряки часть Финского залива от устья Невы до Красной Горки, а вокруг света — в безызвестную. Начало похода схоже с ожиданием сражения, с той лишь разницей, что первого ждали не только с тревогой, но и с затаённой гордостью, потому что желающих идти в кругосветку было множество, а назначали немногих.
Польза от кругосветных экспедиций была несомненная: здесь и представительство России в самых отдалённых уголках земного шара, в землях, открытых во время этих плаваний, и бесценный опыт для офицеров и матросов, и научные исследования в области гидрографии, географии, этнологии, естествознания. После появления российских колоний на Аляске, Алеутских островах и в Калифорнии — а это около полутора миллионов квадратных километров — экспедиции стали поддержкой в освоении новых земель, Российско-Американская компания (РАК) только в первой половине XIX века организовала 25 экспедиций, из них 13 кругосветных.
В те времена Россия держала в океане не менее трёх кораблей, выполнявших крейсерские обязанности: один шёл в Тихий океан из Кронштадта, другой находился на Дальнем Востоке, третий возвращался в Балтийское море. На флоте служили матросы, совершившие не один кругосветный поход, а для офицеров кругосветное плавание становилось прекрасной школой — их ждали тайфуны и ураганы Тихого и Атлантического океанов, тропическая жара и снеговые шторма, коралловые рифы и острова с туземцами. Кто из моряков не мечтает об этом? Вот почему те, кто 17 августа 1822 года пришёл проводить фрегат «Крейсер», были грустнее отплывающих.
Капитан и его команда
Английские моряки говорят, что в море капитан — первый после Бога. Командиром экспедиции и фрегата «Крейсер» был назначен Михаил Петрович Лазарев, к тому времени уже известный мореплаватель. Лазарев окончил Морской корпус и в числе лучших был откомандирован для практики на британский флот. Пять лет он плавал мичманом на английских кораблях в Средиземном море и Атлантическом океане, получил опыт боевой службы, затем вернулся в Россию, участвовал в русско-шведской войне 1808—1809 годов и в Отечественной войне 1812 года. В 1813—1816 годах он совершил свою первую кругосветку командиром корабля «Суворов», во время которой была открыта группа островов в Тихом океане, названная именем великого полководца. В 1819-м на шлюпах «Восток» и «Мирный» Лазарев и Беллинсгаузен отправились во вторую кругосветку и открыли новый материк — Антарктиду.
Для третьей экспедиции построили фрегат «Крейсер» и переоборудовали военный шлюп[12] «Ладога». Командиром шлюпа был назначен старший брат Михаила, капитан-лейтенант Андрей Лазарев. Помимо уточнения координат и нанесения на карту целого ряда территорий, экспедиция имела и сугубо практические цели: доставить груз на Камчатку и в поселения Русской Америки. Военный шлюп «Аполлон» — единственный русский корабль у берегов Калифорнии — должен был вместе с «Ладогой» возвратиться домой, а фрегат «Крейсер» — остаться у берегов Америки до прибытия смены.
Перед началом экспедиции М. П. Лазареву была дана подробная инструкция о порядке
