И никогда, никогда не забудешь, как это — когда на тебя смотрит человек, который хочет тебя убить.
Но ты — живой. Хорошо-то как, да?
День пятый
— … Доброе утро.
— Хррппппыыы аааткрой дверь…
Открываю дверь кунга. Ох, ни черта себе. Снег выпал… Красиво. Было бы красиво, если бы смотрел из окна «Интерсити» по пути на дембель.
— Фхррррыыы… там Одесса, море, девушки и пляж?
— Нет. Там Донбасс, слякоть и снег.
— Мамо, я не хочу до школи.
— Вставай, ты директор этой школы.
— Ммм?
— Я говорю: вставай, ты командир этой роты!
— Йооооооо…
На пороге кунга появляется Президент. Это уже добрая традиция — Серега утром ходит к нам пить кофе. Иногда эта его привычка дико раздражает, но вот странно, если он не приходит, то я начинаю по нему скучать. Главное, ему об этом не говорить. Недалеко от нас заводится бензопила, кто-то решил напилить дров с утра пораньше, и скорее всего ненаглядным «Штилем» Ломтика. О, а вот визг пилы стих, и слышны раскатистые маты, точно, кто-то «Штиль» без разрешения взял. Сейчас прольется чья-то кровь.
— Мартін, став давай кофе. Ну шо, зірка фейсбуку, вже погон купив, дірку під ордєн насверлив?
— Мля, Сєрьожа, не задовбуй мене, а то зараз наверну чайніком, і тобі п.зда, я вам доповідаю.
— Ти мене не доженеш.
— Я не дожену — чайник дожене, ти ж мене знаєш, я ж шнайпєр від Бога.
— Гггг… — ржем оба, я сыплю львовскую красную в кружки, Серега курит, коммандер ворочается.
— Мартін, харе жрать, вже форма, як чохол на танк.
— На самольот. Серьожа, не задовбуй мене, бо зара будуть нестатеві відносини.
— Нестатутні, нестатутні відносини, купка недоліків, скока можно повторять! — не выдерживает Вася.
— Мартін, карочє не буде в тебе відносин ніяких, бо ти товстий, як бабак.
— Серьожа, я просто єм, када нєрвнічаю.
— І чого ти зара нєрвнічаєшь?
— Бо я на передку у лютому замєсі. І ще ти мене зайобуєш.
Не розтовойкуй мій нєрв.
— От ти смотрі, самий нєрвний знайшовся!
— Сахар дай.
— На. Так шо, ордєн будет?
— Так, орденоносцы! Идите там, доколупайтесь до кого-то еще! — медленно доходит до исступления ротный на своей койке.
Оборачиваюсь.
— Коммандер, ты кохве будеш?
— А хоть бы й да. Тока послабше.
— Кинь йому півчашки сгуща… — советует Серёга.
— Серьожа, не зайобуй!..
Кофе, глина, камень, снег и патроны. И ветер. И слабый запах кофе. И это нормально. Так и должно быть.
Да?
Ближе к обеду выбираюсь на «Шиномонтаж» с новой радейкой. Наш связист из сорок первого щедрой рукой отсыпал три мотороллы с запасными аккумами, и теперь у нас есть худо-бедно защищенная связь, но, как и любую связь, ее нужно проверить. Так, до кунга — хорошо, до «Кишлака» — хуже, но тоже нормально. Снег накрыл линию и продолжает лениво падать. Пацаны в наряде кутаются в какие-то бушлаты и злобно на меня зыркают. Вручаю им рацию и довожу порядок связи.
Вот это вот красивое «довожу порядок связи» на самом деле обозначает мой спитч «В рацию лишнего не п.здеть, эфир не засорять, „Радио-Пехота“ не включать. Не забывать менять аккумы. Наш канал — третий, постоянно проверяйте. За антенну рацию не таскать! Не таскать, мля, я сказал! И на землю не класть. А то связюк мне ноздрю вывернет за его ненаглядные полудохлые рации…»
Насупленный Прапор берет у меня рацию и тут же выдаёт «Шина в эфире, йо!». «Кишлак для вас на дежурном приеме, прием-прием-прием!» — тут же отзывается нижний пост. Дети, мля.
— … Кобра на связи, — вдруг раздается из другой моторолы, с которой мы разговариваем со штабом первого бата и с шестой ротой. Оба-на, а це шо? Кобра, кобра… Хммм. О, а я канал перещелкнул, стояло на втором, а теперь на четвертом. Это я на внутреннюю волну первого бата стал?
— … проверка связи, — продолжает бубнить рация.
Да кто же это «Кобра»? Цифровые радиостанции меняют голос, он становится эдаким усредненно-безликим, пластмассовым набором звуков из пластмассовой коробки. Иной раз ты пару месяцев слышишь этот голос и только по позывному знаешь, например, минометку, а потом встречаешь их где-то возле магазина и обнимаешься, как с давними друзьями. Странно то, что «наши» — это голоса в рациях, а иногда кажется, что эти голоса — единственное, что напоминает тебе, что ты здесь не один.
— Кобра — Танцору, прием, — говорю я в рацию.
— Кобра на приеме, — откликается тут же эфир. — Я на связи, дорогой.
— Рад тебя слышать, Кобра, — говорю я, улыбаясь во весь рот. Уверен — там, двумя километрами южнее, точно так же улыбается Костя Викинг.
— Не засорять эфир, — вклинивается КСП бата. Ты гля, який борзый.
— Кобра, начинаю работать, прошу дать корректировку по эспэшке сепаров на юго-запад, пятьсот от амонскладов.
— Танцор, я тебя принял, готов через десять минут, как понял меня?
— Кобра, я Танцор, понял-принял.
— Танцор, я П…., чем и куда собираешься работать?
— П…., я Танцор. Ты хочешь, чтобы я по вскрытой связи тебе доложил? Уйди со связи, не засоряй эфир, — мстительно отвечаю я и улыбаюсь. Есть идея.
КСП батальона хранит молчание. Наверняка дежурный там сейчас ищет кого-то наделенного властью и соответствующими погонами, чтобы наябедничать на Танцора с Коброй, которые затевают междусобойчик, не спросившись. А мы и затеваем, да.
— Николаиииич, есть идея, — кричу я, подбегая к кунгу, бухая напитанными водой берцами по снежно-грязной каше. — Давай с СПГ разберем оту эспешку сепарскую в поле! Викинг на связи!
— Я слышал, — отвечает Вася из недр кунга, привязывая ботинки к ногам. — Во-первых, не ругайся с КСП бата, там тоже люди. Во-вторых, есть другая идея. Кращщще.
— Куда уж краще? Тока времени мало, давай быстрее.
— Замолчи свой рот, и давайте послушаем опытного милиционера. — Вася нахлобучивает свою бронешапку ужасающего размера на голову и выскакивает из кунга.
— Дергай Юру Музыканта, пусть заводит «двести шестьдесят первую». Работаем с нижней площадки.
— Ух ты ж, мля! — восхищается подошедший Президент.
И как этот худой проныра умудряется не пропустить все самое интересное?
Десять минут спустя.
— У меня радейка почти села. Там, откуда могу корректировать, ни Киевстар, ни МТС не берут. Бля, — говорит Костя Викинг в телефон. — Ща мои аккум ищут.
— Таааак… — я лихорадочно ищу решение.
Мимо с лязгом, окрашивая мир теплым выхлопом, проносится бэха-двойка и уходит вниз. Наверху сидят Юра и Вася. Я поднимаю руку с рацией, и Вася кивает.
— Могу там человека посадить, в принципе… — говорит Костя и опять замолкает.
— Погоди, — говорю я. — Есть идея. Инет там берет?
— От роутера? Слабенько, на одну палочку. Но берет, — отзывается Костя. Да, парадокс в том, что в зоне АТэО покрытие «Интертелекома» зачастую лучше, чем обычных операторов. — Так, погоди. Ты собираешься…
— Ага, — счастливо говорю я, — хватай роутер и лети на позицию. Будем…
— Будем делать ветер, — говорит Костя и кладет трубку.
Соседи.
Ну, в нормальном мире они располагаются почти со всех сторон, доставая тебя стуком сверху, музыкой снизу, ночным трындежом сбоку, ну и так далее. Сидишь такой на кухне в тапочках, кушаешь вкусный салат, кофеем со сливками запиваешь, обсуждаешь с родными планы по использованию рабочей силы величиной в одного мущщину для наведения порядка в одной отдельной взятой квартире. И тут — «дррррр», о, сосед нашел перфоратор и пытается всверлиться тебе прямо в утренний мозг. И помочь ему даже мысли не возникает, скорее хочется мысленным усилием сломать ему этот перфоратор навсегда.
Ну, а семистами километрами восточнее чуток по-другому.
Соседи — это пацаны слева, воооон на том терриконе, и пацаны справа, воооон на том терриконе. Ты даже никогда их вживую не видел. Только позывные в радиостанции, да может в городе иногда военные, такие, знаете, ну точно с передка, всегда узнать можно, потрепанные побитые берцы, хорошо ношенная форма, небритость, лицо загорелое — и думаешь «черт, соседи, наверное». А они на тебя смотрят примерно так же.
