запоя и ему не только ничего не нравится, его вообще от еды мутит. И это не повод, добавил он, раскатывая тесто для пиццы, чтобы из-за одного барана швырять труды людей, которые над этим меню две недели без продыху трудились.
Росомаха этого, конечно, снести не смогла, концерт закончился не на высокой ноте. Томми швырнул фартук, свято веря, что на этом они попрощались… Потому видеть ее сейчас там, где с одной стороны собака говорит, с другой — Лошадь выступает, а с третьей — белая горячка подступает, для Томми было особенным испытанием.
Но он мужественно посмотрел страху в лицо.
…Росомаха стояла на крыльце в синей широкой юбке, на плечи была небрежно накинута кружевная косынка, волосы спрятаны под соломенной шляпой. И в сумерках уходящего летнего дня было что-то новое в этой женщине, что-то свободное и подчеркнуто независимое… и вместе с тем что-то знакомо-тоскливое. Это, наверное, было оттого, что в руках она крепко держала лопату, и брови были сдвинуты так сердито, что становилось понятно: Росомаха встрече тоже не рада.
— Она-то что тут делает? — жалобно протянула Хорошая, и вопрос повис в воздухе.
Из-за юбки Росомахи неторопливо вылезла Туша. Ей уже с утра было скучно, она не знала, чем себя занять. Туша лениво потерлась о ноги хозяйки, безразлично бросила взгляд на нежданных гостей.
И вдруг замерла. И пульс ее забился с неожиданной частотой.
— Бр-р-р… — не смог сдержаться Буржуй.
…После того как он спас кошку, его жизнь, с одной стороны, стала приятнее, с другой — заметно усложнилась. Туша ему проходу не давала, не знала, чем отблагодарить.
— Не надо ничего, — как мог отбивался Буржуй. — Не надо, говорю…
Но Туша не сдавалась. Обхаживала его, поджидая у дверей, старалась понравиться, ластилась и мурлыкала. Сначала Буржуй хотел по-хорошему, но потом не выдержал, притащил с помойки дохлую кошку и выразительно бросил ее у ног Туши. Но Туша намека не поняла и упорству своему не изменила.
И сейчас, увидев пса, шевельнула своим роскошным хвостом и довольно заурчала…
Максимильян меньше других был посвящен в интриги ресторана, поэтому у него хоть как-то получалось вести диалог с Лошадью.
— Лошадь, ты куда нас привезла? Ты взгляд не отводи, я с тобой разговариваю.
— Жрать охота… — сказала вдруг Лошадь, как будто это все объясняло, — и переночевать надо. Вылезайте давайте! У меня письмо от Королевы с просьбой о ночном постое, только его отнести надо. Не-е-е, я не пойду, сами несите. Вон как с лопатой стоит. И смотрит… прямо взглядом жжет. Словно чует, что просить будем. И отказывать, я думаю, будет до последнего. Все знают, что она гостей не выносит.
— Персонал свой она еще больше не выносит, — хмыкнула Веро, давая понять, что добровольцев не будет, — так что, Лошадь, сама и иди.
Лошадь упрямо выпятила нижнюю губу.
— Про персонал ничего не слыхала. Цветочница всегда одна работает. Весь королевский сад на ее плечах. Ей разве что белки помогают.
— Какие еще белки? — прошипел Максимильян. — Какой сад? Лошадь, ты что плетешь?
— Что есть, то и говорю, — обиделась вдруг Лошадь. — Мы ее между собой Цветочницей зовем, а по делу, она главный садовник при королевском дворе. Характер у нее — конец света, но талант необыкновенный. Цветы ее обожают, она только пройдет мимо, и все вокруг распускаться начинает.
— Странная она какая-то, — шепотом пробормотал Буржуй, высказывая общее мнение, — смотрит на нас, будто не узнает.
Веро медленно кивнула.
— Точно странная. По идее она уже должна была налететь и выволочь Хорошую из телеги. Как за что?! За то, что ты вечером на кухне банку с оливковым маслом разбила.
Хорошая втянула голову в плечи, недоумевая про себя, как про это узнали — она же вытерла все!
— Не все, — одними губами произнес Томми, — ты не вытерла там, где перед уходом Робертино поскользнулся. И, чтобы ты знала, у него с утра на тебя тоже планы.
И тут Росомаха вдруг отставила лопату, круто развернулась и зашла в дом.
— За ружьем пошла? — по общему настроению предположил Максимильян.
Лошадь вдруг фыркнула и, переступив на месте, беспокойно скосила голову куда-то вниз.
Туша, по-женски решив, что выглядит намного привлекательнее, когда гуляет, решилась пройтись мимо Буржуя, чтобы он разглядел как следует, от чего отказывается, а проходя, мимолетно потерлась о ногу Лошади. Потом еще раз и еще. Лошадь даже перекосило — так ей сильно ласка не понравилась.
— Письмо!!! — взревела Лошадь, у нее аж скулы сводило, так хотелось дать пинка Туше, но она придерживала ярость, пока не решился вопрос с ночевкой. — Отнесите кто-нибудь письмо от Королевы!
Тут как раз дверь хлопнула, Росомаха из дома вернулась. В руках она держала подозрительное ведро.
— Письмо, — повторил за Лошадью Максимильян и взглянул на коллектив.
Коллектив упрямо отводил глаза в сторону — каждый благородно хотел предоставить возможность другому.
— Кто? — потребовал ответа Максимильян, теряя терпение. — Кто? Да бросьте, есть же кто-нибудь, кого она терпит.
— А? — вспомнили вдруг все и сразу почувствовали облегчение. Глянули туда, где, подтянув коленки, тихонечко сидела Принчипесса.
Она уже пришла в сознание, забилась в угол и безмолвно наблюдала за происходящим.
…Принчипесса была любимицей Росомахи.
— У кого из вас, из персонала, самая выигрышная внешность? — спросила однажды Росомаха у Веро.
Та, опешив от неожиданности, рот открыла.
«У кого? — подумала Веро в изумлении, и только глаза — хлоп, хлоп — старались оценить этичность вопроса. — У… у меня?»
Росомаха досадно поморщилась.
— У Принчипессы. Она может подойти к гостям, махнуть своими длинными ресницами, и ей любые промахи прощаются.
Росомаха ухаживала за Принчипессой как за любимой лошадкой, одаривала подарками, заставляла Робертино давать корм получше. Робертино был принципиальным, орал, что выделять никого не будет и уход всей скотине одинаковый нужен.
Но Веро соглашалась с Росомахой: лучшей фаворитки было не найти. Принчипесса восхищалась хозяйкой, слушалась ее, старалась подражать во всем. Правда, со временем Веро стала замечать, что восхищения становится все меньше, видно, усталость сказывается, но изначально трепета было так много, что остатки можно было еще надолго растянуть.
…В общем, благородно вытолкав Принчипессу из телеги (что оказалось непросто, упиралась она, как тигрица), все затаили дыхание. Принчипесса одиноко потопталась, обернулась и увидела вокруг себя малодушные лица. Не желая этому верить, она гордо вскинула голову, но жест был неубедительный. И когда она шла к Росомахе, прижав письмо к груди, все видели, как подрагивают ее тонкие девичьи плечики.
— Гады мы… — тихо сказал Томми.
Остальные деликатно промолчали…
Еще через десять минут Максимильян, открыв рот, стоял, держа в одной руке
