Но, несмотря на все изменения, бывшие представители некогда могучего Союза сразу узнавали друг друга в толпе. Даже очень богатые люди немного выделялись своим пристрастием к определенным брендам в одежде, чересчур ярким макияжем, нарочито дорогими сумками и обувью, даже выражением лиц людей, уже не запуганных и подозрительных, а готовых купить и продать все, что покупается и продается. Большие деньги сыграли с некогда очень бедными людьми злую шутку. Они не смогли к ним сразу адаптироваться, полагая, что теперь они могут позволить себе все. Именно поэтому в среде внезапно разбогатевших нуворишей было так много разочаровавшихся в жизни, так много семейных драм, так много всякого «свингерства», наркотиков и прочего свинства.
Инна была действительно эффектной женщиной. Высокая блондинка с идеальной фигурой. Она была одета в светлый брючный костюм бежевого цвета. Дронго вспомнил, что лет двадцать назад брюки на женщинах воспринимались очень неодназначно. И улыбнулся. Как давно это было. Сейчас все это казалось смешным. Солицына уверенно шла к лифтам, находящимся в глубине здания, на стыке двух «обложек», откуда прозрачные кабины уносили гостей вверх. В руках у нее было три больших пакета.
– Простите, – шагнул к ней Дронго, – можно вас на минуту?
Она раздраженно обернулась. Внимательно взглянула на остановившего ее мужчину. Высокого роста, широкоплечий, похожий на телохранителя или охранника. Но она сразу оценила стоимость его костюма, пряжку от ремня, рубашку, обувь. Нет, это был не охранник. И он говорил по-русски.
– Что вам нужно? – спросила она, решив остановиться.
У нее были красивые зеленые глаза, высокие скулы, безупречная линия прямого ровного носа и довольно острый подбородок, не портивший ее, а делавший ее красоту особенно своебразной.
– Подождите, – негромко произнес Дронго, – в вашем номере вас ждут сотрудники полиции.
– Ну и что? – почти равнодушно спросила она. – Я знаю, что произошло. Мне уже позвонил муж и все сообщил. А вы кто такой? Наш адвокат? Или сотрудник испанской полиции?
– Почти адвокат, – кивнул Дронго. – Значит, вы знаете, что сегодня убили вашего знакомого Петра Золотарева?
– Знаю, – ответила Инна, – и очень сожалею по этому поводу. Зачем вы меня остановили?
– Я думал, вам нужно подготовиться к этой новости. Я знаю, что вы были близкими друзьями…
– Мы не были с ним близкими друзьями, – быстро произнесла Инна, – он дружил с моим мужем. Извините, но я тороплюсь. Я должна подняться к себе в номер.
Она прошла мимо него, оставив волнующий аромат парфюма. Дронго знал этот аромат. Последняя новинка от Тома Форда. Резкий и пряный запах, остающийся в памяти. Как странно, что, даже узнав о смерти Золотарева, она не прервала свой шопинг. Такая невероятная выдержка. Или безразличие. Или, наоборот, она сбежала, чтобы немного прийти в себя, подумать о своем поведении. Судя по ее пакетам, она совершила достаточно успешный шопинг. Даже узнав о смерти человека, с которым она была близка. Любой другой человек на ее месте… «Не нужно размышлять о ее месте», – остановил себя Дронго. В конце концов, она не обязана была его любить. Возможно, после этой истории она возненавидела не только своего мужа, но и его компаньона, осмелившегося на такой шаг. Подобные свингерские забавы оставляют след в душе любого человека, как бы он к этому ни был подготовлен всем ходом своей предыдущей жизни. Только очень бесчувственные и пресыщенные особы могут позволить себе не думать о последствиях столь невозможного для нормальных людей поступка.
Он решил, что ему лучше подняться на четырнадцатый этаж. Уже в кабине лифта он увидел, как к отелю подъехали еще две машины с сотрудниками полиции. Поднявшись на четырнадцатый этаж, он хотел пройти к номеру, где нашли убитого. Но его не пропустили сотрудники полиции. Дронго повернул к апартаментам, которые занимали супруги Солицыны. Подошел к дверям. Рядом стоял сотрудник полиции. Но он никак не реагировал на появление Дронго. Очевидно, он просто наблюдал за всем происходившим, не получив других инструкций. В апартаментах самого Золотарева продолжались беседы комиссара с супругой и дочерью погибшего. Дронго позвонил в дверь. И она почти сразу открылась. На пороге стоял мужчина в голубой рубашке и темных брюках. У него были светло-русые волосы, карие глаза, крупный нос с горбинкой. Он был выше среднего роста, коренастый, мощный, с хорошо развитой грудной клеткой. Вероятно, в молодости он занимался спортом.
– Что вам нужно? – спросил он на плохом английском.
– Извините, – сказал Дронго по-русски, – мне нужно с вами переговорить.
– Кто вы такой? – удивился Павел. – Вы переводчик?
– Нет. Я частный эксперт. Меня обычно называют Дронго.
– Ага. Теперь понятно. Это вы невольно помогли убийце убрать моего друга. И вы еще смеете здесь появляться, – нахмурился Солицын. – Я уже не говорю о том, что вы только что приставали внизу к моей жене. Убирайтесь отсюда, я не хочу с вами разговаривать. Если бы вы не отвели Петра в этот номер, он был бы сейчас жив. Это вы виноваты во всем. И мы еще не знаем, кто именно его убил. Убирайтесь, – гневно повторил он, пытаясь закрыть дверь.
Дронго поставил ногу.
– Не кричите, – негромко попросил он, – и сначала меня выслушайте.
– Пусть вас в полиции слушают. Мне не о чем с вами разговаривать. Уберите ногу, или я ее просто сломаю. И выброшу вас отсюда.
– У меня к вам важный разговор…
– Он еще поговорить хочет!
Павел протянул руку и схватил гостя за ворот пиджака. Он действительно был очень сильным человеком. И легко бы справился с внезапно появившимся гостем, даже несмотря на то, что тот выше его на целую голову. Очевидно, Павел занимался в молодости вольной борьбой. Но откуда ему было знать, что перед ним стоял тот самый Дронго, который сумел продержаться несколько секунд против самого Миуры и хотя затем проиграл свой поединок, но вошел в легенду, сумев остановить на несколько мгновений такого мастера. Дронго схватил руку Павла и толкнул его в грудь. Эффект был достигнут почти сразу. Павел отлетел к стене. Дронго оглянулся. Сотрудник полиции все видел, но пока не вмешивался.
– Сейчас я тебя убью, – прошептал Павел, собираясь снова ринуться на него.
– Он мне все рассказал, – быстро произнес Дронго, – Петр рассказал мне о вашей свингерской встрече.
Павел замер, словно вкопанный. Остановился. Перевел дыхание. Оглянулся назад, как будто опасаясь, что их может услышать Инна. Нахмурился. И не очень решительно спросил:
– Что вы такое плетете?
– Он мне все рассказал, – повторил Дронго, – и поэтому попросил меня снять ему отдельный номер. Он не хотел возвращаться в свои апартаменты…
– Тише, – прервал его Павел, – не нужно так громко. Здесь невозможно беседовать. Кто вы такой?
– Я вам уже сказал.
– А почему он решил все рассказать именно вам?
– Он знал, кто я такой. Мы с ним встречались несколько лет назад у одного из наших знакомых.
– Солицын, – раздалось из гостиной, – кто там пришел? С кем ты разговариваешь?
– Ни с кем, – грубо ответил Павел, – это сотрудник полиции. Он просит меня выйти. Я сейчас выйду и скоро вернусь. А ты сиди в номере. Наверно, они захотят побеседовать и с тобой. Ты меня слышишь?
– Слышу. Солицын, только не уходи надолго, – попросила Инна.
Павел что-то недовольно проворчал и вышел из номера, захлопнув за собой дверь. Взглянул на сотрудника полиции, наблюдавшего за ними.
– Вы работаете с ним в паре? – уточнил он.
– Нет, – ответил Дронго, – подозреваю, что он следит за вами. Чтобы вы никуда не убежали. Давайте отойдем в сторону.
– Хорошо. – Солицын достал из кармана брюк сигареты, начал ощупывать другой карман. – Забыл зажигалку, – с досадой произнес он.
– И очень хорошо, – кивнул Дронго, – здесь не разрешают курить в общественных местах. Такие законы приняты уже по всей Европе. Вас могут оштрафовать за курение в коридоре отеля. Можете курить в своем номере, если апартаменты предназначены для курящих.
– Ладно, воздержусь, – пробормотал Павел, убирая пачку сигарет. Они отошли от дверей шагов на десять. Сотрудник полиции молча следил за ними, но ничего не говорил.
– Что он вам мог рассказать? – недовольно спросил Павел. – Что за грязные намеки? Никаким свингерством мы не занимались.
– Даже если бы я сомневался в его словах, то теперь поверил бы абсолютно, – спокойно произнес Дронго. – Вы повторили это слово, которое обычно трудно произносится, и почти никто не знает его смысла. Если, конечно, заранее им не интересуется.
– Не считайте меня кретином, – криво усмехнулся Павел, – не могу поверить, что он мог вам такое рассказать. Что он вам наплел?
– Вы хотите знать все подробности или я могу рассказать только в общих чертах?
