постороннему человеку. А тот стал расхищать имение.
Через несколько дней по приезде Радищев писал отцу:
«Немцово я нашел в великой расстройке и, можно сказать, в разорении. Каменного дома развалились даже стены, хотя не все. Я живу в лачуге, в которую сквозь соломенную крышу течет, а вчерась чуть бог спас от пожара, над печью загорелось. Сад как вызяб, подсадки не было, забора нет. Немцово заложено в банке, а оброк весь идет туда. Посуда вся вывезена, новопостроенная связь продана, лес в значительной степени вырублен».
Больно тронули сердце писателя нищета и разорение крестьян. Одному из знакомых он жаловался, что в дни, когда гроза и дождь не дают выходить из дому, печаль охватывает все его существо. Зато в погожие дни он много гулял, и постепенно неяркая, бесхитростная, но милая сердцу русская природа захватывала его:
«Я ухожу в небольшой лесок, который находится недалеко от моего сада, где нет ничего, кроме яблок. Я гуляю в лесу не для того, чтобы размышлять или стрелять дичь, которой там нет, а для того, чтобы собирать грибы».
В другом письме он трогательно рассказывает, что прямо против двора при въезде стоят три березы, современницы ого детства, так напоминавшие ему «о беззаботном начале жизни человеческой и нередко о горестном его окончании».
Нет, не только природа интересовала этого человека, с невиданной силой и негодованием бросившего в лицо русским правителям свое грозное обвинение и чуть не поплатившегося за это жизнью. И хотя в письме к А. Р. Воронцову он утверждал, что страсть к писательству у него прошла, он не мог не откликнуться на волновавшие его в Немцове картины социальной жизни.
Пером художника-патриота запечатлел он так называемое «отходничество» - вынужденный под угрозой голода уход крестьян из села на промыслы:
«Они тянутся мимо меня так же, как улетают дикие гуси и утки. Они оставляют свои жилища, чтобы искать средства к существованию, так же как птицы, которые покидают север перед заморозками».
Один из биографов писателя говорит, что, стараясь понять причины, заставлявшие многих крестьян покидать жилье, Радищев выясняет, что дает крестьянам земледелие, сколько зарабатывают они на стороне, уходя осенью на промыслы. Александр Николаевич разузнавал, сколько лошадей, коров и другой скотины имеют крестьяне Немцова и соседних деревень, старался выяснить стоимость этой живности.
В 1798 году Радищев ездил к родителям в Саратовскую губернию, а по возвращении в Немцово принялся за рукопись «Описание моего владения». Широким читателям, знающим писателя в основном по книге «Путешествие из Петербурга в Москву», это произведение, как и другие, созданные в Немцове, неизвестно. Оно показывает, что Радищев отнюдь не смирился. Он так же ярко и сильно, как и в «Путешествии», и теми же языковыми приемами описывает горькую участь крестьян. Вот они с песнями возвращаются после работы. «Блаженны, блаженны, е«ли бы весь плод трудов ваших был ваш. Но, о горестное напоминовение! Ниву селянин возделывал чуждую, и сам, сам чужд есть, увы!»
Особенность этого произведения, отличающая его от «Путешествия», состоит в том, что оно не ставит своей задачей художественное описание. Оно построено на убедительно точных экономических выкладках, сделанных Радищевым во время тщательного изучения жизни немцовских крестьян. Но художественное дарование автора, выказавшего себя на этот раз талантливым ученым-экономистом, то и дело невольно проступает.
Радищева. Памятный камень.
В Немцове Радищев создал още ряд произведений, оставшихся в большинстве своем неоконченными вследствие трагической судьбы их автора. Это «Памятник дакгилохореическому витязю» - исследование о поэзии Тредпаковского, высоко оцененное Пушкиным; поэма «Вова», написанная белым стихом; стихотворения «Песнь историческая», «Песни, петые на состязаниях в честь древним славянским божествам», «Осьмнадцатое столетие».
Последнее из этих произведений замечательно. Написанное в 1800 году, в последний год XVIII века, в преддверии нового столетия, оно как бы подводит итог тому, чего же добилось человечество за этот исторический период. Вдохновенно, хотя и тяжеловато, в архаическом стиле писал Радищев об отошедшем XVIII веке:
«Мужественно сокрушило железны ты двери призраков,
Идола свергло к земле, что мир на земле почитал.
Узы прервало, что дух наш тягчили, да к истинам новым
Молньей крылатой парят, глубже и глубже стремясь».
В стихотворении дается величественная картина безбрежного моря. Это вечность, в которую сливаются все реки времен. Поэт вносит в эту картину особую интонацию, обусловленную печальным опытом своей жизни:
«Урна времен часы изливает, каплям подобно:
Капли в ручьи собрались; в реки ручьи возросли
И на дальнейшем брегу изливают пенистые волны
Вечности в море; а там нет ни предел, ни брегов.
…Но знаменито во веки своею кровавой струею
С звуками грома течет наше столетье туда».
В ночь па 12 марта 1801 года в Петербурге произошел переворот. Павел был задушен, на трон вступил его сын Александр I.
Через три дня последовал указ о восстановлении в правах дворян, осужденных так называемой Тайной канцелярией. В списках значился и Радищев. Александр Николаевич выехал в столицу. Он мечтал теперь остаток своей жизни посвятить борьбе за права народа. В августе 1801 года его зачислили членом Комиссии составления законов. Через некоторое время он предложил включить в новый закон ряд демократических положений. Его начальник, граф Завадовский, вызвал Радищева к себе и заявил:
- Охота тебе пустословить по-прежнему! Или мало тебе было Сибири?
Радищев уже успел убедиться в лживости либеральных обещаний Александра I и его правительства. Но своих взглядов изменить не мог и не желал. Жить без всякой надежды на осуществление идеалов он считал бесполезным. Утром 11 сентября 1801 года он принял яд.
Немцово называют теперь Радищевом. В 1949 году, в дни двухсотлетия со дня рождения автора «Путешествия из Петербурга в Москву» был тут поставлен обелиск с мраморной доской. Но как будто бы ничего не осталось здесь от времен Радищева: дома тут все новые с яркими цветастыми крышами.
Постойте… А не те ли три березы вон там, слева, шумят кудрявыми вершинами, шумят, словно рассказывая повесть о горестной, трагической и прекрасной жизни первого русского писателя-революционера… Березки-то радищевские!
Хуторок Орленева
В 1913 году известный артист Павел Николаевич Орлепев купил небольшой хутор под Москвой около станции Востряково тогдашней Рязанско-Уральской железной дороги (ныне Павелецкое направление). Давно уже мечтал актер об этой покупке - он хотел построить театр под открытым небом, в котором могли бы собраться все желающие. Его увлекала пропаганда лучших образцов мирового и русского искусства среди народа.
Еще весной, когда стало припекать солнышко и на пригорках
