самый завидный жених для нее, но и не худший. Бывало, что вдовы правивших конунгов вторым браком выходили за людей менее высокого, чем у них, положения. Пока Годо не завершит свою попытку, будет неуместно говорить о браке Ульвхильд с кем-то другим, и старика Карла можно отправить обратно к Хельги, не дав ему согласия, но и не обидев отказом. За эту возможность Олав вовсе на Годо не сердился. Ну а когда этот поход так или иначе завершится… там и будет видно, куда судьба катится в этот раз.
– Ну, что же! – Олав поднялся на ноги и значительно кивнул Сванхейд, чтобы подала рог.
– Подойди, Годред, – конунг указал на голову и шкуру жертвенного кабана, лежавшую на очаге, – и принеси твой обет как полагается. И ты, Ульвхильд.
Под сотнями напряженных взглядов Годред и Ульвхильд вышли вперед и встали у пылающего очага, чтобы повторить свои обеты, возложив руки на кабанью шкуру. Сванхейд стояла возле них с рогом в руках, и ее лицо было скорее мрачно, чем радостно. Даже Вито, в огромном смятении наблюдавшая за всем этим, не могла не признать про себя, что Годо и Ульвхильд отлично смотрятся вместе. Теперь, когда она взглянула на них как на пару, стало казаться, что никто другой не подошел бы каждому из них так же хорошо. Стоя лицом друг к другу, они напоминали старинные золотые бляшки, где чеканкой изображены Фрейр и Фрейя. Зрелище было прекрасным, и люди вокруг кричали от радости и возбуждения, но Вито с трудом удерживала слезы, отчего перед глазами все расплывалось. Она тоже не знала об этом деле заранее, но не сомневалась: Свен отправится в этот поход вместе с братом. Сейчас, этой зимой, не дожидаясь даже «старого Йоля». И снова Ульвхильд заставит ее ждать мужа вместе с ней. Но что она могла сделать?
– Что ты загрустила? – Свен приобнял ее и заглянул в лицо. – Нужно радоваться. Все идет по-нашему.
Он поцеловал ее, и Вито отпустила прикушенную губу, постаралась взять себя в руки и даже улыбнуться. Она не будет достойна своего мужа, если не обрадуется случаю для него увеличить свою славу. Она знала это, но в душе распахивалась пропасть при мысли, что Свен опять, едва вернувшись, уходит навстречу хазарским клинкам. И не может остаться – его ведет родовой долг, честь воина, жадное до испытаний и побед сердце.
«Те, кто хочет идти, – идите»… – звучало у нее в мыслях. В эту ночь боги слышат каждое слово, и Олав, сам того не зная, открыл дорогу к новым подвигам для тех, у кого в том была нужда.
«И возвращайтесь!» – твердила Вито, глядя на огонь очага, на голову и шкуру жертвенного кабана, на серебряный рог. Будто багряно-золотое деревце бессмертия, всю силу юной души, пробужденную любовью, вкладывала она в эту мольбу в тот час, когда преграда тонка и боги слышат каждое движение человеческого сердца.
Послесловие автора
Выражение «историю пишут победители» справедливо только для нашего времени. Если говорить о той эпохе, которой я занимаюсь, то там историю писали те, кто в принципе умел писать. Благодаря этому они и победителей могли назначать по своему усмотрению. Возможно, этот принцип применим и к тому событию, о котором идет речь: оно – часть нашей истории, но мы о нем знаем только по пересказу из третьих рук, поскольку сами наши предки в то время еще не были грамотны.
Описанный в романе поход руси на Каспий, состоявшийся в промежутке между 909 и 914 годом и занявший около двух лет, – реальное историческое событие, известное из аутентичного источника. У него есть два интересных мне плана: исторический и литературный. Исторический оставляет массу вопросов, а литературный поневоле должен на них отвечать. Предлагаю рассмотреть, кому интересно, как другие писатели пытались выходить из сложных ситуаций этого исторического сюжета.
В русских источниках этот поход не упомянут, и нам известно о нем из сочинения Абуль-Хасана Али ибн-Хуссейна, известного под прозванием Аль-Масуди. Аль-Масуди родился в Багдаде в середине 890-х годов, а в 915 году отправился странствовать по свету и побывал, среди прочего, в Иране и на побережье Каспийского моря. Таким образом, он сам не был очевидцем русского набега, но мог расспросить очевидцев через какое-то относительно небольшое время, когда люди, пережившие это событие, еще были в здравом уме и твердой памяти. Но он не был собственно в Хазарии, поэтому о событиях после ухода русов с Каспия на Волгу мог знать, как принято говорить, от информаторов, причем, вероятно, не из первых рук. Скорее всего, это были хазарские купцы.
Приведем выдержку из сочинения Аль-Масуди, тот самый источник, на котором основываются писатели. Он довольно длинный, его легко найти в Сети целиком, а мы здесь, для удобства читателя, сделаем некоторые незначительные сокращения.
«После 300 года гиджры (912–913 годы) случилось, что около 500 кораблей, из коих на каждом было сто человек (из русов), вошли в рукав Найтаса[41], соединяющийся с Хазарскою рекою… После того как русские суда прибыли к хазарским людям, поставленным при устье рукава, они (русы) послали к хазарскому царю просить о том, чтоб они могли перейти в его страну, войти в его реку и вступить в Хазарское море – которое есть также море Джурджана, Табаристана и других персидских стран, как мы уже упомянули, – под условием, что они дадут ему половину из всего, что награбят у народов, живущих по этому морю. Он же (царь) согласился на это… И русские суда распространились по этому морю, толпы их бросились на Джиль, Дайлем, на города Табаристана, на Абаскун, который находится на Джурджанском берегу, на Нефтяную страну и по направлению к Адарбайджану, ибо от области Ардабиля в стране Адарбайджан до этого моря расстояние около трех дней пути. И русы проливали кровь, брали в плен женщин и детей, грабили имущество, распускали всадников (для нападений) и жгли. Народы, обитавшие около этого моря, с ужасом возопили, ибо им не случалось с древнейшего времени, чтоб враг ударил на них здесь, а прибывали сюда только суда купцов и рыболовов… Царем Ширвана был тогда Али ибн аль-Гайтам. И жители вооружились, сели на корабли и купеческие суда и отправились к этим островам; но русы устремились на них, и тысячи мусульман были умерщвлены и потоплены. Многие месяцы русы оставались на этом море в таком положении… После того как они награбили и им надоела эта жизнь, отправились они к устью Хазарской реки
