Вот интересно, пришло в голову Лёну вдруг ни с того, ни с сего, а ведь в прошлом, как он помнит, Брунгильда явно была старшей в связке с Громуром. Да, это он тогда точно подметил: Вольт подчинялся валькирии! Отчего же теперь он стал ректором Университета и главой Совета, а она на вторых ролях? Неужели из-за того, что женщина? Нет, не замечал он, чтобы в Дивояре имела место хоть малейшая дискриминация в вопросах пола.
— Могу ли я участвовать в переселении сильвандирцев? — с ложью в душе спросил Лён, ничуть не сомневаясь, какой услышит ответ.
— Конечно, — кивнула валькирия, — Побудь с Пафом, ему сейчас нелегко.
Тяжело как всё это было. Летел он сюда с какой-то смутной надеждой, что произошла какая-то ошибка, что о чем-то можно будет попросить, придумать какой-то другой выход. Зачем вообще расселять сильвандирцев? Неужели нельзя оставить их на местах и в таком виде присоединить эти области к соседним королевствам?
Он пришёл к себе домой и брякнулся на кровать. На душе было так погано. Надо было отправляться вниз, быть с другом, которому сейчас так тяжело. А отчего-то на него напала такая апатия. Вот сейчас, когда он свободен от своей миссии придворного мага, он может снова заняться поисками Белого Принца и разгадкой всех тайн, которых накопилось немало. Он может хоть каждый день ходить в зоны наваждения и искать проход в прошлое, чтобы разобраться во многих тайнах — всё это будет незаметно для других, ведь в прошлом можно провести сколько угодно времени, а здесь пройдёт всё ничего. Можно рыться в книгах Дивояра, якобы под предлогом прерванного обучения — только пожалуйста!
— Лён, — громко разнеслось по всему помещению, — мы ждём тебя в Совете Дивояра.
Откуда этот голос?! Из здания Совета возможна прямая связь с любым домом небесного города? Как странно, но с чем-то это ассоциировалось.
— Лён! — снова позвал голос.
— Я слышу! — крикнул он в воздух, вертя головой и пытаясь определить, откуда идёт звук.
— Прибудь к нам, к тебе есть дело. Это ненадолго, — совсем обычно прозвучал ответ, как будто говорящий находился рядом.
От апатии и заторможенности не осталось и следа. Тайны Дивояра продолжали множиться. Да ещё какая-то дурацкая догадка вертелась в голове, не давая ухватить себя.
Быстро переодевшись, Лён выскочил наружу и полетел в Совет. Его там встретили как положено и провели во внутренние помещения — инициировав на вход! Каждый раз отдельная инициация?!
— Лён, ещё одно дело, и вы с Пафом свободны, — так встретил его глава Совета Вольт Громур.
В большом круглом зале Совета, помимо Вольта и Брунгильды было несколько других магов — Лёну они все знакомы. Панорамные окна-экраны показывали мирные картины повседневной жизни Дивояра, наблюдателей перед ним не было, и только пустующие кресла выглядели, как некий просчёт маскировки, который для наблюдательного взгляда мог бы подсказать, что было здесь что-то не так. Всё та же неуловимая догадка брезжила в мозгу, но не давала рассмотреть себя.
— Подойди сюда, Лён, — приветливо позвал Громур, делая жест рукой возле себя.
Лён повиновался и, обойдя по дуге большой круглый стол, приблизился к Громуру и посмотрел на лист бумаги, лежащий на столе.
— Осталось совсем немного сделать, — продолжал глава Совета, придвигая к молодому магистру этот лист с текстом на всеобщем языке. — Надо завершить дело как положено. Вы с Пафом, то есть королём Алаем, должны выступить к народу с торжественной речью по поводу переселения. Надо ободрить людей и объяснить, что всё не так плохо и со временем все неприятности утрясутся. Мы тут составили текст обращения, передай его Пафу, и сам присутствуй рядом, когда он будет обращаться к людям. Чтобы никакой паники и замешательства.
Молодой магистр, стоя рядом с архимагом, кажется, увлечённо смотрел в текст документа, читая его про себя. Это понравилось главе Совета: хороший, дисциплинированный маг получился из этого недоучившегося студента, о котором говорили, что у него большие данные. И не ошиблись ведь!
В голове у Лёна тяжело и горячо забухали барабаны. Он не видел листка с текстом на общем языке Селембрис, но по краю круглой столешницы, искусно сделанной из какого-то драгоценного минерала, вплеталась в экзотический узор надпись на таинственном языке цветного символьного письма! Да, что удивляться, ведь дивоярцы не скрывали, что их летающий город принадлежал когда-то эльфам. Но вот первый раз он видит в Дивояре настоящие цветные символы, которых опять же не понимает!
Как бы естественным жестом он слегка наклонился над столом, словно хотел поближе рассмотреть текст воззвания к народу от имени короля Сильвандира.
— Тут всё просто, — толковал Вольт Громур, — надо уловить общий смысл и настроение.
Пальцы непринуждённо и незаметно легли на эльфийскую надпись (что подсказало ему, как следует поступить?). Он чуть вздрогнул, когда легкие токи пронзили его ладонь, и вместе с этим он стал понимать, что тут написано.
— Возвращайся к Пафу и помоги ему — твоему другу сейчас нелегко, мы понимаем это, — звучал, как издалека голос Вольта.
Не смысл, а видение пришло к Лёну — такой способ передачи информации. Сами символы несут лишь внешний, облекаемый в слова смысл — для непосвящённых. А вот прикосновение открывает власть над этим местом — тому, кто избран. А он избран, но когда и кем? Его ждёт это место, этот круглый зал, и все эти экраны, и тайные устройства, и скрытые возможности, так бездарно используемые дивоярцами. Где-то глубоко под этой столешницей (которая вовсе не столешница!), в каких-то пространственных карманах, скрыта настоящая сущность этого места — весь этот зал что-то из себя представляет. Но что? Туман в голове, как недостаток знания, молчащей памяти и неполноты самого себя. Но слово пришло к нему: Джавайн. Вот это он ощутил так уверенно, так мощно, как будто что-то включилось внутри него. Да, он был проводником между этим местом и… И своей иголкой, волшебным мечом Джавайна.
Он более не слышал голос Вольта, взял, как во сне, со стола листок с воззванием, сдержанно кивнул и вышел, забыв о сопровождении.
— Что с ним? — встревожено спросил Брунгильду глава Совета.
— Им обоим тяжело, — ответила валькирия, глядя в след своему ученику. — Это испытание, которое мы могли смягчить, провести иначе. По крайней мере, для Пафа.
— Ты же знаешь: в большой игре большие ставки. Ты первая заметила, что с этим твоим учеником что-то не так. И я сам думаю, что ты не ошиблась: это он. За тысячу лет многое забывается, но это лицо мне снится иногда. Он и Румистэль потрясающе похожи, и ещё этот Каратель.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
