— Разумеется.
— Отлично! Значит, резюмируя вкратце, вы пользовались лекарствами, чтобы подавить сновидения. Но опасность для вас представляют далеко не все сны — только наиболее яркие и отчетливые. Тетка снилась вам в виде белой кошки, но наутро кошкой не стала, верно ведь? То есть какая-то часть ваших снов вполне приемлема, не так ли? — Хабер дождался утвердительного кивка собеседника. — Тогда предлагаю поразмыслить вот о чем. Как вы отнесетесь к предложению исследовать весь этот феномен в целом и, возможно, научить вас видеть лишь безопасные сны, сны без страхов?
Позвольте объяснить подробнее. Предмет вашего сна складывается из эмоциональных пиков в подсознании, и вас страшит именно невозможность контроля над способностью отдельных сновидений влиять на реальную действительность. В онейрологии принято рассматривать сны как весьма изысканный и метафорически многозначный язык, на котором ваше подсознание пытается сообщить сознанию нечто как раз о реальности, вашей личностной реальности, пытается подать сигнал, воспринять который рассудком вы еще не готовы, то есть не в состоянии истолковать рационально. Но мы ведь можем воспринять метафору и буквально как метафору — на этой стадии исследования вовсе нет нужды переводить ее в рассудочные термины. И упираемся мы тогда прямо в суть вашей проблемы: вы боитесь своих снов и одновременно нуждаетесь в них. Вы пытались подавить сны лекарствами, но это не сработало.
Что ж, давайте попробуем нечто совершенно обратное. Клин клином вышибают. Давайте нарочно дадим вам поспать. Спокойно поспать и увидеть сон, яркий и отчетливый с заранее известным содержанием, прямо здесь и сейчас. Под моим присмотром, под строгим медицинским надзором. Таким образом вы как бы сохраните контроль над тем, что, казалось бы, проконтролировать невозможно.
— Как же я смогу увидеть действенный сон по заказу? — удивился Орр не без тревоги в голосе.
— Сможете, сможете. Во Дворце Грез доктора Хабера. Доводилось ли вам раньше подвергаться гипнозу?
— Только у стоматолога.
— Отлично. Великолепно. Мой метод прост: я погружаю вас в гипнотический транс, затем приказываю заснуть и увидеть сон определенного содержания. Вы наденете на себя трансшлем — для вящей уверенности, что заснете под гипнозом по-настоящему, а не сомнамбулически. На протяжении всего эксперимента я буду вас наблюдать, снимать всяческие параметры и приглядывать за энцефалограммой. Потом разбужу вас, и мы обсудим результаты. Если все пройдет без сучка без задоринки, то, полагаю, все ваши страхи развеются, как утренний туман.
— Боюсь, ничего не выйдет. Один такой сон приходится у меня на несколько десятков ночей, а то и на сотню, — упирался Орр. И его довод звучал как будто резонно.
— Неважно, развлекайтесь себе сном любого типа, какой получится, зато все его содержание и эффект воздействия будут полностью зафиксированы. Я занимаюсь этим скоро уже десятилетие и уверен, что все будет в полном порядке — если, конечно, наденете трансшлем. Не приходилось еще? — Орр отрицательно помотал головой. — Но хотя бы догадываетесь, что это за штука такая?
— Вырабатывает сигнал для… для попутной мозговой стимуляции, кажется.
— Если грубо, то так оно и есть. Русские пользуются психическими трансшлемами более полусотни лет, израильтяне, как следует усовершенствовав, тоже уже порядком, наконец-то и мы спохватились и наладили выпуск собственных — для профессиональных нужд, вроде умиротворения разбушевавшихся психов, и даже для домашнего использования в качестве генератора альфа-ритмов, замены снотворному.
Скажем, года два назад я занимался одним весьма трудным случаем ПНЛ в Линтоне — женщиной в глубочайшей депрессии. Как все жертвы подобного синдрома, спала она крайне мало и практически не погружалась в сон-фазу, не видела снов. Вернее, как только та наступала, больная тут же просыпалась и подскакивала как оглашенная. Порочный круг: чем глубже депрессия, тем слабее сон, слабее сон — сильнее депрессия. Разорвать бы его. Но как? Ни одно из известных нам лекарств сон-фазу не усиливает. ЭМС — электронная мозговая стимуляция? Тогда придется имплантировать электроды, и глубоко — в участки мозга, ответственные за сон. Но всегда ведь предпочтительнее обойтись без хирургии. И я надумал воспользоваться трансшлемом.
Что произойдет, если смодулировать специальный низкочастотный сигнал, нацеленный на определенный участок мозга? Это был новый подход, и, прежде чем удалось создать портативный электронный комплект для такого рода исследований, пришлось несколько месяцев корпеть над громоздким стационарным оборудованием. За это время я успел перепробовать воздействие на мозг пациента записей ритмов здорового мозга из самых различных стадий сна. Толку было не слишком много. Сигналы эти то находили слабый отклик в больном мозгу, то нет — последнее куда чаще. Требовалось нечто обобщающее, усредненный сигнал, выработанный по результатам анализа сотен контрольных записей.
Тогда, занимаясь параллельно и другими пациентами, я надумал выделять полезные состояния и монтировать записи — когда мозг подопечного четко вырабатывал искомый здоровый сигнал, я его фиксировал, наращивал, усиливал и продлевал. В результате, воспроизводя полученную запись, я получил возможность лечить больной мозг его же собственными нормальными ритмами. Нечто вроде положительной обратной связи. Поднакопив опыта, я несколько усложнил аппаратуру — взгляните, что вышло из простой комбинации ЭЭГ плюс трансшлем. — Хабер указал на электронную чащу за спиной Орра. Добрая доля всей этой машинерии, дабы не шокировать наиболее пугливых посетителей, таилась за пластиковыми панелями, но и на виду оставалось предостаточно — на добрую четверть небольшого кабинета. — Это и есть мой Храм Грез, мой «сон из машины», — добавил доктор с горделивой улыбкой, — или Аугментор, если выражаться по-научному. Его функция — погрузить вас в сон со сновидениями, легкими и поверхностными или же глубокими и яркими, какие только пожелаем. Да, кстати сказать, та депрессивная дамочка из Линтона выздоровела полностью и выписалась еще прошлым летом. — Хабер кивнул на аппаратуру. — Ну как, рискнем, попробуем?
— Прямо сейчас?
— А чего еще ждать?
— Как-то не совсем обычно это — отправиться на боковую среди бела дня… — смутился Орр, а Хабер тем временем, вытянув из набитого доверху ящика бланк, уже заполнял наспех форму «Добровольное согласие на гипноз в соответствии с требованиями ЗОБ-контроля».
Приняв протянутую доктором авторучку, Орр послушно, хотя и несколько принужденно, подмахнул листок.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
