— Хагрид...
— Перевязываю я лукотрусу лапки, вдруг слышу — идут, — сказал Хагрид, с грустью оглядывая остатки своей хижины. — Они ему все прутики опалили, бедняжке...
— Хагрид...
— Что случилось, Гарри? Как эти Пожиратели из замка удирали, я видел, но Снегг-то с ними какого рыжего дьявола делал? И куда он подевался — за ними погнался, что ли?
— Он... — Гарри кашлянул, от ужаса и дыма горло его совсем пересохло. — Он... там убийство, Хагрид...
— Убийство? — воскликнул Хагрид и уставился на Гарри. — Снегга убили? Ты о чем толкуешь-то, Гарри.
— Дамблдора, — сказал Гарри. — Снегг убил... Дамблдора.
Хагрид просто молча смотрел на него, та небольшая часть лица лесничего, какую не закрывали волосы, казалась пустой, непонимающей.
— Дамблдора что... а, Гарри?
— Он мертв. Снегг убил его...
— Не говори так, — грубо оборвал его Хагрид. — Снегг убил Дамблдора — дурь какая, Гарри. Зачем ты так говоришь?
— Я видел, как это произошло.
— Да не мог ты этого видеть.
— Видел, Хагрид.
Хагрид потряс головой. Видно было, что он не верит, но сочувствует, — лесничий думал, что Гарри слишком сильно стукнули по голове, что у него путаются мысли, что он еще не оправился от чар...
— Там, наверное, вот что было: Дамблдор велел Снеггу пойти с этими, с Пожирателями, — уверенно произнес Хагрид. — Чтобы, значит, они его не изобличили. Слушай, давай-ка в школу потопаем. Пошли, Гарри...
Гарри не стал ни спорить, ни что-либо объяснять. Его все еще била неудержимая дрожь. Хагрид и сам все скоро узнает, слишком скоро... Приближаясь к замку, Гарри увидел: теперь в нем освещены многие окна, и ясно представил себе, что творится внутри — люди бродят по комнатам, рассказывают друг другу, что в замок проникли Пожиратели смерти, что над Хогвартсом висит Черная Метка и, значит, кто-то убит...
Парадные дубовые двери стояли настежь, из них лился свет на подъездную дорожку и лужайку перед школой. Медленно, неуверенно, на ступеньки крыльца выходили ученики и преподаватели в ночных халатах, нервно оглядываясь в поисках каких-либо признаков скрывшихся в ночи Пожирателей смерти. Но глаза Гарри были прикованы к земле у под-ножия самой высокой из башен замка. Ему казалось, что он различает лежащую там на траве черную, бесформенную груду, хотя, на деле, он находился еще слишком далеко от башни, чтобы увидеть что-то. Но даже безмолвно глядя туда, где, как он думал, должно лежать тело Дамблдора, Гарри заметил, что уже многие идут в ту сторону.
— На что это все они смотрят? — поинтересовался Хагрид, когда он, Гарри и Клык, старавшийся держаться поближе к ногам хозяина, подошли к замку. — Что там лежит на траве? — резко спросил он, сворачивая к Астрономической башне, у подножия которой уже собралась небольшая толпа. — Ты видишь, Гарри? Прям около башни? Под самой Меткой... ах, чтоб тебя... думаешь, кого-то сбросили...
Хагрид умолк, видимо, мысль, пришедшая ему в голову, была слишком ужасной, чтобы ее выговорить. Гарри шел пообок от Хагрида, чувствуя боль и жжение в лице и в ногах, там, куда в последние полчаса ударяли самые разные заклятия. Он ощущал непонятную отрешенность, как будто от этой боли страдал кто-то другой, шагающий с ним рядом. По-настоящему реальным и неотвратимым было лишь страшное стеснение в его груди...
Как во сне, продвигались они с Хагридом через невнятно бормочущую толпу и наконец добрались до самого ее края, туда, где онемевшие от горя ученики и преподаватели оставили немного свободного места.
Гарри услышал, как Хагрид застонал от боли и потрясения, но не остановился; он медленно шел вперед, пока не достиг тела Дамблдора и не опустился перед ним на землю.
В то самое мгновение, как спало наложенное на него Дамблдором парализующее заклинание, Гарри понял: надежды нет, заклинание перестало действовать лишь потому, что умер тот, кто его наслал. И все же он не готов был к тому, чтобы увидеть, как величайший волшебник, какого он знал, лежит на земле изломанный, с раскинутыми руками...
Глаза Дамблдора были закрыты, и, если бы не странные углы, под которыми отходили от тела руки и ноги, он мог показаться спящим. Гарри протянул руку, поправил съехавшие с крючковатого носа очки-половинки, стер рукавом вытекшую изо рта струйку крови. Потом вгляделся в старое, мудрое лицо, пытаясь до конца осознать огромную, непостижимую ис-тину: никогда больше Дамблдор на заговорит с ним, никогда не сможет прийти ему на помощь...
В толпе за спиной Гарри негромко переговаривались люди. Прошло долгое время, прежде чем он заметил, что упирается коленями во что-то жесткое, и опустил на них взгляд.
Медальон, который им удалось похитить так много часов назад, выпал из кармана Дамблдора. По-видимому, от удара о землю он раскрылся. И хотя потрясение, ужас и печаль, охватившие Гарри, уже не могли стать сильнее, он, едва подняв медальон с земли, подумал: что-то не так...
Он повертел медальон в руках. Медальон был совсем не таким большим, как тот, который Гарри видел в Омуте памяти, поверхность его была гладкой, знак Слизерина, змеевидная «S», на нем отсутствовал. Более того, он не содержал в себе ничего, кроме сложенного клочка пергамента, плотно втиснутого туда, где полагалось находиться портрету.
Машинально, почти не думая о том, что делает, Гарри вытащил пергамент, развернул его и при свете множества волшебных палочек, уже засветившихся за его спиной, прочитал:
Темному Лорду.
Я знаю, что умру задолго до того, как ты прочитаешь это, но хочу, чтобы ты знал — это я раскрыл твою тайну. Я похитил настоящий крестраж и намереваюсь уничтожить его, как только смогу. Я смотрю в лицо смерти с надеждой, что когда ты встретишь того, кто сравним с тобою по силе, ты уже снова обратишься в простого смертного.
Р.А.Б.Что может означать это послание, Гарри не знал, да и не хотел знать. Важно было только одно: это не крестраж. Дамблдор понапрасну отдал все свои силы, выпив ужасное зелье. Гарри смял пергамент в руке, и в глазах его вскипели жгучие слезы, и в тот же миг за спиной его завыл Клык.
Глава 29. Плач феникса
— Пошли, Гарри...
— Нет.
— Не надо тебе здесь оставаться, Гарри... пошли, пошли...
— Нет.
Он не хотел покидать Дамблдора, не хотел никуда уходить. Лежащая на его плече рука Хагрида подрагивала. Потом и еще один голос произнес:
— Гарри, пойдем.
Чья-то маленькая и теплая ладонь взяла его за руку и потянула вверх. Гарри подчинился ей почти бездумно. И только когда пробирался сквозь толпу, ничего не видя вокруг, вдруг понял по веявшему в воздухе аромату цветов, что это Джинни ведет его назад, в замок. Чьи-то неузнаваемые голоса звучали в его ушах, рыдания, крики и причитания разрывали ночь, но Гарри и Джинни все шли и шли, пока не поднялись по ступенькам в вестибюль. Краем глаза Гарри видел, что все всматриваются в него, удивленно перешептываются, и рубины Гриффиндора, точно капли крови, поблескивают на полу, по которому они шли вдвоем, направляясь к мраморной лестнице.
— Пойдем в больничное крыло, — сказала Джинни.
— Я не ранен, — ответил Гарри.
— Это приказ МакГонагалл, — сказала Джинни. Все уже там, Рон, Гермиона, Люпин, все...
В груди Гарри вновь шевельнулся страх — он и забыл об оставленных им позади распростертых по полу неподвижных телах.
— Кто еще погиб, Джинни?
— Из наших — никто, не бойся.
— Но Черная Метка... Малфой сказал, что переступил через труп...
— Он переступил через Билла, но с ним все хорошо, Билл жив.
Однако что-то в ее голосе заставило Гарри понять — случилась беда.
— Ты уверена?
— Конечно, уверена... Он... немного изуродован, вот и все. На него напал Сивый. Мадам Помфри говорит, что он... он уже не будет выглядеть, как прежде... — Голос Джинни чуть дрогнул. — Мы просто не знаем, какими могут быть последствия, все-таки Сивый — оборотень, хоть он в эту ночь и не преображался.
— А другие... там были еще тела...
— Невилл лежит в палате, мадам Помфри считает, что он поправится полностью, ну еще профессору Флитвику досталось, но он тоже чувствует себя неплохо, слабость в ногах, вот и все. Он все требует, чтобы его отпустили посмотреть, как там его когтевранцы. А вот один из Пожирателей смерти убит, попал под смертоносное заклятие, которые расшвыривал повсюду тот огромный блондин. Гарри, если бы не твой «Феликс», думаю, нас всех перебили бы, а так все, похоже, летело мимо...
Они уже добрались до больничного крыла, Гарри, пинком распахнув дверь, увидел на койке у входа спящего Невилла. Рон, Гермиона, Полумна, Тонкс и Люпин стояли у другой койки, в дальнем конце палаты. Услышав скрип двери, все они обернулись. Гермиона подлетела к Гарри, обняла его, Люпин с встревоженным видом шагнул ему навстречу.
— С тобой все в порядке, Гарри?
— Да, все... Как Билл?
Никто ему не ответил. Гарри глянул поверх плеча Гермионы и увидел на подушке Билла неузнаваемое лицо, рассеченное и разодранное так страшно, что оно казалось гротескной маской. Мадам Помфри наносила на раны какую-то остро пахнущую зеленую мазь. Гарри вспомнил, с какой легкостью Снегг залечивал раны, причиненные Малфою заклинанием Сектумсемпра.
