На улицу вышли люди с факелами, отмечая услышанную новость, другие же в страхе запирались в своих домах. Колокола по-прежнему звучали, продолжая свою печальную песнь, прерываемую лишь взрывами. Жоан не смог определить, были ли это выстрелы или грохот от фейерверка.
Добравшись до книжной лавки, он с удовлетворением отметил, что двое подмастерьев стояли на страже у окон, направив в сторону улицы дула своих аркебуз. Паоло обрадовался, увидев его живым и здоровым.
– Папа умер, – сказал ему римлянин. – Я привел защиту книжной лавки в боевую готовность на случай, если на нас нападут.
– Да, я знаю. Я был в Ватикане.
– Что произошло?
– Даже если бы я вам это рассказал, вы все равно бы не поверили.
90
Беспорядки, предсказанные Микелем, вспыхнули сначала в Риме, а потом – по мере распространения новости – в церковных областях, завоеванных Цезарем. Говорили, что умерли оба – и отец, и сын. Многочисленные семейства, за последние годы лишенные Ватиканом своей собственности, поспешили вернуться в свои бывшие поместья, чтобы снова вступить во владение ими. В Риме опять появились представители крупных кланов, которых покарали Цезарь и его отец, страстно желая власти и мести. Орсини выползли из своих убежищ в полной готовности взять контроль над городом, Колонна сформировали небольшое войско во главе с Просперо, сражавшимся в испанских войсках под командованием Великого Капитана; это войско маршем направлялось в Рим, а Савелли возникли из ниоткуда и забаррикадировались в своем бывшем дворце после того, как напали на городскую тюрьму и освободили всех заключенных. Все эти семьи на протяжении столетий были заклятыми врагами и ненавидели друг друга, но, казалось, готовы были позабыть о своих разногласиях, лишь бы покончить с властью, которая еще оставалась у каталонцев.
Клан Орсини, алкая мести, особо выделялся, совершая всевозможные зверства: грабежи, похищения, убийства и изнасилования с особой жестокостью. Фабио Орсини, сын Паоло Орсини, одного из казненных доном Микелетто во время событий в Сенигаллии, дошел до того, что вымазал лицо и руки в крови одного из дальних родственников семьи Борджиа, которого зарезал кинжалом во время нападения на испанский квартал около виа Бьянки.
Репрессии со стороны дона Микелетто не заставили себя ждать. На следующую ночь, вместо того чтобы перейти мост Сант-Анджело и таким образом насторожить Орсини, он со своими людьми незаметно переплыл Тибр на лодках, воспользовавшись темнотой. Они неожиданно напали на часовых и подожгли район Монте Джиордано – владения Орсини. Пламя распространилось по всей территории. Орсини совершили ответный удар, напав на пару дворцов каталонцев и похитив находившихся там женщин. Дон Микелетто, в свою очередь, ответил новой атакой и новыми поджогами.
Слухам не было конца. Борджиа превратились не только в жестоких отравителей, прелюбодеев, кровосмесителей и воров, похитивших имущество Церкви, но и в чернокнижников. Снова и снова повторялись истории про семь дьяволят, прибывших в Ватикан, чтобы забрать душу Папы, и про колдовство, примененное для излечения Цезаря с помощью быка – геральдического символа семьи Борджиа. Тот факт, что тело Папы, само по себе будучи объемным, быстро разлагалось из‑за поразившей его болезни и августовской жары, распространяя тошнотворный запах, раздуваясь все больше и больше и приобретая черный оттенок, давал еще большую почву для этих слухов. Никто не хотел приближаться к телу, а слугам с трудом удалось втиснуть его в гроб, поскольку его очень сильно разнесло. Гроб стоял по другую сторону решетки, отделявшей его от людей, и вскоре понтифик был похоронен после соблюдения лишь самых основных протокольных церемоний. Подобные истории способствовали резкому ухудшению отношения черни к каталонцам, и группы людей, жадных до крови и грабежей, высыпали на улицы охотиться на них.
Жоан держал книжную лавку открытой, несмотря на столбы дыма от пожаров, поднимавшиеся по всему городу. Один из подмастерьев нес вахту на верхнем этаже, аркебузы были заряжены: Жоан знал, что его лавка пользовалась известностью в городе и что она обязательно подвергнется нападению. Первая атака случилась в полдень следующего дня, но она была плохо организована, и нападавшие обратились в бегство после первых же предупредительных выстрелов. Несмотря на это, никто не строил иллюзий, понимая, что рано или поздно они вернутся.
Когда обстановка на улице нормализовалась, баррикады преобразились в столы, на которых были разложены книги и письменные принадлежности, и лавка по-прежнему оставалась открытой в обычное время. Жоан удивился, когда появились несколько посетителей; правда, они только жаждали новостей и пришли с охраной. Они поговорили о погибших от нападений знакомых и сообщили о том, что дворцы, как и книжная лавка, были защищены баррикадами и вооруженными людьми. Орды преступных элементов наводнили город с криками «Смерть каталонцам!»; они нападали на всех и все, что хоть чем-то напоминало иностранное, и грабили имущество при малейшей возможности. Жоан решил приютить у себя пару семей, которые были не в состоянии сами защитить свои дома.
Однажды утром явился Микель Корелья, возглавлявший мощное войско.
– Порядок в городе восстанавливается! – во весь голос, так чтобы его было хорошо слышно, возвестил он. – Скоро Рим снова станет безопасным городом.
Жоан пригласил его наверх выпить по стаканчику вина и перекусить. Он был рад видеть Микеля и хотел узнать правду о том, что же на самом деле происходит.
– Цезарь все еще болен, – сообщил тот. – Он едва может говорить и по-прежнему страдает от лихорадки. Но когда температура понижается, он вполне адекватен.
– Вам удастся восстановить порядок?
– Нет, до тех пор пока Цезарь не восстановится и не будет избран новый Папа. Мы полностью контролируем Ватикан и эль Борго на другом берегу реки, а на этом – только отдельные территории. Ко всему прочему кардиналы просят нас покинуть замок Сант-Анджело, что мы отказываемся сделать. Однако в качестве превентивной меры мы отправим наших женщин и детей в надежный замок за пределами Рима.
– Когда состоятся выборы?
– Скоро, держись как можешь.
Жоан утвердительно кивнул. Он был готов к этому.
Через несколько дней, в начале сентября, Микель Корелья снова появился в книжной лавке.
– Я пришел попрощаться, – сказал он Жоану. – Скоро состоятся выборы нового Папы, и коллегия кардиналов, в соответствии с традицией, приказывает всем вооруженным формированиям покинуть город, чтобы избежать возможности повлиять на голосование.
– А что будет с нами, каталонцами, остающимися в городе?
– То же самое, что и сейчас: вы должны будете сами защищать себя. Я забираю с собой Цезаря, который по-прежнему болен, и всю семью, – сказал Микель и добавил с улыбкой: – И казну, которая служит нам доброй гарантией. Она поможет содержать войско.
– А что будет с Санчей Арагонской? – спросил Жоан. – Она все еще находится в заключении в замке?
Дон Микелетто фыркнул, прежде чем ответить.
– Черт, а не женщина! Бедный же ее муж! Поэтесса, образованная, красавица, чувственная, но с дьявольским характером. Мы освободили ее, и она решила вернуться в Неаполь, где по-прежнему сохранит титул княгини де Сквиллаче, поскольку король Фернандо Испанский не стал лишать титулов родственников Папы.
– Анна будет счастлива снова увидеть ее.
– Она в хорошей компании. Только вышла на свободу и уже заимела нового любовника.
– Кого?
– Ни больше ни меньше, как Просперо Колонну.
– Да он же вдвое старше княгини!
Микель сложил губы трубочкой и пожал плечами, не посчитав достойной внимания подобную деталь.
– Но он обладает большой властью. Он стоит во главе значительного войска, которое посылает Великий Капитан под предлогом поддержания порядка в Риме. На самом деле целью является давление на кардиналов, чтобы они выбрали Папу, благосклонно настроенного к Испании. – Валенсиец поднес указательный палец к губам, прося Жоана сохранить секрет: – Несмотря на болезнь, Цезарь по-прежнему держит под контролем одиннадцать кардиналов и ведет переговоры одновременно с французами и испанцами, чтобы добиться избрания нужного нам Папы.
– Надеюсь, что нам повезет.
– Вполне может быть, что пройдет много времени, прежде чем мы увидимся вновь, – сказал Микель. – Если все будет так, как мы планируем, Цезарь вернется в Рим в качестве знаменосца вновь избранного понтифика, а я буду сражаться на периферии. Венецианцы оккупировали Романью, а кондотьеры, которых мы изгнали, хотят вернуть свои владения. И я не знаю, когда смогу вернуться.
