– Вы и в самом деле хотите знать, что я думаю? Я могу вам ответить со всей искренностью?
– Естественно. – Жоан сразу понял, что то, что он услышит, не понравится ему.
– Книжную лавку можно спасти, однако ваше присутствие в ней подвергает ее серьезной опаcности, – решительно сказал Паоло. – Вы и Педро являетесь единственными каталонцами, которые остаются в книжной лавке, и, кроме того, вы ее владелец. Книжная лавка была местом встреч сторонников Александра VI, и это представление о ней не изменится, пока вы не уедете из Рима.
– Но ведь вы тоже сражались вместе с Цезарем Борджиа и являетесь одним из наших; я познакомился с вами благодаря дону Микелетто.
– Я римлянин, и мне это простят. Многие сражались с Цезарем Борджиа, а потом перешли на другую сторону, – ответил он твердо. – Но вы всегда будете здесь иностранцем и каталонцем.
Накануне избрания нового Папы враги Цезаря, уже почти окончательно оправившегося от болезни, вновь принялись плести интриги, хотя его войско поддерживало в Риме практически полный порядок благодаря французскому влиянию. Военное давление на Ватикан поменяло полюс. Через несколько дней после выборов только что почившего Папы испанские войска, расквартированные под Римом, отступили перед превосходящими их французскими войсками, направлявшимися в Неаполь, чтобы вернуть себе контроль над королевством.
При подобных обстоятельствах Жоана навестил Никколо, возвратившийся в Рим в ранге посла Флоренции. Несколькими неделями ранее Жоан получил письмо от флорентийца, в котором тот сообщал о своем прибытии и просил оставить для него книги Плутарха «Параллельные жизни», чтобы подарить их Цезарю, с которым он поддерживал дружеские отношения. Увидев Никколо, Жоан, который, несмотря на присутствие Педро, с каждым днем ощущал себя все более одиноким и изолированным от общества, испытал настоящую радость от встречи со старым другом. Жоан пригласил Никколо пообедать, и они несколько часов беседовали о событиях прошлого и настоящего.
– Моя республика хочет, как и все остальные, оказать влияние на выборы Папы и выбрать того, кто будет к нам благосклонен, – сообщил Никколо с той присущей ему ироничной улыбкой, которую Жоан прекрасно помнил. – Цезарь Борджиа все еще контролирует голоса одиннадцати кардиналов, и его позиция является ключевой при выборах Папы.
– Я надеюсь, что вновь избранный Папа подтвердит его статус папского знаменосца и что наша жизнь вновь вернется на круги своя.
– Возможен и такой вариант: договоренность будет иной и Цезарь удалится в свое герцогство в Романье, оставив Рим, – ответил флорентиец. – Если это произойдет, вы и ваша книжная лавка окажетесь не у дел. В ближайшие дни я планирую переговорить со многими людьми. И первым в этом списке будет Цезарь Борджиа, с которым у меня уже назначена аудиенция в замке Сант-Анджело.
– Я очень прошу вас, друг мой, держать меня в курсе событий.
– Кардинал делла Ровере будет избран следующим Папой, – сообщил Никколо Жоану несколько дней спустя, снова появившись в книжной лавке.
– Делла Ровере? – переспросил Жоан удивленно. – Это плохая новость!
– К кардиналу Делла Ровере благосклонно относятся французы, и он пришел к соглашению с Цезарем, которого величает «мой любимый сын». Испанские кардиналы поддержат его, и он вновь утвердит Цезаря в качестве папского знаменосца и главнокомандующего ватиканскими войсками.
– Это великолепно, я очень рад, – сказал Жоан с облегчением. – Я надеюсь, что старые добрые времена вернутся и что моя семья вновь сможет радоваться жизни в Риме и быть счастливой в нашей книжной лавке.
Никколо посмотрел на него с грустной улыбкой.
– Боюсь, что этому не суждено случиться, друг мой Жоан.
– Но почему?
– Потому что кардинал Делла Ровере обманывает Цезаря и, когда он станет Папой, предаст его.
– Откуда у вас такие сведения?
– Кардинал Делла Ровере всегда был злейшим врагом Цезаря и его отца. Борджиа несколько раз одерживали верх над ним и унижали его публично.
– Но они же простили его. Для него не было никаких последствий.
– Именно поэтому, – ответил Никколо со своей столь характерной улыбкой. – Тот, кто думает, что значительные исторические личности забудут старые обиды, получив сиюминутную выгоду, очень сильно ошибаются. Это прощение станет роковым для Цезаря.
– И вы ничего не сказали ему? Он же ваш друг.
Флорентиец снова улыбнулся.
– Я восхищаюсь Цезарем Борджиа, это очень способный человек, великий князь, и я наблюдаю за ним и изучаю его в течение длительного времени. И это первая большая ошибка, которую я за ним замечаю. Он мой друг, но, к сожалению, не друг моей родины. Он угрожал Флорентийской республике, был готов оккупировать ее, и нам очень повезло, что король Франции остановил его. Я не могу ничем помочь ему, мне очень жаль.
– Я предупрежу Микеля Корелью, – заявил Жоан, нахмурившись.
– Пожалуйста, но это ничего не изменит. Вы не сможете предотвратить конец эпохи каталонцев. – И Никколо положил ему руку на плечо. – Я останусь здесь, чтобы стать свидетелем этого. Но вам я не советую оставаться в Риме, когда это произойдет. Поезжайте в Неаполь. Вам нужно воссоединиться с вашей прекрасной супругой как можно скорее.
Никколо скрыл от Жоана, что он договорился с новым Папой о выгодных для Флоренции условиях в обмен на участие в заговоре против Цезаря и ловушке, в которую он сам его и заманит.
Жоан все более утверждался в своем решении покинуть Рим и записал в дневнике: «Дело моей жизни – это не книжная лавка, а моя семья. Иннико, Антонелло, Педро, моя супруга, даже Паоло и Никколо постоянно говорят мне об этом. Мое упрямство и упорство ничего не изменят, а мое нежелание принять очевидное может послужить причиной трагедии. Анна и вся моя семья не смогут вернуться в Рим, я нужен им в Неаполе. Что ж, так приходит конец мечте».
93
Тем же вечером Жоан поспешил в Ватикан и потребовал от караульного немедленно известить Микеля Корелью о своем визите.
– Микель, – сказал он, как только тот принял его, – я знаю, что существует договоренность между Делла Ровере, испанцами и Цезарем.
– Да, так и есть. – Валенсиец окинул его суровым взглядом, который делал его похожим на разъяренного быка, готового напасть. – Хотя это и тайна. Откуда тебе об этом известно?
– Это сейчас не имеет никакого значения. Так знайте же, что, как только Делла Ровере станет Папой, он предаст вас.
Дон Микелетто несколько мгновений смотрел на него в задумчивости, а потом пожал плечами.
– Вполне возможно, – ответил он меланхолично. – Тем не менее все уже решено. Мы отдаем себе отчет в том риске, который заключает в себе данный пакт, но дороги назад нет, завтра мы с войском должны будем покинуть Рим, чтобы конклав смог состояться.
– Я решил уехать, Микель, – сказал Жоан с грустью. – Я покидаю Рим. Оставляю книжную лавку. Моя семья нуждается во мне в Неаполе.
Валенсиец пристально посмотрел на него.
– Мне совсем не нравится, что ты уезжаешь.
– Я помогал вам как мог, и моя книжная лавка пережила несколько нападений, – ответил Жоан. – Если Делла Ровере выполнит условия договора, я вам не буду нужен, а если он вас предаст, я ничем не смогу помочь.
– И предашь свою мечту?
– Моя мечта теперь – быть рядом с моей супругой и видеть, как растут мои дети.
Микель Корелья в раздражении покачал головой.
– Удивительная глупость! – воскликнул он, фыркнув. – Ты уже не тот мальчишка, с которым я познакомился. Ты перестал быть солдатом и превратился в гнусного книготорговца.
– Я никогда не хотел быть солдатом: жизнь меня заставила, – ответил Жоан, гордо вздернув подбородок. – А сейчас я тот, кем всегда хотел быть. Я – книготорговец. Профессия такая же достойная, а может, даже более достойная, чем быть солдатом.
– Хорошо, договорились. – Валенсиец провел рукой по воздуху, как если бы хотел перечеркнуть все сказанное ранее. – Ты не солдат, ты – мой друг, и я благодарен тебе за все то, что ты сделал. Тем не менее я прошу тебя подождать выборов следующего Папы и моего возвращения. На этот раз конклав вынесет решение очень быстро. Возможно, тогда ты изменишь свое решение.
– Это я должен благодарить вас за все, что вы для меня сделали, – мягко ответил Жоан. Признание друга тронуло его сердце. – Моя книжная лавка – это ваша заслуга. Я подожду избрания нового Папы только для того, чтобы узнать, кто он. Я исполнил свой долг и сейчас хочу начать жизнь с чистого листа, заняться делами своей семьи.
– Как тебе будет угодно, – сказал Микель и крепко обнял его. – Возможно, мы никогда больше не увидимся. И если это наша последняя встреча, я не хочу расстаться с тобой, не сказав, насколько высоко я ценил нашу дружбу. Мне очень повезло.
