– Странный вопрос. Девушка доносит о покушении на меня, которое по поручению какого-то полуэльфа готовит ее бывшая дружина. Факт уже сам по себе ошеломляющий, поскольку у меня нет никаких застарелых распрей ни с какими полуэльфами. Кроме того, она знает, в какой компании я путешествую. С такими подробностями, как-то: что трубадура зовут Лютик, а у женщины отрезана коса. Именно коса-то заставляет меня видеть во всем либо ложь, либо провокацию. Не требуется особое искусство, чтобы поймать и допросить кого-либо из лесных бортников, с которыми я шел последнюю неделю. И быстренько инсценировать…
– Достаточно! – Артевельде саданул кулаком по столу. – Нечего рассусоливать! Получается, что я здесь спектакль устроил? И зачем же? Чтобы обмануть вас, поймать? Да кто вы такой, что так боитесь провокаций и ловушек? Только на воре шапка горит, милостивый государь ведьмак. Только на воре!
– Дайте другое объяснение.
– Нет, это вы мне дайте!
– Сожалею. У меня такового не имеется.
– Я мог бы кое-что подсказать, – саркастически усмехнулся префект. – Но зачем? Поставим вопрос прямо. Меня не интересует, кому и почему вы нужны мертвым. Мне безразлично, откуда у этого кого-то о вас такая полная информация до цвета и длины волос включительно. Скажу вам больше: я вообще мог бы не сообщать вам о покушении. Мог бы спокойно отнестись к вашей команде как к ничего не ведающей приманке на Соловья. Следить, ждать, пока Соловей заглотит крючок, леску, грузило и поплавок. И тогда запросто взять его тепленьким. Потому что нужен мне он, а не вы. А то, что вы к тому времени уже грызли бы землю? Подумаешь! Неизбежное зло, издержки, так сказать, производства.
Он умолк. Геральт не комментировал.
– Видите ли, дражайший господин ведьмак, – продолжал префект, – я поклялся себе, что на этой территории воцарится закон. Любой ценой и любыми методами, per fas et nefas[26]. Ибо закон – не юриспруденция, не толстенная книга, забитая параграфами, не философские трактаты, не напыщенные бредни о справедливости, не истрепанная фразеология о морали и этике. Закон – это безопасные дороги и тракты. Это городские закоулки, по которым можно прогуливаться даже после захода солнца. Это гостиницы и корчмы, из которых можно выйти в сортир, оставив кошелек на столе, а жену у стола. Закон – это спокойный сон людей, знающих, что разбудит их пение петуха, а не красный петух! А для тех, кто закон преступает, – виселица, топор, кол и каленое железо! Наказание, отпугивающее других. Тех, кто закон нарушает, следует хватать и карать. Всеми доступными средствами и методами… Эх, ведьмак, ведьмак! Неодобрение, которое я вижу на вашем лице, относится к цели или методам? Я думаю – к методам! Потому что методы критиковать легко, а в безопасном мире жить-то хочется, а? Ну, говорите.
– Не о чем говорить.
– Я думаю, есть о чем.
– Мне, господин Фулько, – спокойно сказал Геральт, – даже нравится мир вашей картинки и вашей идеи.
– Серьезно? Ваша мина свидетельствует о противном.
– Мир вашей картинки – это мир аккурат для ведьмака. В нем никогда не будет недостатка в работе. Кодексы, параграфы и напыщенную фразеологию о справедливости ваша идея заменяет беззаконием, анархией, самоволием и корыстолюбием принцев и самодуров, она предполагает сверхусердие карьеристов, стремящихся польстить покровителям, слепую мстительность фанатиков, жестокость палачей, реванш и садизм. Ваша картинка – это мир ужаса, мир, в котором люди опасаются выходить в сумерки, боясь не бандитов, а стражей закона, ибо как ни крути, но в результате крупных облав бандиты валом валят в ряды блюстителей порядка. Ваша картинка – это мир взяточничества, шантажа и провокаций, мир коронных и подставных свидетелей. Мир шпионства и признаний, полученных под пытками. Доносительства и страха перед доносом. И неизбежно наступит день, когда в вашем мире, господин префект, станут рвать клещами грудь не того человека, когда повесят либо посадят на кол невинного. Вот тогда-то как раз и наступит мир преступлений и преступников. Короче говоря, – докончил он, – мир, в котором ведьмак будет чувствовать себя как рыба в воде.
– Надо же! – после краткого молчания сказал Фулько Артевельде, потирая прикрытый кожаной нашлепкой глаз. – Идеалист! Ведьмак! Профессионал! Специалист по убийствам! И тем не менее – идеалист. И моралист. Опасное дело при ваших-то занятиях. Знак того, что вы начинаете вырастать из собственной профессии, как малыш из коротких штанишек. Придет день, и вы задумаетесь: а стоит ли убивать упыриху, а вдруг это невинная упыриха? А вдруг да в вас заговорила слепая мстительность и слепой фанатизм? Не желаю вам, чтобы до этого дошло. А если когда-нибудь и дойдет… все равно не желаю. Но ведь вполне возможно, что кто-нибудь самым жестоким и самым садистским образом обидит близкого вам человека, и тогда я с превеликой охотой возвращусь к нашей сегодняшней беседе, к проблематике наказания, соответствующего масштабам преступления. Как знать, сколь категорично отличались бы в тот момент наши взгляды? Но сегодня, здесь, сейчас это не будет предметом рассуждений или споров. Сегодня мы будем говорить о вещах конкретных. И конкретно – о вас.
Геральт слегка приподнял брови.
– Хоть вы иронически отнеслись к моим методам и моему видению мира законности, именно вы займетесь воплощением этой идеи, дорогой мой ведьмак. Повторяю: я поклялся, что те, кто нарушает закон, получат свое. Все. От малыша, который пользуется на рынке сбитым безменом, до мужика, который ограбил где-то на тракте обоз с луками и стрелами, предназначенными для армии. Разбойники, бандиты, воры, грабители, террористы из организации «Вольные Стоки», красиво именуемые борцами за свободу. И Соловей. Прежде всего Соловей. Соловья должна постигнуть кара, метод – безразличен. Лишь бы скорее. Прежде чем объявят амнистию и он вывернется… Ведьмак, я много месяцев ожидаю чего-то такого, что позволит мне опередить его хоть ненамного. Позволит управлять им, сделать так, чтобы он совершил ошибку, ту единственную решительную ошибку, которая его погубит. Продолжать, или вы уже угадали? А, ведьмак?
– Угадал. Но продолжайте.
– Таинственный полуэльф, якобы инициатор и подстрекатель покушения на вас, предостерегал Соловья, советовал ему быть осторожным, советовал отбросить беспечность, дурную наглость и фанфаронство. Я знаю – не без повода. Однако предостережение ничего не даст. Соловей совершит ошибку. Он нападет на ведьмака, предупрежденного и готового к обороне. Нападет на ведьмака, который нападения ждет. И это станет концом разбойника Соловья. Я хочу заключить с вами союз, Геральт. Вы будете моим коронным ведьмаком. Не прерывайте. Договор прост: каждая сторона обязуется, каждая выполнит обещание. Вы приканчиваете Соловья, я же взамен… – Он на мгновение умолк, хитро усмехнулся. – Не спрошу, кто вы такие, откуда пришли, куда и зачем направляетесь. Не спрошу, почему один из вас говорит с едва заметным нильфгаардским акцентом, а на другого иногда косятся собаки и лошади. Я не прикажу отнять у трубадура Лютика тубу с записками, не проверю, о чем в них говорится. А имперскую разведку проинформирую о вас лишь после того, как Соловей будет мертв либо окажется у меня в узилище. Даже позже. Куда спешить? Я дам вам время и шансы.
– Шансы на что?
– Шансы добраться до Туссента. До того смешного сказочного княжества, границ которого даже нильфгаардская контрразведка не осмеливается нарушать. А потом многое может измениться. Будет амнистия. Возможно, будет заключено перемирие за Яругой. Может даже – прочный мир.
Ведьмак долго молчал. Покалеченное лицо префекта было неподвижно. Его единственный глаз пылал.
– Согласен, – сказал наконец Геральт.
– Не торгуясь? Без всяких условий?
– С двумя.
– Как же иначе-то. Слушаю.
– Сначала я должен на несколько дней съездить на запад. К озеру Мондуирн. К друидам, поскольку…
– Ты что, за идиота меня держишь? – прервал Фулько Артевельде, переходя на «ты». – Дурить меня взялся? Какой еще запад? Куда твоя дорога идет, известно каждому. И Соловью тоже. Именно на ней он и устраивает засаду. На юге, в Бельхавене, там, где долину Нэви пересекает долина Сансретур, ведущая к Туссенту.
– Значит ли это…
– …что друидов нет на Лок Мондуирне. Почти месяц. Они по долине Сансретур отправились в Туссент, под крылышко княгини Анарьеты из Боклера, у которой слабинка на разных чудаков, психов и чучел. Она охотно дает таковым прибежище в своем пряничном княжестве. Ты ведь об этом знаешь, ведьмак. Не делай из меня идиота. Не пытайся меня обмануть!
– Не буду, – медленно сказал Геральт. – Даю слово, не буду. Завтра отправлюсь в Бельхавен.
